Владимир Шорохов - Ева

– Иди, здесь не положено стоять, – сказали ему на проходной.

Денис передёрнул плечами от падающей воды и, схватив коробку с бумагами, побежал в сторону станции метро.

– Цветков Денис?

В стороне остановилась машина, и из открытого окошка донёсся голос.

– Да.

Дверь открылась, его пригласили сесть.

– Можно с вами поговорить? – сказал женский голос.

– Да, но я спешу.

– Я не отниму у вас много времени.

– Хорошо, – сказал Денис и с трудом залез в машину вместе с коробкой.

С него ручьём текла вода. Немолодая женщина улыбнулась его виду, протянула салфетку, чтобы он вытер лицо.

– Спасибо.

– Денис, я предлагаю вам работу.

– Но у меня есть…

– Кажется, уже нет, – сказала она, посмотрев на коробку с вещами.

– Это временно, я найду.

– Я предлагаю работу у нас.

– У вас? А это где?

Денис всегда думал, что нет ничего более крутого, чем работать в корпорации «Врадж». Всегда считалось, что это пожизненный контракт, пока ему не подсунули бумажку с приказом об увольнении.

– Я предлагаю работу в институте «Жизнь».

– Но я ведь… У меня другая специальность.

– Нет, вы именно тот, кто нам нужен. Ведь именно вы доказали существование фантомов.

– А откуда вы знаете? – в компании, где он работал, были жесткие правила и высокая секретность.

– Вы хотите доказать свою гипотезу?

– Да, но…

– Тогда я буду ждать вас завтра в восемь утра, вот, – женщина протянула ему визитку с координатами. – Она же и пропуск для вас, не потеряйте. Мы договорились?

– Да, но…

Денис растерялся, ещё не пришёл в себя от того, что его выкинули за дверь, как котенка, а теперь эта женщина.

– Да, конечно же, – ответил он.

Тут же открылась дверь машины, говоря тем самым, что разговор закончен. Он посмотрел на поток воды, что лил с неба, плечи сами сжались, и вышел из машины.

– Я буду, – сказал Денис. Машина тронулась.

Придя домой, он осторожно поставил уже изрядно размокшую и разваливающуюся коробку.

– Это что? – спросила его Нонна, девушка, с которой жил уже почти полгода.

Она как-то прилипла к нему в баре, когда отмечали день рождение его брата Лёвы, и с того самого момента они были вместе. Нонна работала в школе. В меру грустная, в меру весёлая, в меру вспыльчивая.

– Ах, это, ну, попросили меня…

– Уволили? Лопух, я же говорила тебе сидеть смирно, а ты всё со своими глупыми идеями. Кто ты теперь? Пустое место. Ну, за что мне такое наказание? Что делать?

– Я завтра иду на другую работу.

– Куда? – сощурившись, спросила она.

– Вот, – Денис протянул визитку.

– Ты с ума сошёл. Ты знаешь, что они там делают? Они же…

– Сказали, что я смогу доказать свою гипотезу фантомов, что…

– Ты точно чокнулся. Если пойдёшь туда, я уйду.

– Не надо так, они, может, не такие монстры, как про них говорят в новостях.

– Я тебя предупредила.

Нонна уже не первый раз ставила ультиматум Денису. Хотела спокойной жизни, а не скитаний по съемным комнатам.

Денис проснулся рано утром, не хотел опоздать на встречу, может, это его единственный шанс найти истину.

– Ты уходишь?

– Да, мне надо спешить.

– Я уеду к маме, ключи оставлю…

– Ну, потерпи ещё немного, всё будет хорошо.

– Ничего хорошего не будет. Иди, – как-то равнодушно сказала она и повернулась к нему спиной.

Уже через час Денис подходил к охране. Высокий забор, словно за ним тюрьма, кругом камеры и водяные пушки, отпугивающие любителей приключений. Аккуратная территория: газончики и подстриженные деревья. Вежливые охранники, которые, проверив визитку, выдали временный пропуск и показали в какой корпус надо следовать.

– Идёмте, – без лишних слов обратилась к нему женщина, что разговаривала с ним в машине. – Добрались нормально?

– Да, спасибо, всё хорошо.

– Наш институт располагается немного в стороне, но это и понятно почему. Наверно, наслышаны про нас?

– Да, всякое говорят. А конкретно, чем вы занимаетесь?

– Мы спасаем человечество.

– Спасаете? Это как так?

Денис видел новости, как институт осаждали митингующие, чтобы запретили эксперименты с человеческими эмбрионами. Он и сам считал, что это неправильно, – хватит того, что люди наэкспериментировали с животными и растениями, отчего в экосистеме произошел дисбаланс.

– Да, спасаем. Когда ты последний раз слышал детский смех?

– Вчера, у нас за стенкой живёт семья, у них ребёнок, а что?

– Тебе повезло, идём сюда.

Они прошли в длинный коридор. Денису выдали медицинский халат, шапочку для волос и попросили сменить обувь.

– Так положено, потом поймёшь почему.

Через несколько минут он был готов.

– В школе, где я училась, когда пошла в первый класс, их было 12, десять лет назад их было 6, в прошлом году только 2. Мы не решаем проблему, почему так происходит, – для этого есть другие институты. Европа в своё время пыталась исправить ситуацию, устраивая войны на африканской территории. Беженцы частично компенсировали нехватку рождаемости, но и они оказались подвержены болезни. Её не видно, но она проникла глубоко в геном человека. Тут много причин: экология, социальная обстановка, экономика, но главный удар был нанесён питанием и медициной. И теперь человечество стоит на грани вымирания.

– Шутите?

Денис никогда над этим не задумывался, наоборот придерживался мнения, что численность населения надо сократить.

– Если так пойдёт, то уже через 70 лет школы закроются. И что тогда?

– Не знаю, – ответил Денис и пожал плечами.

Они спустились на лифте на несколько этажей вниз и вошли в светлое помещение, а оттуда в длинный коридор, где с одной стороны шла стеклянная дверь.

– Вот наше богатство.

Денис остановился. Ровные ряды, похожие на широкие столы, в которых посередине размещалась продолговатая колба, похожая на прозрачное яйцо.

– Человеческие эмбрионы.

– Дети?

– Нет, это ещё не дети, но скоро ими станут. Именно этим тебя и пугают в новостях. Современные женщины не могут выносить плод, – он отторгается организмом. И пока медицина борется, как это исправить, мы выращиваем людей.

– Это неправильно, – прильнув к стеклу, сказал Денис.

– Институт имеет лицензию на право работать с человеческими эмбрионами. Вырастить их не так уж и трудно.

Денис помнил, как его мать ходила беременной, а после у него родилась сестра. Он был совсем маленький, клал голову ей на живот и слушал, как бьётся её сердце сестры, а после она стала пинаться. Это было чудо, и он так всегда считал. Но теперь, смотря на столы, где лежали зародыши, ему стало не по себе.

– Но это неправильно, так не должно быть.

– Верно, не должно быть. Но если мы ничего сейчас не сделаем, то через 120 лет на Земле никого не останется. Да, против нас многие, и те же самые фанаты, что ждут конца света, корпорации, военные, политики и религиозники всех мастей. Но все они думают о деньгах. Мы – о жизни.