Андрей Фролов - Жертвенные львы

– Умри, тварь… – зачарованно шептал ломщик, стискивая подлокотники.

Температура падала одновременно в пяти автономных реакторах, расположенных в разных частях комбайна. Системы охлаждения трех уже принялись сбоить, еще два пока держались, экстренно консервируясь, чтобы избежать аварии. Под руками Листопада начали выходить из строя аварийные дизельные генераторы, батареи Ллейтона искусственно разряжались на глазах.

Утирая со лба пот, Степан со смесью ужаса и восхищения смотрел на результат проведенной операции. Левиафан падет под его смертельный ударом! Падет, доказав человечеству, что путь к звездам – путь порока и предательства. А как следует поступать с предателями, Гринивецкий познал на собственном опыте…

Наблюдая, как машинисты Поднебесной все еще отчаянно пытаются вычистить сеть от настоящей интервенции чужеродного софта, Степан силой заставил себя откинуться на спинку офисного кресла. Повертел затекшей шеей. Спина тоже окаменела, плечи налились свинцом, мышцы бедер уже сводило судорогой. Допив остатки чудовищно кислой газировки, Листопад жадно следил за необратимыми последствиями своего триумфального взлома.

Реакторы, отвечающие за двигательные функции комплекса, продолжали набирать тепло. Программы, вброшенные Степаном в электронные мозги «Императора», нагло обманули систему энергообеспечения, свели ее с ума и заставили делать жуткие вещи…

Совсем скоро они перегреются окончательно. Это приведет к повреждению тепловыделяющих элементов и расплавлению топлива. Затем – несколько взрывов, выбросов топлива и продуктов распада внутрь станции, попытки ускоренной консервации и эвакуации, которые ни к чему не приведут.

Через несколько часов «Император Шихуанди» превратится в пустотелый монументальный памятник человеческому тщеславию, потерянный в Саянских горах. Радиоактивный, мертвый памятник, выжившие на котором станут рассказывать потомкам страшные истории о возмездии Геи…

– Давай, гадина, подыхай…

Степан был готов умереть. Давно, уже несколько лет назад, только став Защитником. Не мог решиться на последний шаг томительные две недели – все верно, но ничего постыдного в этом юноша не видел. Скорее – предпочитал находить предназначение и судьбу. Потому что именно сегодня, почуяв вкус чужой крови и до конца осознав возложенную собратьями ответственность, он принял окончательное, предельно взвешенное решение.

Отныне он превратится в могучего льва, добровольно отдавшего себя в жертву. Умрет, как и обещал ему мудрый Порфирион. Во имя великого дела – во имя матери-Земли и ее будущего. Лучше быстрая, хоть и мучительная, смерть от невыносимой дозы ядерной чумы, чем бесконечные пытки китайских контрразведчиков.

Попытка сбежать в горы не имела смысла.

Да, когда-то они с братьями-защитниками разрабатывали и такой план. А руководство «Мидгарда» даже включилось в сетевой аукцион по продаже некой «плаценты». Но еще за несколько месяцев до начала операции наставник с грустью сообщил юноше, что чудесная вакцина, способная помочь Листопаду после возвращения из радиоактивного пекла, неожиданно снята с торгов. И еще раз высоко оценил мужественность Степана, когда тот все равно согласился на миссию…

«Раллер» просигналил, что на втором реакторе взорвался водород, образованный от контакта пара с металлическими частями двигательных отсеков. Однако толчка ломщик не почувствовал – монстр все еще крепко стоял на медных ногах , а взрыв произошел в носовой части комплекса.

Впрочем, тряхни сейчас резервный бункер машинистов, Листопад все равно бы не обратил на это внимания…

– Что за черт?..

Его глаза не отрывались от экрана, ежесекундно сверяясь с дублирующими данными «балалайки». Часть секретных библиотек сети комплекса не успела замуроваться в неприступные блоки зашифрованных данных, и теперь ищейки Гринивецкого сумели отыскать один из таких секторов. Так спасатели находят выживших под обломками рухнувшего небоскреба…

Все еще искренне не доверяя тому, что сообщал «раллер», Степан принялся листать многочисленные таблицы. Информация была обрывочной, не очень структурированной, но чтобы потерять дар речи, хватало и того. Обновленные отчеты о повреждениях ПТК сыпались на экраны ворохом осенних листьев, но теперь Степан за ними не следил.

Дело сделано, и он без всяких отчетов знал, что реакторы восстановлению подлежать не будут. Могучие траки больше никогда не провернутся, двигая махину на запад. А сам он совсем скоро получит смертельную дозу облучения.

Но вот информация, почерпнутая из засекреченных файлов, к которым ломщик вдруг получил доступ…

– Этого не может быть… это чудовищно… – едва слышно пробормотал Листопад, придвигаясь поближе к «раллеру». – Так вот, значит, что ты такое?..

В следующую секунду сеть комбайна легла. Молниеносно, разом, как погибшая на лету птица.

«Раллер» ослеп, «балалайка» зажгла тревожные маяки. Активированные программы выдали десятки предупреждений о некорректном прекращении работы. Отключая аппаратуру и сворачивая провода, постаревший лицом юноша задумчиво рассматривал оловянного солдатика – свой счастливый талисман.

Комбайн не спешил содрогаться от взрывов, что казалось немного странным, но Степан точно знал, что с минуты на минуту его затрясет, как в эпилептическом припадке.

Поднимаясь на затекшие ноги, он с равнодушием прислушался, как этажом выше кто-то лязгнул дверью резервного бункера машинистов НОАК.

Тончайшие иголки входили в кожу гладко и безболезненно, несмотря на трясущиеся руки врача. Пожилой китаец, имени которого Квон Пэн даже не запомнил, дрожал осиновым листком на ветру. Все норовил что-то уронить и каждую свободную секунду косился на инфорсера, застывшего за плечом. Кстати, на поиске мастера иглоукалывания настоял именно Цзи…

– Таблеткам и иным снадобьям это не повредит, – учтиво кланялся он, приглаживая жучиные усишки и не решаясь поднять взгляд на опухшую скулу Большого Брата. – Ты не хуже меня знаешь, что игла лечит даже сотрясение мозга…

Кипяток хотел гневно выругаться, запретив инфорсеру болтать лишнее, но сил не хватило даже на это. В конце концов, от остальных офицеров травмы все равно не скроешь. Поэтому он смирился, и уже через час в крепость «Алмазной кобры» доставили обмирающего от страха старичка.

Вреда иглы действительно не причиняли и боли – тоже. Квон Пэн не мог унять себя совсем по другому поводу, сотрясаясь от ярости и скрежеща зубами. Проклятый всеми богами сибиряк, будь он неладен, дитя гиены и гадюки!