Александр Клим - Девятый вал

– Прощай, – тихо, почти шёпотом сказал я и, надев куртку, вышел из дома.

– Всё, всё, прекрати, её больше нет, – успокаивала Марго жена какого-то чиновника, что более-менее дружила с семьёй Идри-Ток. – Пойдём, пойдём я налью тебе успокоительного, – беря под руки Марго, она продолжала говорить с ней. Гроб был опущен, и мужчины с лопатами принялись закидывать его влажной чёрной землёй. Толпа стала редеть, народ потянулся к своим машинам и автобусам, специально заказанным для этой процессии. Священник ещё раз перекрестил возникший у его ног земляной бугор и, глухо сказав «аминь», потихоньку побрёл в прикладбищенскую церквушку. Господин Сэм Идри-Ток стоял у могилы своей дочери, не в силах тронуться с места, он никак не мог поверить в случившееся. Его Циллиону убили, его дочь, как это вообще возможно, и, самое главное, мотив, который никак не формировался у него в голове.

Я медленно проехал рядом с кладбищем, просматривая через густые насаждения процессию, что начала потихоньку расходиться. Похороны завершились, и все, кому был дорог умерший или его близкие, собирались почтить память усопшего бокалом, роксом, стопкой. Свернув к главному входу на кладбище, я до максимума сбавил скорость цикла и двинулся в сторону усаживающихся в свои транспортные средства людей. Подъехав ближе, я увидел девушку, что молча плакала, стоя у забора, красивые светлые волосы, покрытые чёрной вуалью, стройное тело, облачённое в деловой костюм, в металлических руках белый мокрый платок. Она вдруг подняла глаза и скользнула взглядом по мне, на долю секунды задержавшись на линии глаз, я так же смотрел ей в глаза, и, спустя мгновение, отвернувшись, прибавил газу, умчавшись отсюда.

– Господи, – наконец изрёк Сэм. – Да как же так, родная, ну как же ты так, почему именно ты, почему он не убил эту тупую суку Марго? Господи, я не верю, – он вновь вытер лицо платком. Его глубокая скорбь была понятна посвящённому кругу коллег, ведь на неё Идри-Ток поставил всю свою жизнь и карьеру. Свою дочь Сэм учил лично, ни одного раза не прибегнув к силовому вбиванию знаний, он ни одного раза не дал ей даже пощёчину или подзатыльник. Девочка схватывала всё на лету, вникала в самые глубокие дебри, порой заставляя восторженно восхищаться учителя. Она была им, она была Сэмом, но лучше, умнее, быстрее, моложе, и ей, ей в особом кругу была отведена особая роль, в предстоящих глобальных событиях. Но всё рухнуло, это крах всех надежд, окончание жизни и безумная боль. Сэм сейчас не казался властным чиновником, что мог открыть любую дверь и выбить из любого правду, он стал похож на старика. Сгорблен, ссутулен, дрожащие пальцы, обвисшие щёки и пустые глаза.

– Прости, родная, я не сберёг тебя, – беззвучно, губами проговорил Сэм, и, казалось, должно прийти осознание, должна начать обуревать ярость, вокруг должно померкнуть всё, оставив лишь Александра перед ним, глаза в глаза, в руке топор, и ярость тысячи полков обрушится на шею убийце ни в чём не повинной девушки, но… Но он стоял, стоял и просто плакал, всё глубже падая в образовавшуюся внутри души пустоту, и уже подняться оттуда возможно ли?

– Мара, подготовьте портфель к обеду завтрашнего дня, мы отбываем вечером.

– Мы?

– Да, я, и мистер Ток, и… – он задумался, немного поразмыслив, всё-таки добавил: – И вы, госпожа Гвоздь, тоже.

– Но сэр, э, Николай Исаевич, я же совсем, я-э… – затараторила секретарь.

– Прекратите, Мара, вы готовы и произведёте впечатление, уже решено, вам лишь осталось принять решение и подготовиться, другого не дано.

– Хорошо, сэр, господин мэр, я подготовлюсь, разрешите идти?

– Да, и не могли бы вы передать Анне, что я бы выпил горячего портвейна с пряностями, что-то я продрог на похоронах.

– Да, конечно, сэр, – и Мара вышла из кабинета мэра, закрыв плотно дверь.

Мэр сел в одно из кресел перед столом и, повернувшись к Идри-Току, который восседал в соседнем кресле, заговорил.

– Вы поедете со мной в ГолГрад. Мне кажется, вам будет это полезно.

– Мне сейчас не до празднеств, – еле шепча, произнёс помощник.

– Празднеств? – удивлённо поднял массивные брови мэр. – Да о каких, чёрт побери, празднествах вы ведёте речь, господин Ток? Вы посмотрите на себя, весь наш план под угрозой, мы теряем устойчивое положение, а вы никак не можете прийти в себя.

– Но она была…

– Да, – перебил помощника мэр. – Она была главным калибром предстоящей деятельности, но вот вам, господин Идри-Ток, и урок, нельзя все яйца складывать в одну корзину, а то, если поскользнётесь, это чревато остаться для нас без яичницы, – злобно осклабился управленец города, ничуть не давая слабины похоронившему свою дочь отцу.

– Да, сэр, вы правы, нам нужно что-то…

– Нам нужен запасной вариант, и, присутствуя на встрече с главными действующими лицами управления, будет проще что-то придумать, не так ли? – мэр вновь грозно застыл глазами на помощнике, во всей его позе читалась безумная ярость от срыва всех планов, его очень и очень не устраивало текущее положение, и виновный в этом сидел напротив в соседнем кресле. Мог бы мэр, была бы возможность, он тут же рассёк этого чинушу напополам и, запаковав в чёрные пакеты, выбросил как мусор на помойку. Но нужно было исправлять, нужна новая стратегия, нужно думать, но на это нет времени, так что остаётся действовать. Иначе эти тупые олухи единогласно примут постановление правительства о помощи нуждающимся, этой мерзкой грязной и бесполезной опухоли высокопоставленной элиты общества. В кабинете повисла очень долгая и очень напряжённая пауза, прерванная вошедшей в помещение гувернанткой.

Беря со столика наполненный рокс, помощник поднял глаза на мэра и произнёс:

– Вы правы, мистер Талл, нам нужно поехать на встречу и на месте понять, как быть со всем этим дерьмом.

– Ну вот и славно, Ток, но помните, у вас больше нет права на ошибку. И, кстати, я позволил себе пригласить с нами мадам Гвоздь, вы не против?

– Хм, – изрёк помощник, удивлённо глянув на управленца.

– Меня знаете, уважаемый, заинтересовало некое, непонятное пока мне, совпадение. Вы сказали, что так называемый Александр расспрашивал вас о деле Стэмковой, и, как я уже узнал точно, мадам Гвоздь буквально за несколько часов до этой печальной ситуации также интересовалась Стэмковой. Вы ничего бы не могли добавить? Может, какие-то мысли? Чтобы, так сказать, дорисовать картину в голове.

– Я, знаете, как-то упустил этот момент с Марой, я, честно говоря, в момент встречи с убийцей не думал о Маре и о том, что она там спрашивала, во всяком случае на сознательном уровне.

– Однако упоминание незадолго до сильнейшего потрясения психологически может с играть правильно, для тех, кто что-то хотел этим добиться, – задумчиво произнёс мэр.