Максим Новожилов - Страна Со Шрамами: Крах Последней Империи

– Не могу поверить, что офицер Гвардии, после учёбы и курса подготовки станет так говорить и думать. Но это подождёт. Расскажи про родителей! Что с ними?

– Помнишь этот Новый Год? Фадеев только к нам перевёлся.

– Помню, конечно. Здоровый как лось, но пить не умел совсем.

– Всё правильно. Когда все пошли спать, он попросил помочь ему дойти до своего кубрика. Тяжёлый, гад. Еле дошли. Когда дошли до его комнаты, он открыл свой рабочий планшет, посмотреть что-то в своём архиве. И вырубился спать, даже не выключил его. Я подождал, пока он не захрапит. Открыл архив. И вбил наш старый адрес…

– Рабочий проспект. Дом семнадцать…

– Квартира двадцать четыре. Ты тоже его помнишь, значит. И знаешь какую информацию я там наковырял?

– Говори. Я хочу это знать! Где родители?! Они живы?!

– Их действительно убили, дорогой. На той самой дороге. В том же самом месте. Вот только, те люди не были партизанами.

– Как? Почему?! Говори всё, что ты знаешь!

– Их убили бойцы специального назначения СС.

Иван озадаченно заморгал и спросил: – То есть? Что ты имеешь ввиду?

– Наши родители были из тех, кто не боялся сказать властям и тогдашней Партии «Нет». Они были теми, кто выступал за справедливость для народа. Помогали профсоюзам чем могли, собирали средства на помощь старикам, организовывали субботники для уборки улиц. Помогали людям судиться, если неправомерно назначали штрафы и отбирали имущество. Они обращали внимание людей на проблемы в жизни нашего города. В том числе, ловили чиновников на воровстве и взяточничестве. Чем сильно бесили Партию. В тот ужасный год Верховный Правитель издал декрет. «О защите народонаселения от негативного информационного влияния».

– Не могу в это поверить, Коля. Я не верю тебе! Это никак не связано!

– Но это так и есть, Ваня. Тебе придётся мне поверить. Наших родителей убили. Из-за этого самого декрета. Из-за того, что они делали для города и людей.

– Чем ты мне это докажешь?

– Тебе придётся поверить мне на слово. Достать документы на бумаге с печатями из архива я просто не смог. Так. Погоди! Я когда-нибудь обманывал тебя?

– Сегодня! Когда сказал, что всё хорошо. И всё это время, что ты молчал!

– Хорошо. Тут я поступил некрасиво. Но я не был уверен, что ты меня поддержишь. А кроме этого? Я тебя когда-нибудь подводил?

– Я… Я стараюсь это всё осознать. Быть не может. Всё это кажется ёбанным кошмаром… Подожди… И после этого ты решил, что с Империей тебе не по пути?

– Я твёрдо решил, что просто так этого не оставлю! Ты понимаешь вообще что случилось?! Наших родителей убили без суда и следствия! Их убили, просто потому, что они хотели жить иначе. Потому что помогали людям защищаться от беспредела! Нас лишили детства и достойного будущего! А всё почему? Потому что они не хотели произвола Партии. Они не хотели Вечного Верховного Правителя! Они не хотели жить по указке и в постоянном страхе, в грязи и голоде! И за это они отдали свои жизни, дорогой брат.

Иван хлопал, опустевшими от услышанного, глазами. Спустя несколько секунд задумчивого молчания он сказал: – Развяжи меня.

– Ты со мной, Ваня?

– Я с тобой. Расстегни эти сраные ремни, – Николай отвязал Ивана и помог слезть с операционного стола. Старшина попытался встать, но ноги были ещё слабы. Он спросил у брата, заглянув тому в глаза: – Зачем мне руку отрезали?

– Пуля перебила всё, что могла. Увы, но руку было не спасти. Не волнуйся. Отправим тебя на лечение, тебе сделают протез, – Николай похлопал брата по плечу, его кисть была перебинтована.

– А с тобой что? Где успел пораниться?

– Мне удалили коммуникатор. Чтобы не могли отследить.

– Где моя рука? Дай на неё посмотреть, – они подошли к контейнеру и Иван поднял крышку. В кроваво-прозрачном растворе лежала левая рука Ивана. Он с чувством потери смотрел на свою конечность. – С ней можно что-нибудь сделать?

– Наши врачи уже не первый раз так делали на наших бойцах. Если ранение серьёзное и полевые медики бессильны, то делают ампутацию. Конечность помещается в стерильный питательный раствор, мы отправляем человека вместе с ней до госпиталя ближайшим обозом. Там хирурги их воссоединяют. Если и это не поможет, то тебе поставят хороший бионический протез. На счёт него скажу так. Его уже опробовал один потеряшка-дозорный из седьмой горной. У него теперь есть сильная и надёжная рука.

– А с остальными дозорными что?

– Ну, смотри, дорогой, – Николай посмотрел на Ивана и продолжил: – Нам здорово помогли двое парней. Один из седьмой. И ещё один, из девятой. Они рассказали и показали всё, что знают. Сколько на каких заставах людей, офицеров, техники. Где проходят маршруты караулов и когда они сменяются. И, в благодарность, мы их защитили и отвезли в Сибирь на переподготовку. Теперь они с нами.

Иван задумался и насторожился. – А остальные трое? С ними что стало?

– А они не захотели нам ничего рассказывать. Мы не могли их отпустить, чтобы они не выдали нашего места расположения. Дальше есть смысл говорить, что с ними случилось?

– И со мной ты сделаешь то же самое, Колька?

– Ваня, я же сказал уже. Если бы я хотел тебя убить, я бы уже это сделал. Дааа!!!, ёб твою за голову! – Николай повысил голос и замахал руками. – Я ради этого всё сделал, чтобы просто рассказать тебе печальную историю нашей семьи! И перед тобой исповедаться, прежде чем всажу тебе пулю в твою деревянную голову! Ты не отошёл от наркоза ещё, я погляжу?! – Николай отдышался и вытер лицо ладонью. – Прости, Вань… Это всё из-за твоего порошка. Да и я сам весь на нервах. Тебе сделать кофе?

Иван удивился: – Есть кофе?

– Прости, забыл. Такая простая во всём мире вещь, но именно в Великой Северной Империи является исключительной роскошью. Есть только у Партии.

– Да хорош тебе ёрничать. Есть или нет?

– Конечно есть.

– Ну давай. Я постою пока тут, если ты не против? Моё всё-таки, вот это, что в ванне плавает.

– Смотри. Выходишь на досчатую дорожку и идёшь направо. Увидишь палатку с навесом и костром – заходи, я буду рядом с ней. Только долго тут не торчи.

– Скоро буду, брат.

Николай вышел, приветливая улыбка Ивана сменилась раздражённой и злобной гримасой. Его одолевали навязчивые мысли: – Брат. Брат… Какой ты мне нахуй брат после всего?! Ты мне за всё ответишь, падла, – Иван взял шнур питания для планшета со стола и воткнул в розетку. Он обрезал скальпелем хвост провода и закинул его за деревянные ящики в углу, а провод поместил в ванну с рукой. – Давааай. Работай. Ну же! – нервно шептал Иван. Он опустил руку в раствор, слабый ток щекотал кожу и заставлял пальцы дрожать. Старшина продолжал думать про себя: – Не верю ни единому твоему слову! Как может Партия нас обмануть?! Если бы родители были порядочными гражданами, стали бы их трогать? – коммуникатор тускло замерцал. – Нет! Не выключайся. Работай, ёбанный почешись! – он поднёс кончики проводов ближе к оголённым мышцам, коммуникатор продолжал тускло мерцать. – Да ёб твою мать!!! – тихо он шептал под нос. Старшина вонзил провода в кожу отрубленной руки, коммуникатор засветился мягким голубоватым светом. – Заебись, наконец-то, – с облегчённой радостью подумал он. Иван нажал на тревожную кнопку и подождал несколько секунд, пока определялись его координаты. – Давай скорее, паскуда!!! – нервное ожидание сводило с ума. На мгновение, запястье окрасилось в розово-красный и коммуникатор выключился. Ток перестал щекотать кожу, потухли диодные пластины на потолке. Старшина с тревогой вытащил проводок из ванны. – Только бы засекли сигнал… Лишь бы увидели… – думал он с надеждой. Он стряхнул с руки капли раствора, вытер руку об ветошь, что лежала на ящиках и спрятал провод за них. Выходя из палатки, он шептал себе под нос: – Хотел поиграть со мной, сучёныш маленький? Давай поиграем!