Агата Озолс - Мишка и Трубочист

— Первое января, можем себе позволить, — улыбнулся Михаэль. — Или у тебя планы?

— Нет.

— Вот и хорошо, — мужская рука переместилась на плечи, трубочист притянул ее к себе поближе, устраивая голову Мишель у себя на груди.

Она уткнулась лицом в жесткую поросль у него на груди, вдохнула его запах. Мята, дорогой табак, немного алкоголя и что-то еще, его личное, но безумно приятное. Пах трубочист замечательно, но кофе все равно хотелось.

— М-м-м, — промычал Михаэль ей в макушку.

— Что?

— Кофе хочется, — ответил мужчина.

— А вставать не хочется?

— Абсолютно.

— Вот и мне, абсолютно, — согласилась Мишель.

После ее слов Михаэль вздохнул и отстранился.

— Ты куда? — спросила она, глядя, как трубочист скатывается к углу кровати с явным намерением подняться.

— Кофе варить, — ответил Михаэль.

— Да? — удивилась Мишель.

Михаэль ловко поднялся с постели, натянул на себя спортивные штаны и пояснил:

— Кофе хотим мы оба, и оба не хотим вставать.

— Но?

- Но я мужчина, — ответил он. — Добытчик.

Он говорил таким серьезным тоном, слегка коверкая русские слова, и у Мишель защемило сердце. Какой же он трогательный!

— Добытчик, — с нежностью повторила она вслед за трубочистом, смакуя это слово. — Иди, добывай нам кофе. Я буду тебя ждать, как Пенелопа.

И тут этот невозможный человек испортил всю романтику момента, он просто неприлично весело и громко заржал. Мишель не смогла этого снести, выудила из-под кровати мужской тапочек и швырнула в трубочиста. Он успел уклониться и ушел на кухню, через мгновенье откуда раздалось веселое:

— Пенелопа!

А Мишель лениво потянулась и откинулась на подушки в ожидании обещанного кофе.

И он не замедлил появиться. Михаэль вернулся с подносом, на котором красовались две чашки, мандаринка и елочный стеклянный шар. Заметив ее веселый взгляд, трубочист пояснил, ткнув пальцем в шар:

— Это для настроения.

— Я так и поняла.

— У меня ликер есть, будешь? В кофе?

— В двенадцать-то утра? — усмехнулась Мишель. — Нет уж, уволь.

— В двенадцать утра первого января, — скрупулезно поправил Михаэль.

— Зануда, — Мишель взяла чашку с кофе.

— Я не зануда, — он последовал ее примеру, — я обстоятельный.

— Обстоятельная зануда.

Михаэль усмехнулся, ничего не ответил и продолжил пить кофе.

— Чем сегодня займемся? — спросил, возвращая чашку на поднос.

— А какие варианты? — уточнила Мишель.

Она вообще-то думала, что у него будут свои планы, и она вернется в квартиру.

— Надо забрать твои вещи, — начал перечислять трубочист, — потом зайти в магазин, а потом можно отдыхать.

— От чего?

— Ну, просто отдыхать. Сегодня же выходной.

— Ну, если выходной, будем отдыхать, — согласилась Мишель. — А зачем в магазин?

— За продуктами. У меня, признаться, практически пустой холодильник.

— Но я, же принесла еду.

— Я почти все уже съел, — сознался Михаэль.

— Когда успел? — Мишель удивленно распахнула глаза.

— Когда — когда, — проворчал он, — ночью.

— Ночью мы были вместе, и ты почти ничего не ел.

— Проснулся часа полтора назад, так есть хотелось ужасно. Встал и поел.

— Тогда нам обязательно нужно в магазин, — согласилась Мишель, прикидывая, сколько же нужно продуктов, чтобы прокормить этого обжору.

— Будем вставать?

— Будем. Давай я завтрак приготовлю. У тебя молоко есть? Яйца? Мука?

— Поищу. Ты пока сходи в ванную.

А после ванной, найдя на кухонном столе искомые продукты, она занялась блинами. Тонкими, нежными и ужасно вкусными. Виннер блины обожал, и за пять лет мастерство Мишель в приготовлении этого блюда поднялось до небес. Конечно, вслух она этого говорить не стала. Зачем одному мужчине знать о том, как она готовила для другого?

Михаэль, похоже, был солидарен с ее бывшим мужем в любви к жаренному тесту, во всяком случае, блины, с медом и вареньем, уписывал за милую душу.

Мишель тесто не ела, не любила. Сидела с очередной чашкой кофе и любовалась, как мужчина завтракает. Приятно было смотреть, как Михаэль, намазав тонкое тесто медом и свернув его в трубочку, откусывает большой кусок и жмурится от удовольствия.

— Ты где остановилась? — спросил он в перерыве между блинами.

Мишель назвала адрес.

— А вещей много?

— Сумка.

— Тогда можно обойтись без машины. В крайнем случае, после магазина, вызовем такси.

— Не любишь сидеть за рулем?

— Нет, не в этом дело.

— Машина в ремонте?

— На парковке у соседнего дома.

— В чем тогда?

— Люблю гулять, — признался трубочист. — К сожалению, это у меня редко получается. А ты?

— Гулять? Люблю. Да и город и вас красивый, с удовольствием пройдусь, — ответила Мишель.

— Тогда пошли собираться?

Потом ей предстояло выдержать еще один бой …. За одежду.

— Я же тебе сказал, в этом пальто ты не пойдешь.

— Оно теплое, — Мишель пыталась отстоять свой гардероб.

— Для Италии, может быть. Но не для Таллинна.

— Ты хочешь, чтобы я снова надела твою дубленку?

— А чем она плоха?

— Она же мужская и мне велика.

— Ерунда, — отрезал Михаэль. — Этого совершенно не видно, к тому же тебе идет.

— Что идет? Ходить в твоих вещах?

— И это тоже, — покладисто согласился трубочист. — Но главное, в ней ты не замерзнешь.

— Я и в пальто не мерзла, — пробурчала Мишель, просовывая руки в предложенную дубленку.

— Это потому, что ты мало ходила.

— Нормально я ходила.

— Надевай и не спорь со мной, — Михаэль помог ей одеться.

— Только не шапку! — попыталась его остановить.

Напрасно, легче было остановить бронепоезд.

— Ты менингитом заболеть решила? А еще доктор.

— Врач, — возразила Мишель, пристраивая головной убор так, чтобы он не съезжал на глаза.

— Сейчас это совершенно неважно, — ее продолжали кутать, на сей раз в шарф.

— Это всегда важно. Слушай, а зачем мы вообще идем за моими вещами?

Михаэль настолько растерялся от ее вопроса, что замер со своей паркой в руках.

— Чтобы ты их носила?

— Ну, я могу переодеться в квартире, — предложила Мишель.

— А завтра? Опять пойдем?

— Ты предлагаешь мне снова заночевать у тебя?

Михаэль серьезно на нее посмотрел и так же серьезно ответил:

— Я предлагаю тебе сдать билет, задержаться в городе и пожить у меня.

Если бы он сообщил Мишель, что земля плоская и стоит на четырех китах, она бы и то удивилась меньше. Нет, ну предложение пожить немного, конечно, не тянет на предложение руки и сердца, но все же, все же…

— Тебе когда нужно быть в Москве? — делая вид, что не заметил ее ошарашенного взгляда, спросил Михаэль.

Все еще пребывая под впечатлением от сказанного им, Мишель ответила правду:

— Десятого.

Правда, она собиралась поменяться с коллегами дежурствами, чтобы не сидеть дома в выходные, но сейчас даже порадовалась, что еще не успела никого осчастливить. Обрадовалась как-то по-детски — ей совершенно не хотелось расставаться с трубочистом. Бывает ведь так: умом понимаешь, что все это глупости, от лукавого, а сердцем ….. Сердцем надеешься — вдруг это то самое, заветное, о чем мечтают все женщины мира. И она, Мишель, не была исключением. А ведь взрослая, циничная женщина, да еще и врач.