Бомж. Псевдо-научно-фантастический рассказ обо всём понемногу

— Вот это красота! — заворожённым шёпотом прошептал Юрий, — Это же… это же. Нет, я просто не могу описать словами подобное чудо!

— А и не надо, просто любуйся! — весело и озорно прощебетала Юля своим звонким голоском, — Сейчас как раз смена солнц.

— Это по-вашему день или вечер?

— Просто этап во взаимном движении центральных звёзд этой системы. Их тут целых три. Разной массы, светимости и спектра излучения.

На небе горели два «солнца» — одно маленькое, чуть больше земной Луны, ослепительно яркое, с синеватым сиянием — почти в зените. А другое — массивное, чем-то похожее на гигантский апельсин своим тёмно-оранжевым светом — клонилось к горизонту.

— У меня кружится голова от такой красоты, — сказал Юрий и сел на мягкую и пушистую траву зеленовато-белого оттенка. Так на земле выглядит трава, припорошенная первым снегом.

— Это от избытка кислорода, скоро привыкнешь, — сказала Юля и присела с ним рядом. Теперь на ней была белая майка-топик и синие джинсовые шорты.

Они вдвоём смотрели на уходящее к горизонту огромное море, в котором отражалось причудливого цвета небо и пушистые белые облака.

На этой ласковой и гостеприимной планете всегда был день, отличающийся лишь оттенком неба — в зависимости от того, какое из трёх солнц проходило над её поверхностью. Всегда было тепло и уютно. Не было сильных ветров, засух, и сотрясений грунта. Лишь иногда шёл непродолжительный тёплый дождь.

— И всё это может стать твоим новым домом, Юра, — сказала Юлия, заглянув ему в глаза, — Необходимо лишь изменится, сбросить земное тело и оставить прежние привычки, мысли, желания. Умереть. По-настоящему.

— А без этого никак? — равнодушно спросил Юрий, — Я уже один раз коня двинул. Вроде как.

— Ты остался в своем теле, не так ли? Мы тебя спасли буквально в последний момент.

— А почему же сами не вытащили меня из этого мешка с мясом, костями и болячками?

— Без твоего согласия было никак, — со вздохом сказала Юля, — Есть определённая черта, за которую нельзя заходить без разрешения.

— И поэтому откачали меня в моём нынешнем теле? Впихнули душу назад, фигурально выражаясь?

— Не фигурально, а вполне реально. Именно так всё и было. Только сперва регенерировали повреждения тела, — она улыбнулась — Заняло секунды.

— А я вот, Юль, никак не пойму, — он сделал паузу, а Юля ему — зажженную сигарету, — у вас такая природа, все дела. Почему я не могу жить так же как на Земле?

— А как ты будешь питаться, одеваться?

— Ну так это. — выдавил Юрий.

— У нас тут ни овощей, ни фруктов, ни тем более мяса, — она немного поморщилась, — Нет и не было.

— А чем же вы питаетесь? — удивился Юрий.

— Ничем. Не нуждаемся. — она встала, — Ну хорошо, допустим, мы будем тебе синтезировать… материализовывать всё необходимое всю твою жизнь. А ты подумал, что ты будешь делать?

— Ну, как… можно же.

— Не выйдет, Юра, — ответила она с ноткой печали в голосе, — Через непродолжительное время — ты здесь сойдёшь с ума. — она взяла его за руку, и повела назад к каплевидному строению, откуда они недавно вышли.

— Тебя замучает тоска по дому, друзьям. По привычной обстановке.

— Да ну… я…

— Или мы должны, — она остановилась и посмотрела ему прямо в глаза, — переделать нашу планету под твою Землю? Создать телевизоры, автомобили и Интернет? Тогда чем ты отличаешься от обычного Геркона?

Остаток пути они проделали так же держась за руки, но в полном безмолвии.

Когда они вернулись обратно в белую комнату, Юлия материализовала ему стол с полноценным земным обедом, чаем и сигаретами.

— Поешь и отдохни. И подумай над моими словами. У тебя есть свобода выбора: либо ты проходишь необходимое изменение, либо возвращаешься на Землю.

— Спасибо большое, Юля, — сказал Юрий с искренней благодарностью, — тебе и всем твоим, ну, согражданам за заботу.

— Мы едины.

— Прости?

— Мы едины и индивидуальны одновременно. Это почти невозможно объяснить земными понятиями, не прибегая к сложным словесным конструкциям и аллегориям, — она чуть помедлила, — но в то же время — удивительно просто.

— А как.?

— Общаясь со мной, ты общался со всей Амигой, Юра. Я и есть мы.

После этих слов она улыбнулась и исчезла.

Юрий машинально ел, пил, курил одну за одной, прохаживаясь по своему идеально-белому приюту. Спать по-прежнему не хотелось. Он всё размышлял над словами Юлии о Земле, Герконах и Амиге.

— Ну хорошо, — думал он, — вернусь я обратно. И что дальше? Опять идти в такси? Опять в сисадмины? Или уж в повара податься? Это, наверное, единственная профессия, которая мной ещё не освоена. Ну если не брать в расчёт экзотику типа физика-ядерщика или космонавта. Хотя космонавтом поневоле я всё же стал. Юрий «Гагарин».

А потом что? Старость, болезни и смерть? И для чего жил тогда? Чтобы поддерживать хоть ещё сколько-то времени агонию собственной тушки длинною в жизнь?

«Каждый мужчина должен построить дом, посадить дерево, и вырастить сына», — вспомнилась Юрию избитая фраза. Должен. Кому? Сам себе?

И чего ради? Продолжить род? Запульнуть свою ДНК вперёд во времени, а мои потомки всё это проделают вновь и вновь? И всё это вперемешку с вечной суетой, болью утрат, горечью разлук… и мелкими сиюминутными «победками» и «удачками»?

А итог? Чёрно-белая фотография в рамочке. Рядом рюмка водки и сверху кусочек чёрного хлеба.

Он вспомнил родителей с их разглагольствованиями о боге, долге и кресте. А потом их жизненный финал. Вспомнил «родственничков», что так упорно облизывались на их квартиру в центре. Вспомнил детдом. И все свои каторжные работы — будь то уютный офис и экран компа, или стройка и малярная кисть.

А поверх всего этого — довольная рожа вечно голодного Геркона.

— Нет уж, дудки! С меня хватит.

Юрий докурил последнюю сигарету, и затушил окурок о собственную ладонь. Было больно. Но это была приятная боль. Это была последняя боль.

— Юля! — негромко позвал он, — Я готов.

— Хорошо. А ты не пожалеешь о своём выборе? — спросила появившаяся позади него Юлия.

— Я слишком много жалел в своей земной жизни. О том что сделал, или наоборот — не сделал. О потерянном времени. Хватит сожалений. Я хочу просто быть собой.

— Я тебя поняла, — сказала она, — Я… Мы понимаем и принимаем твой выбор.

— Что я должен делать?

— Ляг и закрой глаза. Будет неприятно.

Юрий лёг на постель и закрыл глаза. Юлия подошла к нему и стала у изголовья.

— Твоё последнее слово как человека? — спросила она тихим и отстранённым голосом.

— Поехали! — так же тихо ответил Юрий, и Юлия-Амига поцеловала его в лоб.

— А что произошло потом? — спросил ошеломлённый рассказом Игорь.