Кен Лю - Потаенная девушка

Вирджиния вознаградила его открытой сияющей улыбкой, которая больше всех отличных оценок и похвал учителей позволила ему почувствовать себя настоящим англичанином.

«И на сем я оставлю все то, о чем могу думать, и буду любить то, о чем думать не могу. Ибо хотя Его можно любить, о Нем нельзя думать. Познать и обрести Его позволено через любовь, но только не думать о Нем».

– Цзючжун! Что с тобой?

Отец Уильяма стоял в дверях, лицо его раскраснелось от усилий, потребовавшихся для того, чтобы подняться по крутой лестнице в каморку на чердаке.

Уильям вынул пальцы из ушей.

– Ты должен помочь мне с приготовлениями к «Юй ланю».

После сладкозвучной музыки средневекового английского кантонский диалект отца резанул Уильяму слух подобно грохоту гонгов и барабанов «цзют кек», китайской «народной оперы», недостойной этого благородного названия, бледной тени настоящей оперы, которую он слушал в Лондоне.

– Я занят, – пробормотал Уильям.

Отец перевел взгляд с его лица на книгу у него в руках и обратно.

– Это очень важная книга, – сказал Уильям, старательно избегая смотреть отцу в глаза.

– Сегодня ночью состоится торжественное шествие призраков, – сказал отец, переминаясь с ноги на ногу. – Позаботимся о том, чтобы душам наших предков не было стыдно, и еще можно попробовать утешить бездомных призраков.

Перейти от изучения Дарвина, Ньютона и Адама Смита [5] Смит, Адам (1723–1790) – шотландский экономист и философ-этик, один из основоположников экономической теории как науки ( прим. пер. ). вот к этому , к ублажению призраков ! В Англии люди стремятся познать законы природы, расширить границы науки, но здесь, под кровом отцовского дома, по-прежнему царит Средневековье. Уильям мысленно представил себе снисходительную усмешку на лице Вирджинии.

У него нет ничего общего с родным отцом, человеком абсолютно чуждым, инопланетянином, по сути дела.

– Я не прошу, – сказал отец, и голос его стал жестким, словно у актера китайской оперы, завершающего сцену.

«Здравый рассудок задыхается в насыщенной предрассудками атмосфере колоний». Никогда еще решимость вернуться в Англию не была у Уильяма такой сильной.

– Зачем дедушке это понадобится? – спросил Уильям, критически оглядывая бумажную модель безлошадного экипажа «Аррол-Джонстон» с трехцилиндровым двигателем.

– Все ценят вещи, которые делают жизнь удобнее, – назидательно заметил его отец.

Покачав головой, Уильям тем не менее продолжал приклеивать к модели фары, сделанные из желтой бумаги (имитация бронзы).

Стол был завален другими подношениями, которые предстояло сжечь этой ночью: бумажная модель коттеджа в западном стиле, бумажные костюмы, бумажная обувь, пачки «денег потустороннего мира» и стопки «золотого миллиарда».

– Похоже, у дедушки и у прадедушки плохое зрение, раз они могут принять эти подделки за настоящее, – не удержался от язвительного замечания Уильям.

Отец никак не отреагировал, и они продолжали работать молча.

Чтобы сделать это нудное занятие хоть сколько-нибудь терпимым, Уильям воображал, будто надраивает машину, чтобы выехать за город вместе с Вирджинией…

– Цзючжун, будь добр, принеси из сарая стол из сандалового дерева. Разложим красиво подарки призракам. И давай сегодня больше не будем ссориться.

Прозвучавшие в голосе отца просительные нотки удивили Уильяма. Только сейчас он вдруг заметил, какой сгорбленной стала у отца спина.

У него перед глазами возник непрошеный образ…

Он, еще совсем маленький мальчик, сидит у отца на плечах – кажется, таких же широких и незыблемых, как гора.

– Выше, еще выше! – крикнул он.

И отец поднял его над головой так, что он оказался над многолюдной толпой и смог увидеть восхитительные костюмы и разукрашенные лица актеров, исполняющих «народную оперу».

Отцовские руки были такими сильными, они держали его высоко в воздухе так долго…

– Конечно, папа, – сказал Уильям, поднимаясь на ноги, чтобы сходить в сарай, что располагался за их домом.

В сарае было темно, сухо и прохладно. Именно здесь отец временно хранил антиквариат, который восстанавливал для своих заказчиков, а также свою коллекцию. Тяжелые деревянные полки были заполнены ритуальными сосудами династии Чжоу и резными нефритовыми изделиями династии Хань, погребальными фигурками династии Тан и фарфором династии Мин, а также прочими предметами, которые Уильям не узнал.

Он осторожно пробрался по узким проходам, нетерпеливо ища свою цель.

«Может быть, вон в том углу?»

В углу сарая стоял небольшой верстак, освещенный косыми лучами света, проникающими сквозь затянутое бумагой окно. За верстаком, прислоненный к стене, стоял обеденный стол из сандалового дерева.

Уильям наклонился, чтобы взять стол, и застыл, увидев то, что лежало на верстаке.

Это были две абсолютно одинаковые на вид «буби», старинные бронзовые монеты. Похожие на лопатки размером с ладонь. Хотя Уильям плохо разбирался в антиквариате, в детстве он видел много «буби» и понял, что эти относятся к династии Чжоу или более ранней. Правители Древнего Китая чеканили монеты такой необычной формы, показывая тем самым свое уважение к земле, из которой вырастали дающие жизнь плоды и куда должно было возвращаться все живое. Работа на земле являлась одновременно обещанием на будущее и признанием прошлого.

По тому, какие большие были эти «буби», Уильям догадался, что они должны быть дорогими. И абсолютно одинаковая пара была огромной редкостью.

Охваченный любопытством, он внимательнее присмотрелся к монетам, покрытым темно-зеленым налетом, и сразу почувствовал что-то неладное. Уильям перевернул ту «буби», что лежала слева: она сверкнула яркой желтизной, похожей на золото.

Рядом с монетами стояло блюдечко с темно-синим порошком и кисточкой. Уильям понюхал порошок – медь.

Он знал, что бронза сверкает, только когда изделие недавно отлито.

Уильям постарался прогнать прочь подозрение. Его отец был человеком достойным и честно зарабатывал на жизнь. Негоже родному сыну думать про отца такое.

И все-таки Уильям взял обе «буби» и положил их в карман. Английские учителя научили его задавать вопросы, стремиться раскопать правду, какими бы ни были последствия.

После чего он наполовину принес, наполовину приволок стол в комнату.

– Вот теперь праздник начинает становиться похожим на настоящий, – одобрительно заметил отец, ставя на стол последнюю тарелку с вегетарианской уткой [6] Вегетарианская утка – блюдо китайской кухни – рулет из тонкого листа теста из сои с начинкой из грибов, моркови и бамбуковых побегов; готовилось на китайский Новый год в бедных семьях, которые не могли позволить себе настоящую утку ( прим. пер. ). . Стол был полностью заставлен блюдами с фруктами и изображениями всевозможных видов мясных блюд. Накрытый на восьмерых стол был готов принять духов предков семейства Хо.