Андрей Бонцевич - Кома

– Я бы хотела сказать: «пошли обратно», но не скажу.

– Вот как? Почему?

– Потому что бежим отсюда нафиг!

Загрохотали быстрые шаги, затряслись и заскрипели доски. Выбора не оставалось.

Коридор, обозначенный как «Вход», вроде не спускался и не поднимался. Здесь было сухо, и даже под досками уже ничего не блестело. Удушающий запах плесени постепенно рассеялся, и теперь коридор больше напоминал старый чулан.

Где-то далеко, за сотнями дней тому назад, в солнечном детстве был деревенский дом в четыре окна с длинной террасой и тёплым чердаком. Давно уже нет ни того дома, ни коричневой деревянной лестницы, ни круглого окошечка под самой крышей, но иногда оживают в голове тихие скрипы чердачного настила, пальцы вспоминают мягкую пыль, а воздух вдруг приносит тот самый запах ветхой одежды, забытых книг и нагретого дерева. Вот прямо как сейчас.

Мартин глубоко и шумно вздохнул.

– Что-то не так? – спросила Заморючка, касаясь его руки.

– Всё хорошо. Насколько это вообще возможно. Сколько мы уже идем? Час? Два?

– Полтора. Может, остановимся? Перекусим или просто отдохнем.

– Если хочешь, – Мартин пожал плечами. – Я бы предпочел не задерживаться здесь.

Алина погладила его по плечу и улыбнулась.

Коридор поворачивал. Белые лучи фонарей утыкались в закруглённую стену, не в силах заглянуть дальше. Мартин нахмурился и прибавил шагу.

Изгиб кончился быстро. Коридор преграждала ржавая калитка, прошитая огромными болтами и щедро изрезанная шрамами сварных швов. Ручки на ней не было.

– Молви, друг, и войди, – процитировал Мартин.

– А как же теперь? – шепнула Заморючка.

Мартин молча двинул по двери ногой. Грохот смял воздух и швырнул его по всему коридору так, что рокочущее эхо рассыпалось крупным громким градом и потом долго ворчало в черноте тоннеля. Калитка осталась на месте.

– И что теперь? Назад? – с дрожью в голосе спросила Алина.

– Да нет уж, фигушки, – нахмурился Мартин. – Не бывает, чтобы такой долгий путь вёл никуда. К препятствиям – это да, сколько раз уж так было. Но просто так, ни за что ни про что – нет. В конце концов, открыть дверь не сложно. Порой труднее закрыть.

Мартин поднял фонарь и провел белым ярким пятном по всей калитке. Странно, что такая хлипкая на вид штука, кое-как скроенная и наспех скрученная, может быть настолько прочной. Эх, взять бы ключ на двадцать, дёрнуть вот здесь и здесь, и развалилась бы эта дверца к чертовой бабушке.

– Подожди, – сказала Заморючка, подойдя к калитке. – Как ты сказал? Молви «друг» и войди?

– Ага. Это же из Толкиена.

– Да помню я. Бесячая книжка, не понимаю, что в ней люди находят. Но не в этом дело. Дай-ка.

Легкий стук отскочил от ржавого металла, задорно запрыгал между кирпичными стенами и убежал, не оставив даже эха. Дверца дрогнула, заскрипела, застонала и медленно открылась.

Влажный прохладный воздух окатил лицо, умыл, словно чья-то невидимая рука, по-матерински нежно. Запахло сиренью и дождем.

– Уже темно? – недоуменно спросила Заморючка, выглядывая за калитку. – Рано же вроде.

– Я заметил, тут со временем вообще наперекосяк, – пожал плечами Мартин.

Коридор выходил на узкую аллею, протянувшуюся между двух рядов плотных кудрявых шариков туй. Немного поодаль на высоком полосатом столбе синела квадратная табличка с надписью: «Частная территория. Вход запрещён».

– Что ни шаг, то препятствие, – усмехнулся Мартин.

– Ладно, они же нас пустили. Идём!

Аллея оказалась длинной, никак не меньше километра. Мартин едва волочил ноги, когда, наконец, за очередным поворотом показались высокие решетчатые ворота, украшенные завитками и коваными узорами.

На вороненой металлической пластине серебристыми штрихами блестели буквы. Мартин прищурился и присвистнул, прочитав: «Усадьба. Здесь живет Фея Ноч».

– Фея Ночь? Мы что, в сказку попали? – не в силах сдерживать улыбку, спросил он.

– Мы из неё и не выпадали. Вот только какая-то она безграмотная, эта фея.

– И без фантазии, кстати. Даже никак не назвала усадьбу. Хотя, в некоторых случаях это допустимо. Помнишь, у Херберта? «Он обращается к вам без титула, сир, просто как к Харконнену. – Это имя уже само по себе титул».

– Ого, ты помнишь! Ты помнишь, это же «Дюна»! Ура-ура, значит, память скоро совсем вернется!

– Я надеюсь, в реальном мире она восстановится совсем.

– На самом деле гарантий нет. Но всё равно, это так здорово! Хотя, блин… Когда ты вспомнишь всё, кто знает, может, мы снова станем просто мужем и женой. Не будет больше нас, как будто только что встретившихся.

– А… разве мы стали скучны друг другу?

– Не знаю. Наверное. У тебя было много работы, а я постоянно торчала в гараже… Последний раз мы с тобой были совсем вдвоем на Рождество. Ты увёз меня в ресторан на турбазе в заснеженном лесу, и там почти никого не было, кроме нас и ещё одной пары. Мы заказали три огромных пиццы и чуть не умерли от обжорства. А потом ты катал меня на санках, и я до сих пор помню искры снега под круглой луной. Но с тех пор больше ни разу. Я… я даже не была уверена, любишь ли ты меня как прежде.

– Офигеть, – мрачно пробормотал Мартин. – И даже после этого ты пошла сюда?

– Да, потому что я помнила нас другими. Сумасшедшими, бесстрашными, отчаянными. Помню, как мы купили колонку с объёмным звуком, и поехали с ней в загородный парк. Ты включил музыку, и сразу же пошел дождь. Такой, что воды было больше, чем воздуха. Ты выкрутил громкость на всю, хотя колонка уже чуть не плавала, а я танцевала босиком на траве, и казалось, что больше нет никого и ничего, только ты, я и музыка под дождем.

– Ч… чёрт возьми, – пробормотал Мартин, убирая назад длинную прядь. – А ещё?

– А ещё однажды ты подарил мне сертификат на три часа обучения пилотированию самолета. Я так орала, так визжала, но как только мы приземлились, я заставила инструктора взлететь снова, и мы все три часа зафигачили за одно занятие.

– То есть, ты пилот?

– Я – нет. Только учусь. А вот ты – да.

– Так, – Мартин задумчиво посмотрел в бесконечность. – Интересно, когда скелеты в моем шкафу выломают двери?

– Брось, – ласково улыбнулась Заморючка. – Это не скелеты. Это ты, Марти. И это я. Та, которая тебя любит.

Мартин обнял её и слегка коснулся губ. Она дёрнулась, словно от электрического разряда, и впилась в него, словно вампир. Как в первый раз. Трепетно, жарко, безумно.

Если бы не скрип ворот, они бы так и стояли, бросая вызов бесконечности, но тонкий скрежет несмазанной петли вернул их на тихую аллею. Мартин провёл ладонью по бронзовой глади волос, и запах лаванды окружил его легким незримым облаком.

– Девочка моя, – шепнул он.

– Твоя, – кивнула она. – Ну, что, пойдем в гости к фее?