Никки Каллен - Арена

Башня за ее спиной изменилась — здесь она была по-настоящему старой; черный камень порос серебристым мхом; в окошках блестела слюда; черепичная черная крыша полна листьев не за одну осень; «спасибо», — прошептала Клавдия, коснулась камня рукой — он оказался теплым; Клавдия закрыла глаза: башня тихо гудела под ладонью, словно была антенной; «может быть, я еще вернусь», — и пошла по аллее, в золото. Аллея казалась бесконечной; в волосах запутались листья; «наверное, я попала в какое-то переходное место — как дети в «Хрониках Нарнии»: путешествовали между мирами и попадали в странное зеленое озеро, сонное, заколдованное; промежуточная станция»; и вдруг аллея закончилась — открылись поля, такие же бесконечные, как море, если смотреть в желтое стеклышко; у Клавдии дух захватило от такой красоты. Здесь никогда не было машин, подумала она, воздух аж звенит от чистоты, словно горный; воздух золотой и лазурный. Ветер пронесся по травам, точно волны побежали, рябь, и открыли дорогу — тоненькую тропинку; прошел кто-то пару раз, собирая последние цветы, напевая что-нибудь из «Точки Росы»: «Ирландский король пошел на войну…», «Мои триста шагов». Клавдия развела руками стебли — и шагнула; вокруг все золотилось; тоннель из травы; «я сплю, — подумала девушка, — какой красивый сон: сначала деревья, теперь трава; может, потом будут облака?» Она шла и шла и не уставала, а потом и поля закончились — она вышла в маленький лес, в котором тоже медленно падали листья, словно сочиняли не слышную никому музыку; лес рос на холме, а с него открывался вид на такие же поля, а там уже было селение; Клавдия прищурилась: не город, не деревня, просто хутор — поместье; услышала, как залаяла собака; дым шел из нескольких труб. Клавдия подобрала юбки и побежала с холма, опять врезалась грудью в травы, но теперь она не наслаждалась, просто шла к цели, думала: «что я скажу? здравствуйте, я Клавдия, девушка из другого мира; как поживает наш принц? я к нему, принесла ему кольцо и привет от Корнелиса… наверное, при имени «Корнелис» меня сразу закидают камнями, раз он у них числится в предателях… Саруман, Белый маг, ставший черным». Звуки жизни стали слышнее — Клавдия даже различила кудахтанье кур; звенела цепь колодца; «откуда я знаю, — подивилась себе девушка, — я никогда не слышала колодцев…» Поместье было обнесено частоколом; Клавдия пошла вдоль обструганных темных бревен, провела пальцем — гладкие, точно лакированные; как много здесь цвета, запаха и прикосновений. Забор кончился, ворота оказались открыты: видно, здесь никого не боялись. Двор был чистый, хороший, посыпан соломой; словно пол; гуляли куры, рыжие и черные; посреди и вправду стоял колодец; к Клавдии подбежала большая пушистая рыжая собака. «Привет», — сказала Клавдия, протянула руку вверх ладонью: видишь, какая маленькая, бояться нечего; собака внимательно посмотрела, обнюхала, коротко тявкнула, словно позвала; «кто там, Ред?» — ответил женский голос, молодой, звонкий; из одного из сараев вышла женщина; Клавдия обрадовалась, что их одежда похожа: суконная клетчатая юбка, корсет, рубашка белая, с широкими рукавами, полосатые чулки, ботинки тупоносые, на широких низких каблуках; женщина была красивой, румяной, рыжей — под стать своему хозяйству.

— Кто вы? — спросила она приветливо, в руках у нее было деревянное ведро.

— Меня зовут Клавдия, я ищу работу.

— Работу? А что вы умеете делать?

— Что скажете. Если чего-то не умею, научусь.

Девушка улыбнулась, оглядела Клавдию с ног до головы.

— Вы не из наших мест.

— Как вы догадались?

— У нас юбки других цветов носят. И корсет шнуруют по-другому. Мне нравится, как у вас. Откуда вы, Клавдия? Извините, что спрашиваю, вот Ред вам доверяет…

— Я понимаю. Я оттуда, с востока, мои мама и сестра, — «здесь недавно была война, — подумала Клавдия, — я могу сказать что угодно, и прозвучит правдоподобно», — они… — сглотнула и сказала правду: — Когда-нибудь мы свидимся…

— Понимаю, — кивнула девушка, — простите. Мой брат не вернулся с войны, а он был чуть старше нашего принца. Меня зовут Хлоя. Нам действительно нужна служанка. Мы делаем сыр, вино, так что еще одна пара рук лишней не будет. Тем более что с каждым днем все тяжелее: эта осень бесконечная…

— Осень?

— А, вы не из наших краев. Наша осень длится уже третий год — с тех пор как наш принц Лукаш вернулся из путешествия; искал какую-то принцессу, вернулся совсем больным, чтоб этой принцессе пусто было; одни говорят, околдовали его; другие говорят, что это проделки изгнанника Корнелиса, колдуна-ворона; наш принц должен был стать надеждой новой эпохи, первым королем после войны, а он слег и не встает, ни живой ни мертвый; никакие отвары, заклятия не помогают. Он вернулся, когда у нас стояла осень; осень так и осталась. Я уже не помню запаха яблонь и роз, — Хлоя вздохнула. — Пойдемте, познакомлю вас с моей семьей и со слугами.

…У нас прошло только лето, а здесь — три года; Мариус не сказал ничего про осень, хотел, чтобы я увидела сама; наверное, надо было сразу идти в город, в столицу, просить аудиенции у принца; но Клавдия никуда не пошла, осталась жить на хуторе у семьи Эмбарж; Клавдии они понравились: все рыжие и веселые, звонкоголосые; «эй, ты где?» — кричали они друг другу из комнаты в комнату; отец, Анжей, его вторая жена, Лисбет, приходившаяся Хлое мачехой, — но у них, вопреки сказкам, были отличные отношения; «мама умерла, когда стоял Мрак, — рассказала Хлоя, — был еще брат, Эммер, но он погиб, сражаясь за Свет»; Хлоя показала его портрет — хороший, словно фотография: молодой парень, рыжий, конечно, зеленоглазый, красивый, как старинный маленький городок в горах, красовался на холме, улыбался, в руках у него был лук, за спиной — колчан со стрелами; зеленый плащ; «настоящий арчетовец, — подумала Клавдия, — я бы в него влюбилась, точно». «Ты ненавидишь Мрак?» — спросила Клавдия; «нет, — ответила Хлоя, — знаешь, однажды я шла по лесу; я была тогда совсем маленькой, только училась готовить и вышивать; я собирала цветы, самые ароматные, чтобы засушить, положить в подушку и спать хорошо; как вдруг в лесу, на поляне, полной самых красивых цветов — таких синих, темных, бархатных, — увидела мальчика; у нас такие не идут на войну, а у Мрака идут — они с детства учатся воевать; он был из них, людей Ночи: весь в черном, только воротник и манжеты белые, тонкие руки, ноги, тонкое лицо, неясное, нечеткое, меняющееся под взглядом, словно лунный свет, и серебристые волосы; он был ранен, истекал кровью, умирал, и я увидела, что кровь у него красная, как у меня; он тихонечко стонал, будто ему снился плохой сон, и мял цветы руками, а потом вдруг замолчал, открыл глаза, огромные, черные, без дна, поднес руки к лицу, понюхал их — они были все в соке травы — и сказал, и я поняла, что он увидел меня, знал, что я здесь, — он сказал: «как они прекрасны, в моей стране нет цветов…» Я не могу их ненавидеть, — сказала Хлоя, — хоть они и убили моего брата, и прихватили душу нашего прекрасного принца».