Андрей Сухарев - Пришествие. Киберпанк

– Ебнухчто?.. – удивленно спрашиваю я.

– У меня нет яиц, – в его словах я не чувствую тоски и доли грусти.

– Но колбаса-то торчит?

– Скорее, висит, но не торчит, – китаец ржёт на всю свою забегаловку под пролитым дождем из космоса.

Коротко о себе…

Я могу нести насовсем корректные неточности, так как съел половину марки ЛСД-25, сделанную из ГМО.

Поэтому…

«Когда я свалюсь умирать под забором в какой-нибудь яме и некуда будет душе уйти от чугунного хлада – я вежливо тихо уйду. Незаметно смешаюсь с тенями. И собаки меня пожалеют, целуя под ветхой оградой. Не будет процессии. Меня не украсят фиалки, и девы цветов не рассыплют над черной могилой».

Все свои перерождения с момента изгнания. Начало двадцатого века, это были примерно 1910—1920 годы, период, когда все мастурбировали на философию Зигмунда Фрейда, а кончали лишь на философию Карла Юнга, ибо он был намного круче в своих познаниях сексизма и подобной шняги. В общем и в целом я всё начало двадцатого века провёл в психиатрической лечебнице, находясь на каком-то острове проклятых около берегов Великобритании. Меня пичкали тогда какими-то таблетками, делали болезненные уколы, от которых был абсцесс на заднице. И тестировали на мне все виды антидепрессантов, амфетаминов, ЛСД-25. В итоге мне дали покурить какую-то Альфа-Соль и я тут же выпрыгнул в окно, опасаясь, что буду изнасилован демоном-насильником. И я вновь переродился во времена Хрущёва, началась холодная война, и я служил в СССР ракетчиком, который облысел от ядерного топлива и умер от механического спирта, уйдя в запой.

Так же я был афроамериканцем-анархистом во времена Мальком Икс, но меня сбила на старом кадиллаке бабушка.

«Хочешь знать номер Бога?»

На экране высвечиваются огромные девятизначные цифры, но я ничего не вижу без очков.

Эти цифры высвечиваются на табло старенькой плазмы, висящей в бессмертном кафе «У Ашота»

Ты спросишь меня, почему мир живет в полной жопе?

Я отвечу: «Не знаю».

Быть может, он погрузился в бездну, и все стало меняться только в худшую сторону. Люди наконец-то приобрели человечность. Стали рациональными людьми. Утратили свою природу. И с этим понятием медленно и еще раз медленно падают вниз.

А быть может, все хорошо. Все просто отлично. И лишь только мы с тобой вдвоем делаем слона из очень маленьких мух.

Я сижу в недорогом кафе у Ашота. Говорят, что Ашот продал свою душу дьяволу, поэтому это место вечно, у Ашота, несмотря на возраст, всегда стоит хуй и он имеет кучу девок таджикской национальности.

На улице льются капли дождя. Он смывает боль, стыд с наших дурацких душ. Но только не с меня. Лишь книги легендарных философов научили меня существовать в этом мире, когда я пал на землю.

Они научили ни в чем никогда не винить себя, иначе я потеряю всю свою силу, которая дана мне Богом.

Суета. Официантка бегает с самсой из крыс между столами и вечно о чем-то перекрикивается с поваром.

Через дорогу находится трехэтажная гостиница – публичный дом. Самый лучший среди всех забегаловок со шлюхами по причине того, что только там обитают действительно красивые женщины.

Я сжимаю своей железной рукой пластмассовый стакан, в котором так недавно был искусственный уродский кофе «3 в 1».

Эта девушка не выходит у меня из головы, словно я чем-то связан с ней, я чувствую это в своем теле стучащим от разлуки с Богом сердцем. Будто я нашел свою родственную душу, того человека или же такого же павшего ангела практически с тем же проклятием, что и у меня.

Зная прошлое людей – мне перестала нравиться жизнь.

Но она знает будущее – значит, ей тем более неинтересна жизнь.

Уже несколько бессмертных минут держу ее фото в своей биологической руке. Я давно мечтал хоть на секунду встретить таких же обделенных, как я. И уверен, что она не очередная шарлатанка, подкрасившаяся цыганка с улиц. Я смотрю на ее глаза в фотографии и вижу искренность. Вряд ли такие влиятельные люди, как человек-дрозд были заинтересованы симулянткой.

Возможно, она тоже падший ангел с одиноких облаков. Провинившись перед Богом, вся в слезах ударом молнии оказалась среди нас, и я должен ее найти.

Цель – найти ее – отныне интересна не только моему заказчику-упырю, но и мне самому. Я готов мечтать. Я готов дрочить на ее фото лишь бы сблизиться с ней. Стать с ней еще ближе. На какой-то мимолетный миг удовлетворить свои потребности и, быть может, я умру и получу ответы.

Очередной синтетический кофе из эмуляторов кислоты приносит мне официантка, не знающая русского.

Ты спросишь меня, почему я пью так много дешевого кофе?

Я не знаю.

Не знаю.

Здесь воняет старостью, грязными ботинками и дешевым табачным дымом, и этот запах мне абсолютно привычен, он напоминает мне службу. Тысячи трупов на дорогах улиц, с которых так и идет вонь с протертых сапог. Запах дешевого табачного дыма придает мне уверенности, и я дышу полной грудью. И чувствую себя прекрасно.

Эта атмосфера мне абсолютно по душе, как садомазохисту по душе боль, из-за которой он роняет слезы и его же организм выделяет эндорфин, чтобы ему было легче. От этого он и ловит кайф.

Вокруг нас меняется мир, идет прогресс, внешне все меняется, и кажется, что жизнь стала лучше, однако внутри все портится, мы нарушаем гармонию между внешним и внутренним миром, рушим Бруклинский мост между ними. Это видно по городу, как он внешне красив, а внутри в нем уже нет хотя бы грамма живой души. И здесь у Ашота время словно остановилось, нет ничего модного и нового за исключением двадцатилетней корейской плазмы и самоподтирающего унитаза. Я размешиваю кофе. Когда мешать уже нечего, я все равно мешаю.

Ты спросишь меня, почему я это делаю?

Я отвечу, что не знаю.

Может, я сошел с ума. И это все нервы.

Или же я просто торможу время, мешая кофе и читая газету.

Порой я думаю, что я Бог. Однако я видел Бога, знаю его, распивал с ним чуточку вина на небесных пляжах при закате последнего солнца. И я не Бог. И даже не его подобие. Он просто где-то спрятан во мне и с каждым прожитым днем все глубже и глубже прячется от меня.

Мне стоит сделать первый шаг. Но я специально торможу время, слушая стуки дождя по окну, продумывая каждую никчемную деталь в своей голове, смотря на соседнюю гостиницу через дорогу, где шлюхи радуют гостей своими телами и ртами.

Еще на семинарах Архангел Михаил читал нам с Денницей, что если человек погряз в грехах, то его уже не остановить, его они затащат в бездну. Мы весело смеялись за партой, практически не слушая его, поэтому мы пропустили важнейший урок в нашей жизни, не успевший запечатлеться в нашем подсознании.

Размешав кофе, я делаю маленький глоток, беру его в искусственную руку и выливаю на пол – ни одна живая душа не обращает на это внимания, а воспринимают мое неадекватное поведение вполне нормально и в порядке вещей. Официантка без лишних вопросов подходит к этой кипящей луже и вытирает пол, оттопыривая свою задницу ко мне, за которой мне приходится наблюдать.