Кирим Баянов - Дом голубых огней

– Какая она сучка? – уронил Молин.

– И об этом тоже. Но сначала… Сначала я тебе покажу! Ты принес? Давай! Вставляй этой девке, пока она не поняла куда девать яйца!

– Ты поменял экранировку…

– Шутишь? Пока ты ходил за симстимом, я сумел собрать и разобрать её полтора раза. Синхронизируй…

Молин подсоединил очищенный под накопитель симстим и пробежался пальцами по деке.

– Отлично!

Комнату пронзили светло-зелёные лучики. Белые, синие. Некоторые из них, красные, изгибались, отражаясь от невидимых преград, как и другие. Котелок прошёл в середину конструкции и махнул ему. Молин вошел в сетку охранной системы Хром. По его лицу скользнул фосфоресцирующий луч и выпрямился, расходясь на две ветки в дальнем конце одного из углов комнаты.

– Ты взломал её?

– Да. Но это было предварительное сканирование, – взахлеб заговорил Котелок. – Все будет просто! Ты даже не представляешь насколько просто. Она там одна! Ни одного оператора! Обычно Хосака не поступает так. Но, – развел руками Котелок, и с силой сомкнул ладони, – она одна! Там никого нет! Время от времени она заходит, проверяет. И снова оставляет её… Никого кроме неё! Кажется, она меня не засекла. Нет, не засекла…

– Как ты это сделал?

– Состряпал телефонный звонок одного из операторов Хосаки, – сощурился нейромант. – Потом попросил сказать мне циферки на таком маленьком чёрном приборчике, который стоит на каждом столе охранной системы. Секьюрити ни хрена не мыслил в игрушках. Зашел в большие железные ящички и снял копии льда. Вот, гляди. Большинство систем работает так! Но она не дура! Она у неё нелинейная…

– Вёсла не мешают, – заглядывая ему в лицо, спросила Сатори. – Шевели поршнями…

– Не поршнями, а поршнями, – поправил ее Молин.

– Блин, Молин. – Сатори уменьшила шаг. – Ты такой здоровый…

– Иными словами, ты не знаешь какая она…

– У всей Хосаки они одинаковые.

Котелок сел за деку в центре комнаты, поставил опсис между колен и начал трогать когтем лучи, перебирая их в различных последовательностях.

– Я не я буду, – скрипя зубами, – если не прорублю в этой глыбе большую дырку, – сказал Котелок.

– Как правило, за пробитой стеной, соседняя камера, – выдыхая дым и устраиваясь на диване, переместил симстим со лба на глаза Молин.

Он плёлся за ней вот уже пятнадцать минут. Она тащила его за собой по липким мостовым.

– Ветер мешает.

– Хорошо, что не сдувает, – снова набирая скорость, отмахнулась Сатори.

Он натянул капюшон и безропотно следовал за нею, нагибаясь вперёд.

– Может быть это потому, что ты не видел Дом голубых огней?

Сатори пошла медленнее.

“It could happen here to-day. It could happen here to-o-day, – звучал в голове Молина голос Лили”.

– Ты уникальный потребитель, – говорил он. Сатори его не слушала. – Зачем ты это делаешь?

– Деньги не падают с неба. Я хочу глаза как у Лили Спот. Она самая красивая звезда симстимов. Ты её знаешь?

– Её давно нет…

– Ну и что? Я буду новой…

Потом они сидели на кремово-белых диванчиках, и пили кофе. И к ним присоединился Котелок. Но он не стал садиться с ними за один стол, а выбрал самый дальний от них за спиной Сатори.

– Ты такой бука, Молин.

– Какой?

– Все время молчишь, – улыбнулась она и перемешала ложечкой сахар. – Хоть бы сказал что-нибудь…

– Рассказать анекдот?

Она молча ждала.

– Ты ведь не хочешь этого, – глядя в глаза Сатори, спросил он. – Ты сама неважно выглядишь.

– Я? Нет. С чего ты взял?

– Может это оттого, что все мои мысли связаны с тем, что говорит Котелок…

– А что он говорит?

– Не в этом дело…

Молин приложил к губе ложечку.

Принесли кофе.

Он снова слушал симстим. А Котелок ломал лёд в симуляторе копии отснятой с магнитных носителей ОП Хром.

– Она торговала такими препаратами, что одному чёрту-дьяволу только известно по чём фунт лиха достался тому, кому она их продала. Ты думаешь, она душка? Я покажу тебе как она выглядела раньше. Она до сих пор держит в качестве надирания задниц свой образ. В системе. Во льду. Такой, какой она была раньше. Из-за того, что сама употребляла свои снадобья. Из-за чего она его держит ещё? Хрен её знает! Говорят, из-за того, что у неё не только физика, но и голова двинутая. На всю плоскость. Тебе надо увидеть это лицо. Держу пари, у тебя откажут клапаны.

Котелок при этом смеялся сардонически.

– И эти чёртовы батарейки. – Он рассказал Молину о парке и о скамейке. И об экзоскелете. – Хоть бы… кто-нибудь подошёл, да поинтересовался: “Ты как? С тобой все нормально?.. Ты заснула?.. Или навсегда отрубилась?”

Котелок всегда таскал с собой вазу. Куда бы они ни отправлялись. Сейчас она пустовала. Но он всегда насыпал туда журавлиных ягод. Хотя она была для конфет.

Она ему её подарила.

Молин разглядывал своё отражение в антипиреновом покрытии столика.

А потом сложилась мозаика.

“You so pretty, the way you heart. You so pretty, the way you heart… And your heart no reason to slept to me. You so pretty… the way you heart…”

Не похоже, что голос Лили был оцифрован. Хотя в некоторых моментах Масаюма могла себе это позволить.

– Нет. Она не могла. Только не она. Только не моя девочка, – говорил Котелок.

– Сука, – отворачивался от него Молин и поворачивался, кладя симстим на стол. – Какого хрена ты со мной это делаешь?

– Она не могла превратить это в вампира…

Сатори была одета в пуловер с вязаным воротником-стойкой и такими же белыми рукавами. Она подняла пальцы с хромированной карточкой и подала её высокому амбалу в чёрном костюме.

От Молина несло потом.

– Тут можно принять и ванну. Если захочешь, – сказала она, ведя его коридорами Дома голубых огней.

Молин кашлянул. Сатори подала ему апельсин, разломив его пополам.

Все это время он очищал его, а потом передал ей.

– Не хочу пока, – сказала она, суя половинку его в сумочку. – Так как на счет ванны? Мне всё равно. Я почти ничего не чувствую носом. Это из-за капель. Или из-за чего-то ещё…

– Это её? Дом…

– Нет. Уже нет, – подходя к одной из дверей и вводя спинку ключа в отверстие замка, проговорила Сатори. – Уже давно. Она продала его. Теперь им владеют совсем другие люди. Но раньше это было её собственностью.

Они вошли в зал. Он походил на огромный коридор. Не совсем, но много шире того, по которому они шли.

– О ней всякое говорят. Будто она уродище, каких свет не видывал. Будто у неё лицо опухло от амитоксинов. И глаза как блюдца… у куклы.

Молин видел её. Лицо было точь-в-точь таким, каким описывала его Сатори.

– А в киберпространстве она какая?

По обе стороны от прохода располагались кровати. Они стояли двумя огромными длинными рядами. Это было не VIP.

– Они отключают им центральную нервную систему, – проговорил Молин, касаясь одного из устройств, пауком гнездившееся над одной из кроватей.