Агата Озолс - Мишка и Трубочист

И Мишель порадовалась тому, что вчера заплатила и за него. Черт с ними, с этими деньгами, она не бедствует. Главное, поскорее разрубить этот узел.

— Ты заплатила эту чертову пошлину, — проницательно сказала Павел, рассматривая Мишель.

Скрывать было глупо.

— Да.

— Я должен был догадаться, — хмыкнул Павел. — Так не терпится со мной развестись?

Мишель с удивлением глянула по почти что бывшего мужа.

— Мне?

— Ну, не мне же, — огрызнулся он.

Очень захотелось ударить его по голове сумочкой, Мишель даже перехватила ее поудобнее, но сдержалась. И на всякий случай, убрала руки за спину.

Павел снова усмехнулся, и Мишель поняла: муж догадался о ее желании настучать ему по голове. Чтобы скрыть досаду — вечно Павел читал ее, как открытую книгу, Мишель посмотрела на часы.

— Пойдем, — сказала, сделав шаг к двери. — Время.

Он ухватил ее за руку и дернул на себя.

— Мишка, — совершенно другим, родным голосом произнес Павел, — что мы делаем? Мишка, зачем?

Он оттащил ее от двери, прижал к себе.

— Мишка, я такой дурак! Прости меня, пожалуйста! Мне так жаль!

У нее в голове застучало: «Мишка — Пашка, Пашка — Мишка, Мишка — Пашка».

Мишель на секунду позволила себе ощутить такое родное тело мужа, его запах, тепло губ, коснувшихся ее лба, а потом отстранилась.

— Даже если бы я могла простить тебе измену, — сказала, отступая от мужа, — я никогда не смогу простить того, что ты меня бросил. Пропал почти на месяц. Где ты был, Павел?

Его лицо скривилось в болезненной гримасе, Павел тяжело вздохнул, взъерошил волосы и ответил:

— Прятался, как трусливый скунс. Мишка, я не знал, как перед тобой оправдаться. Мне было ужасно стыдно и страшно, что ты не простишь.

— Я не спрашиваю тебя, что ты чувствовал, — сказала Мишель. — Где ты был, Павел?

— Я…, - он явно растерялся.

— Ты, — Мишель невоспитанно ткнула в него указательным пальцем. — Где ты жил?

— У друга, — слишком быстро ответил муж.

И если до его ответа у Мишель еще была хоть какая-то надежда, то вот сейчас она рухнула. Разбилась на миллион маленьких осколков.

— Ты жил у той девушки? — сохраняя спокойствие, спросила Мишель.

— Я…

— Да или нет?

— Да, — тяжело выдохнул Павел.

«Мишка — Пашка, Пашка — Мишка, Мишка- Пашка».

Она вновь посмотрела на часы.

— Нам пора, — сказала твердо. — Пойдем.

А уже через полчаса они вышли из ЗАГСа. Пять лет вместе и вот так — раз — уже порознь.

— Ну вот, и развели нас с тобой в разные стороны, — сказала Мишель уже бывшему мужу.

— Довольна? — зло спросил Павел, доставая сигареты и прикуривая.

Вместо ответа Мишель пожала плечами. Довольна ли она? А бог его знает. Может быть, уже сегодня вечером, сидя в одиночестве в пустой квартире, она и пожалеет о своем решении, но вот сейчас, сию минуту, ей нисколько не жаль. Наоборот, стало легче, словно гора свалилась с плеч.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Вижу, довольна, — процедил Павел, глубоко затягиваясь.

— Я сегодня вещи соберу, — ответила Мишель. — Фотографии наши, сувениры, безделушки. Отнесу их в гараж. Если тебе что-то нужно, съезди, забери. Остальное я потом выброшу. Ключи от гаража ведь у тебя есть?

Павел согласно кивнул.

— Хорошо, — сказала Мишель. — Мне пора. До свидания, Павел.

Она спустилась по ступенькам и пошла в сторону остановки.

— И что, — раздалось ей вслед, — так и выкинешь на помойку все пять лет нашей жизни?

Вопрос ударил в спину. Подло и очень больно.

— Ты же смог, — не поворачиваясь, ответила Мишель. — Значит, и я смогу.

Она пошла, ускоряя шаг. Каблуки выстукивали по асфальту: «Мишка — Пашка, Пашка — Мишка».

А дома Мишель ждала грандиозная работа. Нужно было собрать все вещи, так или иначе напоминающие ей о жизни с Павлом, и убрать их с глаз долой. Она нашла большую картонную коробку и приступила к расчистке этих Авгиевых конюшен.

Сначала сложила все их семейные фотографии, потом сувениры, купленные во время совместных путешествий. Следом за этим в коробку отправились любимая чашка бывшего мужа, которую она привезла из какой-то командировки со слащавой надписью «Любимый» и красные шерстяные носки с опушкой из белого меха — подарок Павла на прошлое Рождество. Незаметно квартира пустела, лишаясь всех этих милых мелочей, наполнявших их семейную жизнь и делавших безликую жилпрощадь домом двух любящих людей.

Когда стемнело, Мишель наконец-то смогла присесть на диван и вздохнуть. Работа была сделана на славу — в доме не осталось ничего, что напоминало о том, что еще утром она была замужем.

«Можно начинать новую жизнь», — подумала она.

И именно с этой мыслью оделась и потащила практически неподъемную коробку в гараж. Да, прямо на ночь глядя.

На первом этаже консьерж, увидев ее усилия, любезно предложил свою помощь. Мишель не стала отказываться, наоборот, поблагодарила и уверила, что обязательно заплатит за помощь. Мужчина отмахнулся, поинтересовался только куда лежит их путь и, услышав, что в подземный гараж, располагавшийся тут же, на территории жилого комплекса, легко подхватил ношу и вышел из подъезда. Мишель только и оставалось, что пойти за ним.

Вещи сгрузили в бокс, и Мишель предприняла попытку расплатиться со своим добровольным помощником.

— Не надо, — возразил консьерж, — я просто так помог. Что-то Павла Петровича давно не было видно. В командировку уехал?

Был большой соблазн сказать, что да, именно в командировку, но Мишель не желала выглядеть слабой даже в собственных глазах.

— Он здесь больше не живет, — ответила она. — Мы сегодня развелись.

— Да как же, — растерялся ее помощник.

— Вот так, — сказала она и быстрым шагам пошла к лифту. — Спасибо, что помогли. Всего доброго.

— И вам, — коротко ответил консьерж.

Дома было пусто. Так пусто, что загрустившая было Мишель тут же взяла себя в руки, решительно запретив всякие упаднические мысли. Хватит! У нее был месяц, чтобы смириться с произошедшим. Поплакать и отпустить и Павла с его новой любовью, и всю ситуацию в целом.

Она налила себе коньяка, выпила его решительно и отправилась спать в твердой уверенности, что не сомкнет глаз до рассвета. Удивительно, но Мишель заснула, как только ее голова коснулась подушки.

В течение следующих недель Мишель полностью осознала смысл крылатого выражения «Рад бы в рай, да грехи не пускают». Об их с Виннером разводе стало известно друзьям и знакомым.

Родителям Мишель рассказала сама, на следующий день после того, как избавилась от последних следов присутствия Павла в ее жизни — в кладовке были найдены и торжественно вынесены на помойку его старые боксерские перчатки.