Максим Новожилов - Страна Со Шрамами: Крах Последней Империи

– В том то и дело, что я помню. Хоть и стараюсь это забыть. Седьмой горной бригаде тогда крепко досталось. Кто-то просто пулю словил, но бывало и куда хуже… Даня… – Иван наклонился к товарищу и посмотрел ему в глаза. – Ты видел когда-нибудь человека без конечностей? Ни рук, ни ног, только лоскутами кожа свисает, а на ней засохшая кровь. Помню, мы помогали отвозить раненых в тыл. Хожу я между коек в полевом госпитале… А на меня смотрят эти глаза, лица все обгоревшие и в порезах. На выходе из палатки меня схватил за рукав один такой. Оторванная взрывом нога, один глаз выбит, другой обгорел настолько, что запёкся живьём. Нижняя челюсть висит тряпочкой… И протяжный стон боли и страха. Он не мог говорить, но мне казалось, что он умолял меня добить его. Многие в ту ночь и до утра не дотянули. Госпиталь был не готов к такому, даже обезболивающего на всех не хватало. Кто был посмелее, тот резал себе вены, чтобы не мучиться. Другие умирали медленно от кровопотери и жутких болей. Я не хочу такой судьбы себе. Но если и придётся помирать, то заберу с собой столько этих мразей, сколько смогу.

– Слава яйцам я был в наряде и не поехал туда. Будем готовиться к худшему, Вань. В тот раз они тоже подавали сигналы: и нам, и рабочеобязанным. Ни одного засланца не поймали и не заметили. Но стены все разрисованы, часть командиров перебита в городке ещё до самой атаки, – Ерофеев отлип от стула и выпрямил спину. – Давай по крайней, – на ход ноги, да пойдём на построение.

– Ну давай. Кстати, Попробуй вот это, – Иван открыл коробку от продпайка на столе и достал бумажный пакетик. – Насыпай в стакан, а потом долей воды: получится кисленький компот. Или хочешь, засыпь под язык. Так даже лучше будет.

– Что это? – Даниил надорвал пакет и высыпал горсточку на ладонь. – Похоже на мелкий сахар. Пахнет чем-то кислым.

– Это – стимулятор из новых пищевых пайков. Боевой Стимулятор – 02. Через две минуты после приёма ты трезвый, настроение бодрое, а примешь сразу два – перестанешь чувствовать боль.

Даниил посмеялся. – Надо тебя, старого, подвинуть побыстрее и занять твоё место. Тоже хочу дербанить склад, и чтобы ничего за это не было.

– Учись, зелёный. И всё у тебя будет. Давай, будем здоровы, – они выпили по рюмке.

– Рота! Выходи строиться на плац! – раздался голос дневального в настенных динамиках.

Иван и Даниил вышли из комнаты. Солдаты и сержанты, с пролежнями на лицах, потирали сонные глаза.

– У тебя папироски остались, Вань? – спросил Даниил.

– Ты ж бросил, товарищ, На, угостись, – Иван вытащил пачку из кармана.

– Попробуй тут бросить. Что ни день – то новое приключение. И новая возможность не дожить до завтра.

– Не паникуй ты. Нервяк ещё никому не принёс пользы. Сейчас Михалыча послушаем, а дальше будет яснее.

– И это я слышу от тебя? Ты сам параноик ещё тот.

Возницын и Ерофеев вышли из казармы. Плац медленно наполняли роты и отдельные взводы поддержки, даже повара вышли из столовой послушать обращение. Старший лейтенант Возницын так и стоял на крыльце, прислонившись к столбу опоры козырька.

Иван похлопал брата по плечу. – Коля… Ты тут уже сколько торчишь? Пойдём с нами до курилки. На тебе лица нет, у тебя всё в порядке?

– Нууу… В целом да. Не обращай внимания. Я просто не выспался.

– Я знаю что тебя разбудит, вот, возьми, – Иван протянул Николаю пакет БС-02.

– Вань. Ты хоть знаешь, что это за дрянь?

– Конечно знаю. Не просто же так я их вытаскиваю из пайков. Забочусь о здоровье личного состава. Беру удар на себя, так сказать.

Николай помотал головой и ответил: – Не, я откажусь. И тебе рекомендую не баловаться этим порошком.

– Я за культурное потребление, Коля. Зато потом спишь слаще ребёнка.

– Порошок не буду. Но до курилки с вами прогуляюсь.

Они втроём прошли вдоль казармы и завернули за угол. Маленькая площадка со скамейками сплошь заполнилась солдатами и их дымом. Ерофеев с братьями встали в стороне от толпы: подальше от лишних ушей.

Иван твёрдо посмотрел на брата, прикуривая папиросу бензиновой спичкой и спросил: – Коля. Может уже расскажешь что ты знаешь?

Даниил добавил: – Действительно, товарищ старший лейтенант. Мы имеем право знать. Как-никак, мы жизнями рискуем, защищая Империю.

– Мужики, я всё прекрасно понимаю. Но не могу нарушать Устав, – устало сказал Николай, прикурил и облокотился о стену. Он тихо продолжил: – Скажу так. Случилось нечто такое, чего Империя может не вынести. Готовьтесь к худшему. Страна скоро изменится, да и мы сами уже не будем прежними.

Иван прищурился, разглядывая беспокойное лицо брата. – Коля… И как это понимать? Ты же толком ничего не рассказал.

– А понимай как хочешь, товарищ старшина. Я вас по-дружески предупредил. Но ничего больше, я, правда, не могу вам рассказать. Тем более, офицеров после таких собраний, где я был, могут слушать в СС. Не забывай, – Николай едва сдерживал тревогу.

Иван удивлённо прищурился и спросил: – А ты чего так дрожишь, дорогой мой? У тебя глаза напуганные. Будто ты скрываешь чего-то. Весь зажатый, руки скрещены, и мне от этого не спокойно, знаешь ли.

– Включи голову, Ваня. От таких новостей, которые сейчас всем донесут, любое спокойствие пропадёт, а вместе с ним и сон… Слушай. Я тут подумал. А дай-ка мне пару пакетиков, если есть с собой.

– Всё-таки решил взбодриться? Ну, держи, – Иван залез в карман кителя, подошёл вплотную к Николаю и переложил энергетик в его карман. – Дань, тебе ещё надо? – Ерофеев поморщился и помотал головой.

– Спасибо большое, – тихо сказал Николай. – Спать хочу, не могу, – он сорвал горловину пакетика и высыпал под язык небольшую горстку.

Иван продолжал сверлить брата любопытным и обеспокоенным взглядом. Тот постепенно приходил в себя. Зрачки расширились, бледность усталости сменялась здоровым румянцем, а от дрожи в руках не осталось следа. – Полегчало тебе? – заботливо спросил Иван.

– Спасибо огромное, уже лучше. Идите строиться, я позже подойду.

– А ты куда вообще собрался?

– До штаба долечу и вернусь. Я быстро.

Николай ушёл, Иван удивился и подумал, стараясь сдерживать беспокойство: – Херня какая-то. Что он скрывает? – он крикнул Николаю вслед: – Жду тебя.

Тот повернулся, посмотрел на брата и спокойно ответил: – Береги себя.

Возницын смотрел в спину бегущему брату и тихо сказал сержанту: – Ох, не нравится мне это, Данила. Чует моя задница. Сегодня что-то случится.

– О чём ты, рыжий? Это порошок на тебя так действует? Угомони свою паранойю, мужик, – Ерофеев сбил уголёк с папиросы резким ударом пальца и выбросил окурок в урну. – Пойдём на построение, Михалыч будет с минуты на минуту.

– Ты не понимаешь нихрена! – Иван крепко схватил товарища за плечо и продолжил говорить, сверля его глазами: – Ты вообще нихуя не знаешь, Даня! И нихуя не видишь! Ты обратил внимание как Коля себя вёл?! Он еле успевал стирать пот со лба. Руки дрожали, как у нашкодившего пацана. Мне, мнеее, – он бил себя ладонью по груди, – родному брату, не сказал ни слова, хотя прекрасно знает, зачем нас всех собирают, – старшина протяжно выдохнул и спокойно продолжил тихим голосом: – Послушай меня! Он последний раз мне говорил «Береги себя», когда уезжал в столицу учиться. Я его знаю как облупленного, и жопой чую, это не последний сюрприз от него на сегодня.