Агата Озолс - Мишка и Трубочист

— А ты жениться собрался.

— Да какое жениться! Это все неправда, понимаешь?!

— Я сама все видела, — упрямо гнула свое Мишель.

— Что ты видела?

— Тебя и эту, твою Илзе. Белоснежную, голубоглазую, как Снежная королева.

— Илзе не моя, — твердо ответил Михаэль. — Я все тебе объясню. И ты мне объяснишь: какого черта сбежала, ничего не сказав. Даже номера телефона не оставила.

— Прости, — покаянно попросила Мишель. — Я такая дура! Ты даже не представляешь, какая!

— Вот и расскажешь мне об этом подробно, — сказал трубочист и спохватился: — Ты где, вообще? Почему телефонный номер такой странный?

— А мама разве не сказала?

— Твоя мама может дать фору любому Штирлицу. Ничего она мне не сказала, как я ее ни просил и ни убеждал в своей благонадежности.

— Я в Магадане.

— Где???

— В Магадане, — повторила Мишель, удивленная его бурной реакцией.

— Что ты там забыла?!

— Я теперь тут живу. И работаю. В детской областной больнице.

Возникла пауза, видимо Михаэль пытался переварить ее новости. Надо отдать ему должное — в себя он пришел довольно быстро, гораздо быстрее, чем сама Мишель от того, что наконец услышала его голос.

— Хорошо, что в больнице, — сказал Михаэль после паузы. — Боюсь, сообщение о том, что ты поехала на Колыму мыть золото, убило бы меня окончательно.

Он шутил, и Мишель почувствовала, как ее отпустило.

— Нам надо поговорить, — сказала твердо.

— Обязательно поговорим, — согласился Михаэль. — Вот вернусь, и поговорим.

— Откуда вернешься? — ее голос дрогнул.

— Миша, я в Норвегии, — извиняющимся тоном ответил Михаэль.

— Что ты там делаешь?

— Тоже, что и ты в своем Магадане, — ответил он. — Работаю.

— И надолго?

— Через два месяца вернусь домой.

— Но как же…., - растерялась Мишель.

— Вот как-то так. Ты на Колыме, я в Норвегии.

— И как же нам встретиться? — спросила Мишель.

— Давай я вернусь в Таллинн, и мы решим, — предложил трубочист.

— Через два месяца?! — прозвучал возмущенный вопрос.

— Через два месяца. Я постараюсь прилететь пораньше, но ничего обещать не могу. Миша, ты только не пропадай больше, хорошо?

— Не пропаду.

— Два месяца пролетят незаметно, — продолжал уговаривать ее Михаэль, как будто она была маленьким ребенком.

Его ласковый тон невольно заставил ее улыбнуться.

— Конечно, — согласилась она.

— И сохрани, ради бога, мой номер, — взмолился Михаэль. — И свой телефон не выключай. Я чуть с ума не сошел, пока тебя искал.

— А я чуть с ума не сошла, когда тебя нашла, — напомнила ему Мишель.

— Я буду звонить тебе каждый день, — пообещал Михаэль, проигнорировав ее слова. — И писать тоже буду. А ты обязательно отвечай. Договорились?

— Договорились, — согласилась Мишель.

Конечно, она будет ему отвечать. И сама будет писать. И звонить. А два месяца на самом деле пролетят быстро, и они что-нибудь решат. Нужно только еще немножечко подождать.

Так начался их телефонный роман.

Михаэль

Ему по жизни как-то не очень везло с женщинами. Никаких трагедий, роковых страстей и разбитого сердца. Ничего такого, просто не складывалось.

Первые серьезные отношения случились с ним на последнем курсе университета. Они познакомились случайно, в шумной и веселой компании общих друзей, таких же беззаботных обормотов, каким был, вернее, каким хотел быть Михаэль. Правда, у него это плохо получалось. Еще на втором курсе Михаэль стал усердно подрабатывать, ему неловко было просить денег у родителей, тем более, у бабушки. В самом деле, в мужике роста под два метра, а он стреляет у мамы с папой деньги на презервативы. Так вот, Михаэль нашел работу, и на студенческие пирушки перестало хватать времени.

Но однажды, в его последнюю университетскую весну, Михаэля занесло к друзьям, и там он встретил ее. Молоденькая девушка, окончившая художественное училище и почему-то именующая себя дизайнером, как-то сразу привлекла к себе его внимание.

Они были совершенно разными, странно даже, что между ними завязались отношения.

Девушка очень быстро перебралась с вещами в его маленькую съемную комнатенку. И поначалу все у них было хорошо. Настолько хорошо, что Михаэль даже стал задумываться о женитьбе.

А чего ждать? Зачем искать чего-то еще, если вот она — красивая, добрая и любит его. Не умеет готовить? Да и бог с ним. Научится, а если нет, то Михаэль и сам может сварить себе кофе, поджарить яйца или сварить пельмени. А когда станет совсем невмоготу, можно сходить в гости к родной бабуле. Уж она-то не только накормит единственного и горячо любимого внука, но еще и с собой положит столько еды, что им с подружкой хватит на несколько дней.

Они продержались полгода, пока Михаэль не застал свою почти невесту в компании какого-то незнакомого парня при весьма компрометирующих обстоятельствах. Соперник отделался сломанным носом, девушка с вещами отправилась по месту постоянной регистрации, а Михаэль полночи убирал комнату и вынес на помойку почти всю мебель. Все равно она стала непригодна для дальнейшего использования. Естественно, что при таких обстоятельствах ни о какой свадьбе речи уже не шло.

Несколько лет Михаэля вполне устраивали необременительные отношения с барышнями, тем более что недостатка в желающих скрасить досуг привлекательного и щедрого молодого человека не было.

Вторая попытка создать ячейку общества случилась ближе к тридцати, когда Михаэль уже был успешным бизнесменом.

Она была помощником его партнера. Познакомились в офисе, понравились друг другу, стали встречаться. Через год решили жить вместе.

Это была очень спокойная жизнь. Утром совместный завтрак, потом Михаэль отвозил ее на работу, чтобы вечером забрать и привезти назад. По дороге домой они заезжали в магазин за продуктами. В те дни, когда Михаэль был занят допоздна, она добиралась самостоятельно, что-то готовила, накрывала на стол и ждала его. Он приезжал, иногда далеко за полночь, когда его женщина уже спала, смотрел на полный еды холодильник, выглаженные рубашки, начищенные до зеркального блеска туфли, и думал о том, что ему повезло.

По субботам она занималась хозяйственными делами, а в воскресенье они ездили на пляж, если позволяла погода, или в гости. Иногда, в кино или театр.

Секс у них был два раза в неделю по пятницам и субботам. В другие дни она отговаривалась тем, что назавтра им обоим рано вставать.

Через год такой размеренной жизни Михаэль готов был выть и бегать по потолку от тоски. Когда она завела речь о свадьбе и детях, у него от ужаса волосы встали дыбом. Связать себя с этой женщиной на всю жизнь? Нет, только не это.

И самое главное, он ведь понимал, что она чувствует к нему тоже самое. Ей так же тоскливо с ним, как и ему с ней. Так зачем же им тогда жениться? Чтобы потом, через год — другой, развестись?