Аластер Рейнольдс - Алмазные псы [сборник litres]

Казалось, что-то в ответе Погоды пригасило гнев Ван Несса.

– Это не сильно помогло мне и совсем не помогло моей жене.

– Я еще не закончила. В последний раз вы видели жену в лагере Коалиции. Вы посчитали – и считаете до сих пор, – что там она и окончила свои дни. Лишенное эмоций зомби, поселившееся в теле женщины, которую вы когда-то знали. Но все было иначе. Понимаете, она вернулась к нам.

– Я думал, что сочленители не возвращаются к своим, – вставил я.

– Тогда ситуация была другая. Шла война, и мы были рады каждому кандидату, даже тем, кто перенес разрушительную изоляцию от Транспросвещения. И жена Ван Несса была не такой, как я. Она не родилась сочленительницей. Глубина ее погружения в Транспросвещение не могла не остаться меньшей, чем у нас, купавшихся в информации с той поры, когда были еще эмбрионами.

– Ты лжешь, – сказал Ван Несс. – Моя жена умерла в плену у Коалиции, спустя три года после нашей встречи.

– Нет, – терпеливо объяснила Погода. – Она не умерла. Сочленители заняли Тихоплекс и возвратили всех пленных в Транспросвещение. Коалиции тогда сильно досталось, и она не могла допустить, чтобы пропаганда разнесла весть о потере такого важного подразделения. Поэтому они пошли на ложь и не сообщили о захвате Тихоплекса. Но на самом деле ваша жена была жива и здорова. – Погода невозмутимо смотрела на Ван Несса. – Теперь ее уже нет в живых, капитан. Хотелось бы сказать другое, но я надеюсь, что это не будет для вас потрясением, учитывая то, во что вы всегда верили.

– Когда она умерла?

– Спустя тридцать один год, в другой системе, при аварии одного из наших первых двигателей. Это случилось очень быстро и совершенно безболезненно.

– Зачем ты все это мне говоришь? Что это изменит для меня здесь и сейчас? Она все равно умерла. Она все равно стала одной из вас.

– Я рассказала, потому что ее воспоминания живут во мне, – ответила Погода. – Не буду утверждать, что они так же сильны, как воспоминания Ремонтуара, потому что к тому времени, когда мы приняли вашу жену, больше пяти тысяч кандидатов уже пополнили наши ряды. Ее голос был всего лишь одним из множества новых голосов. Но все они никогда не умолкали: время от времени они долетают до нас сквозь годы и мы слышим их.

– Еще раз спрашиваю: зачем ты мне это говоришь?

– У меня есть для вас сообщение от вашей жены. Она поместила его в коллективную память задолго до своей смерти, понимая, что оно навсегда останется частичкой общего знания сочленителей, даже если наше число возрастет и мы начнем разделяться. Она знала, что в будущем каждый сочленитель понесет в себе ее сообщение, даже изгой вроде меня. Оно может раствориться, но никогда не исчезнет полностью. И она верила, что вы все еще живы и что однажды на вашем пути может оказаться кто-нибудь из сочленителей.

После долгого молчания, Ван Несс спросил:

– Что это за сообщение?

– Ваша жена хотела, чтобы вы услышали вот это. – Тембр голоса Погоды едва заметно изменился. – Мне очень жаль, что все так получилось, Рейф, жаль даже больше, чем ты можешь представить. Когда меня взяли в плен и отвезли в Тихоплекс, я была не такой, как сейчас. Это были мои первые дни среди сочленителей и, что, возможно, не менее важно, первые дни самих сочленителей. Нам еще очень многому предстояло научиться. Мы были амбициозны, неудержимо амбициозны, но вместе с тем самонадеянно не замечали собственных ошибок и недостатков. Потом все изменилось, когда я уже вернулась к своим. Галиана поработала с каждым из нас, восстановив высокий уровень индивидуальности. Думаю, она переняла что-то из мудрости Невила Клавэйна. После этого я снова стала смотреть на вещи правильно. Я думала о тебе, и боль из-за того, что я наделала, острым камнем подступала к горлу. Каждое мгновение моей жизни, каждый мой вздох ты был рядом со мной. Но мы уже не могли ничего исправить. Я пыталась связаться с тобой, но безуспешно. Я даже не знала, остался ли ты в Солнечной системе. К тому времени даже демархисты начали строить собственные корабли по нашей технологии. Ты мог быть где угодно. – Голос Погоды стал тверже, в нем появился пафос. – Но я знала, что ты стойкий человек, Рейф. И не сомневалась, что ты все еще где-то живешь. Возможно, мы когда-нибудь встретимся снова – в жизни случаются и более странные вещи. Если так и будет, я надеюсь, что смогу выразить все те добрые чувства, которые ты заслуживаешь и которых ты никогда не жалел для меня. Если же этому не суждено сбыться, мне остается верить хотя бы в то, что ты услышишь мои слова. Сочленители бывают повсюду, и ничто из того, что внесено в коллективную память, никогда не исчезнет. Не важно, сколько пройдет времени, ведь те из нас, кто странствует между мирами, понесут с собой это сообщение и будут знать твое имя. Если я могу сделать что-то еще, то обязательно сделаю. Однако, вопреки убеждению многих, сочленители не способны творить чудеса. Будь это так, я бы просто хлопнула в ладоши, вызвала тебя к себе и провела бы остаток жизни, доказывая, как много ты для меня значишь по-прежнему. Я люблю тебя, Рейф Ван Несс. Всегда любила и всегда буду любить.

Погода замолчала с глубоким почтением на лице. Не было необходимости добавлять, что сообщение закончено.

– Откуда мне знать, что это правда? – тихо спросил Ван Несс.

– Никаких гарантий я дать не могу, – сказала Погода. – Но есть еще два слова, которые я должна вам передать. Ваша жена была уверена, что они имеют для вас какое-то особое значение, что-то такое, чего никто другой не может знать.

– И что это за слова?

– «Волчье лыко». Думаю, это название растения. Оно что-то вам говорит?

Я посмотрел на Ван Несса. Он словно застыл, не находя сил ответить. Взгляд смягчился, глаза заблестели. Наконец капитан кивнул и выдавил:

– Да, говорит.

– Вот и хорошо, – сказала Погода. – Я рада, что сняла бремя, которое все эти годы тяготило каждого из нас. А теперь я помогу вам долететь до цели.

Я так и не спросил у Ван Несса, что означают для него слова «волчье лыко» и каким образом они убедили его, что Погода сказала правду.

И сам Ван Несс никогда не заговаривал об этом.

Погода снова стояла перед шестиугольником с регуляторами, как прежде тысячу раз доводилось стоять мне.

– Ты должен разрешить мне то, что я собираюсь сделать.

У меня пересохло во рту.

– Делай что хочешь. Я буду внимательно следить за тобой.

Кажется, Погоду это развеселило.

– Все еще боишься, что я всех нас убью?

– Я не могу забыть о моем долге перед кораблем.

– Тогда тебе придется нелегко. Я должна повернуть регуляторы в такое положение, которое покажется тебе крайне опасным, даже смертельно опасным. Ты должен довериться мне.

Я оглянулся на Ван Несса.