Михаил Савеличев - Лабиринт для Минотавра [litres]

Только тогда Минотавр заметил нечто еще более невероятное, нежели превращение примара в титана. Он держал за руку Нить, таких же гигантских размеров, хотя между ними сохранялись те же пропорции, как между взрослым и отпрыском. Нить покорно шла с ним и лишь единожды обернулась, будто хотела в последний раз посмотреть на корабль, а может и на Минотавра. Он наверняка казался ей сейчас не больше букашки.

Как? Когда? Почему? Однако в пылу схватки с Минотавром примар так и не выпустил Нить. И теперь вел ее по извилистому ходу Тахмасиба в сторону главного корабля неведомой Минотавру конструкции. Он был похож на черепаху о пяти лапах-носителях, придерживающих колоссальный купол, что покрывал большую часть поселка, раскинувшегося под ним на склонах Голоконды. Строго говоря, корабль и являлся «Тахмасибом». Когда Минотавр, во время обследования поселка, подобрался к нему ближе, то прочитал идущее по краю купола название.

Тем временем проходы заполнялись примарами. Они возникали из древних космоплавов, станций, автоматических танкеток и атомных танков и шли вслед за колоссом и Нитью. Минотавр не видел столько примаров одновременно, и более того – не подозревал, что покореженные останки былого освоения Венеры все до единого служили для них укрытием.

Минотавр двинулся следом. Нить шла за провожатым – подпрыгивая, размахивая свободной рукой и крутя башкой чуть ли не на полный оборот, всем своим видом и поведением демонстрируя уверенность, что с ней ничего не случится. В конце концов она ведь тоже примарка! Но Минотавра не оставляло желание раскусить загадку здешних обитателей и придумать, как их вовлечь в проект терраформовки. Как ни смотри на все их чудачества, лучших кандидатов на обслуживание фабрик не найти.

Облачены примары были по-разному. Белесые скафандры с непрозрачными колпаками не являлись универсальными. Даже наоборот – редким вкраплением в разнообразие пустолазных костюмов, в них щеголяли обитатели Тахмасиба. Собранные из колец, спаянные из бронированных плиток, тканевые и прорезиненные, сверхзащищенные и сверхоблегченные, с полностью прозрачными шлемами и колпаками, только узкая щель на уровне глаз – похоже, все эти примары когда-то штурмовали не один планетоид, а совершенно различные, где физические условия варьировались от адского пекла до вполне себе мягкого влажного климата, не уступающего комфорту экваториальных лагун.

Но что всех объединяло, так это откинутые на спину колпаки и жутковато морщинистые лица с резко проступающими дыхалами. Минотавр затруднялся называть их родственными существами, хотя подобное изменение внешности можно было списать на действие наноботов, приспособивших организмы примаров к венерианским условиям.

Примары шумно переговаривались, обменивались рукопожатиями и приветствиями, и на слух Минотавра это являлось смешением языков, ни одного он, к сожалению, не знал. Причем по всему выходило, что каждый примар говорил на своем наречии, но они вполне друг друга понимали. Таким образом, Нить, а также забравший ее примар, говорили на понятном Минотавру языке, и это было исключением.

Проходы Тахмасиба складывались в лабиринт. Нависающая над поселком Голоконда отсюда еще более походила на склепанный из грубо обработанного металла анклав, там до сих пор варилась ни на что не похожая жизнь. Если бы не это, Минотавр не смог бы отделаться от ощущения – он вновь оказался в проходах Лапуты. В этой части поселка число мастерских, где примары занимались утилизацией найденных кораблей, становилось больше. В одной из таких мастерских примар демонтировал нечто не похожее на корабль, и Минотавр с изумлением понял, что это гипостазис. Какую категорию он собой воплощал, было уже непонятно, хотя некоторые из узлов функционировали, вращались, стучали, однако демонстрационные экраны уныло стояли в углу мастерской – одни разбитые, а другие с отпечатком черной пятипалой ладони. Минотавр замедлил шаг, чтобы внимательнее рассмотреть происходящее, но примар завершил работу, накинул на полуразобранный гипостазис обветшалый скафандр и влился в общую толпу. А по скафандру лениво пробегали радужные полосы вконец расстроенной мимикрии.

Чем ближе становился главный корабль, тем Минотавр яснее осознавал его истинные размеры. Не верилось, как подобная махина садилась на Венеру с ее бешеной атмосферой, суперротацией и кислотными облаками. Когда Минотавр увидел, что находится на обращенной к поверхности стороне купола, окончательно растерялся – все его инженерные навыки протестовали против увиденного – отражающей поверхности фотонного движителя. Причем, судя по отверстиям в зеркале, это был не прямоточник, использующий для полета космическое излучение, а весьма замысловатый гибрид фотонно-термоядерного привода: в фокус зеркала впрыскивалась критическая масса делящегося вещества, и его взрыв служил источником разгоняющего излучения. По сути, корабль летел на термоядерных бомбах, и жутко предположить – не садился ли он на Венеру с работающим фотонным движителем?

Корабль окружали ремонтные фермы, шагающие краны, транспортные платформы, груженные многочисленными узлами разобранных примарами кораблей. Нетрудно догадаться: гигант восстанавливался из останков, примары находили их на поверхности и свозили в поселок. Даже сейчас вокруг планетолета несколько кранов поднимали на купол кусок будущей обшивки, а там, куда ей предстояло встать, вспыхивали тусклые огни сварочных агрегатов.

Конечно, Урановая Голоконда сама по себе аномалия. Там сосредоточена подавляющая часть всех венерианских запасов расщепляющихся материалов, внутри горных пород кипят природные ядерные котлы, то и дело взрываясь, когда нарабатывается критическая масса урана и плутония. С блуждающими полями высокой радиации они перемещаются по поверхности словно перекати-поле, ослепляя и приводя в негодность любое попадающее в них транспортно-разведывательное средство. И в эпицентре этого ядерного безумия – приют примаров Тахмасиб. Еще более загадочный, чем все загадки Урановой Голоконды вместе взятые.

Длинные цепочки примаров выстроились к каждой из ракет-тумб, поддерживающих главный купол корабля.

Лифты работали быстро, очередь на подъем сокращалась, и Минотавр пристроился за примаром, облаченным в чудовищно громоздкий скафандр высочайшей защиты, собранный из золотых чешуй, которые посверкивали при малейшем движении. Шлем, похожий на раковину, с щелевыми очками и сложной вязью трубок, он держал под мышкой. По сравнению с телом голова примара выглядела крошечной, и он вертел ею по сторонам, чтобы удостовериться, не окажется ли последним, кто поднимется в корабль. Минотавра он не замечал. Даже тогда, когда они вместе втиснулись в кабинку подъемника и смотреть внутри можно было только на зеркальные стены, где поневоле нет-нет да и наткнешься взглядом на чудовище, взгляд примара блуждал и ни разу не скользнул по Минотавру. Однако дверцы лифта не успели закрыться, как внутри оказался еще один примар во вполне традиционном облачении, с непрозрачным шлемом, откинутым на спину.