Агата Озолс - Мишка и Трубочист

Сервировала стол и села завтракать. Когда половина яичницы была съедена, Мишель взяла бутылку и наполнила стакан темной жидкостью. И ни на каких-то два пальца, не помогут ей сейчас эти пальцы, а плеснула широко, от души. Выпила залпом и доела свой завтрак.

На душе стало легче. А может это уже начал действовать алкоголь?

Мишель вернулась в спальню и сосредоточенно стала собирать вещи мужа, стараясь ничего не пропустить. Пусть забирает все, чтобы у нее не осталось искушения рыдать над его забытой рубашкой.

Через два часа вещи были собраны, а Павел так и не позвонил. Мишель покивала своим мыслям, сходила в душ, оделась, взяла нужные ей документы.

Очень хотелось тут же, прямо сию секунду, вызвать слесаря (или кто так занимается дверными замками?) и сменить замок. Останавливало только отсутствие последнего. Ладно, с этим она разберется позже.

Она порылась в ящике и нашла ключ от нижнего замка. Им они с Павлом не пользовались. Уж очень он был мудреным. Нужно было как-то по-особенному нажать, что-то повернуть в одну сторону, потом в другую. Мишель вечно забывала, а Павлу было просто некогда заморачиваться. Да и зачем? Все равно квартиру ставили на охрану.

Мишель вытащила чемоданы в коридор и закрыла мудреный замок, прикидывая, что будет делать, если не сможет его открыть. Павел с ним не справиться, это точно, у него попросту нет ключа. А что будет делать она, если не получится попасть в квартиру?

«Не открою, так вызову службу спасения. Пусть выломают дверь», — решила Мишель.

Оставив чемоданы в коридоре (вряд ли с ними что-то случиться, чужие у них в подъезде не ходят), Мишель вызвала такси и отправилась в ЗАГС. Если у Павла такая неземная любовь, она не будет ему мешать, не будет тяжким грузом висеть на его шее.

Вечером, возвращаясь домой с чувством выполненного долга, она гадала, что ее ждет. Наверное, Павел, придя домой и, увидев чемоданы, стоит и ждет ее. Ну, может не под дверью, все же это несколько унизительно для него. Скорее всего, сидит в машине. Она приедет, и они поговорят. Мишель скажет, что подала на развод. А Павел… Что скажет он? Должен же он хоть что-нибудь сказать?!

Конечно, ей, как и любой женщине на ее месте, хотелось, чтобы муж просил прощения и умолял дать ему второй шанс. Она ведь любила Павла и искренне считала, что проживет с ним всю свою жизнь. А как же иначе? Зачем вообще выходить замуж, если не навсегда?

Мишель тряхнула головой. Нет, пора гнать эти мысли поганой метлой. Она сильная и гордая. Она не останется жить с мужчиной, который ее не уважает. Да она сама перестанет себя уважать, если сделает вид, что ничего не было.

Мишель всегда презирала женщин, закрывающих глаза на измены мужа. Даже если это происходило из-за каких-то высоких целей. Она считала это слабостью и трусостью. В ее глазах, ничто на свете не могло оправдать подобное поведение. И сейчас, сидя в такси, она твердила себе: не прощу.

Никто не окликнул ее, когда она вышла из такси и пошла к подъеду. Машины Павла на парковке не было, а у двери в квартиру было пусто. Чемоданы пропали.

Мишель на всякий случай проверила свой мобильный. Павел не звонил.

Она достала ключи, пытаясь вспомнить, как нужно открывать нижний замок и заметила белую бумажку, протиснутую между дверью и косяком. Достала скомканный лист. Развернула.

«Дура»

Знакомый почерк Павла не оставлял сомнений в авторстве.

Ну что ж, значит, чемоданы попали по назначению.

Продолжая сжимать в руке послание мужа, Мишель с первого раза открыла дверь и вошла в квартиру. И вот тут-то, тяжело опустившись на пол, она горько заплакала.

Утром Мишель оправила мужу короткое сообщение, известив о месте, дате и времени развода. Он не ответил.

Павел не объявился ни на следующий день, ни через неделю.

Измученная бессонными ночами, во время которых она лежала и чутко прислушивалась — не хлопнет ли входная дверь, впуская мужа, Мишель купила новый замок и вызвала слесаря. Теперь-то Павел точно не войдет в квартиру без ее ведома. Только вот ночи от этого не стали спокойнее.

Следующим ее шагом то ли отчаяния, то ли освобождения от любви к Павлу, была смена номера мобильного телефона. Мишель разослала всем абонентам из своего списка контактов сообщение о новом номере. Всем, за исключением одного.

С этим абонентом вообще творилось что-то странное. Сначала Пашка был переименован в мужа, затем просто в Павла, потом в Павла Петровича, а под конец она оставила ему только фамилию — Виннер.

Когда новая симка сменила старую, и Мишель поняла, что муж теперь не сможет ей позвонить, начались новые мучения. Ей очень, прямо до боли, захотелось приехать к нему на работу и хотя бы одним глазком взглянуть на мужа. Как он? Почему молчит? Неужели ему все равно? А может, он так же, как и она, переживает их разрыв?

Мишель повезло — на работе возникла сложная ситуация, требующая ее присутствия. И стало не до Павла и своих переживаний о нем.

Так что в следующий раз они увиделись уже в день развода.

— Привет, — поздоровался с ней муж. — Отлично выглядишь.

Сказал так, словно ничего между ними не произошло. Не было ни встречи в аэропорту, ни выставленных в коридор чемоданов, ни его оскорбительной записки, ни почти месячного молчания.

Мишель, в новом костюме, со строгой прической и на немыслимо высоких каблуках, выпрямила и без того прямую спину, улыбнулась вежливой, обезличенной улыбкой и посмотрела на мужа.

Павел Петрович Виннер — самый молодой декан одного из самых престижных российских ВУЗов смотрелся сокрушительно. Высокий шатен с карими глазами в итальянском костюме, подчеркивающем его спортивную фигуру.

Глядя на мужа, Мишель впервые подумала о том, что у него явно нет отбоя от женщин. Преподавательницы, студентки, абитуриентки и аспирантки должны были сходить с ума от молодого, привлекательного декана. А если добавить к его внешности острый ум, хорошее воспитание и чувство юмора, то даже странно становилось — как это Павел продержался пять лет? Неужели только сейчас у него появилась другая женщина? Или Мишель была настолько наивна и не замечала, что муж изменял ей и раньше?

— Привет, — повторила она за Павлом. — Ты тоже в прекрасной форме.

Прозвучало как-то не очень, словно она говорила не о муже, а о скаковой лошади, нахваливая ее перед продажей. Мишель готова была смутиться, но тонкая улыбка, мелькнувшая на губах собеседника, заставила ее взять себя в руки.

— Ты пошлину оплатил? — спросила она.

— Какую еще пошлину?

— Государственную, — пояснила Мишель. — За развод.

— Так я еще должен что-то платить? — иронично поинтересовался муж.

— Не заплатил, — констатировала Мишель.

— Естественно, нет, — Павел пожал плечами.