Мария Лиханова - Соединение

Они лежали на полу. Безголовое тело лежало на боку, из его горла на пол стекала кровь: темно-красная жидкость. Тело, державшее его, теперь его отпустило. Оно лежало рядом. Она погружала руки в неглубокие проходы, образованные свежими ранами на груди. Она ощупывала раны, покрытые жесткими наростами.

Искусственный свет пропал. Холодный серый свет лился из крупных прямоугольных ран стен.

Она повернула голову. Она старалась делать это очень медленно. Она повернула голову по кругу. В вытянутом коридоре на полу раскинулись удлиненные тела. За ними располагались тени. Тела неровными образованиями возвышались над полом, медленно двигались. Свет лежал, очерчивая неровные образования на телах. Он остановился на вершинах обрывов тел. Свет застыл перед неглубокими пропастями, образованными телами, вытянувшимися вдоль растянутых стен коридора. Свет двигался вместе с телами, аккуратно скользя по границам темных ущелий на их поверхности.

Она увидела вверху знакомый силуэт. Черное сложной формы тело покачивалось в бассейне серого света, образованного прямоугольной выемкой в поверхности стены.

Она лежала на полу. Ее рука была скреплена с рукой тела без головы. Тело лежало на полу. Она смотрела на него в бассейне серого цвета и водила пальцами по руке раненного тела. Она отняла руку от раненного тела, застыла. Тело юноши чуть подрагивало в лихорадке слабеющего света. Тело казалось черным. В него были вплетены синие и серебряные элементы, некоторые были в форме нитей. Ее голова лежала в неестественном положении, щека лежала на полу. Она крикнула, обращаясь к черному образованию, скользившему в верхнем слое света, стараясь привлечь его внимание, ведь она узнала его, им что-то прежде, кажется, говорило с ней: «Эй!».

Темное тело оторвало одну из своих поверхностей от границы, где приглушенный свет встречался с более ярким. Тело было согнуто. С другой стороны оно крепилось к границе, где свет встречался с сизой окраской плотной материи предметов.

На оторванной поверхности тела лежали растекающиеся полупрозрачными тканями осколки света, неровно заполнявшие поверхность, толстыми непроницаемыми или блестящими и тонкими, еле видимыми, слоями. Она увидела лицо. Она судорожно искала взглядом его глаза. Она их увидела. Они лежали там, где слой света был наиболее тонким. Они не имели выражения. Они безучастно опали в прежнее положение вместе с головой, прижавшись снова к свету, обогнув, таким образом, полукруг. Затем голова качнулась еще раз в сторону, будто первое движение было слишком сильным, чтобы она могла сразу остановиться. Губы немного растянулись. Глаза расширились, их оболочки заняли яркие блики света, проделавшие бреши в темных глазах. Его голова замерла. Из глаз струился свет. Его глаза были направлены туда, где были ее глаза. Ей казалось, что юноша смотрит ей в глаза, не отрывая взгляда, и улыбается. «Здравствуй», – сказал он. Его лицо, голова, теперь застыла где-то у верхнего слоя, окружавшей ее поверхности, присосавшись к ней, как ранее присасывалась к оболочке, границе, наиболее яркого света. Юноша выглядел красивым. Его лицо казалось ей добрым. Его лицо казалось сложным. Его глаза будто напевали что-то. Окруженные, они изменялись. Ей казалось, что существо чувствует нечто. Его глаза были сложными, как поверхность озера, отражающая свет. Они втягивали в себя окружавшую их плоть и отпускали ее, окружая себя ей, проделывая это почти незаметно.

Она почувствовала свое лицо. Оно двигалось. Она чувствовала, что обладала лицом. Она чувствовала, как оно двигается, хоть не могла видеть его и знать о его существовании наверняка. Она ощутила свои глаза, которые застыли. Ее глаза впивались в ее тело необычным образом. Они причиняли ей боль. Они выходили из ее тела двумя бутонами, они впивались вглубь ее тела, вливая в него яд. Глаза были хищниками, трубками, впивающимися в ее тело, расширяющимися в нем, раздирающими ее плоть и несущими в нее отраву.

Красота стекала вместе со светом с его лица. Она смотрела на него. Боль становилась сильнее. Она покрывала ее оболочками, которые она чувствовала. Они закреплялись на ее теле, парализовывая ее волю. Она чувствовала, как они закрепляются на ее теле ветвящимися отростками, проникают в него все глубже. Она чувствовала, что яд наполняет ее тело, как и красота. Существо было прекрасным и убивало ее. Ее тело повернулось, голова упала на грудь. Перед ее глазами стояла темнота. Рука, которую она выпустила, лежала рядом. Тело без головы лежало на спине и не двигалось. Она знала, что тело рядом. Она увидела его руку, лежащую вверх ладонью в темноте, разлагающейся синими, фиолетовыми, серыми оболочками. Она не дотронулась до тела, лежащего рядом. Она смотрела на него до тех пор, пока зеленоватый свет не затопил его, погрузив в быстрый танец, собирающий и расчленяющий тела. Она чувствовала, что ее тело бьется, но когда движение остановилось, она обнаружила поврежденными лишь новые наросты, через которые поступал яд. Когда движение замедлилось, она увидела, как существо медленно удаляется, скользя между разбросанными в длинном коридоре телами, поддерживаемыми собственными неясными тенями. Она встала, взяла подмышки безголовое тело и пошла за ним. Она тащила за собой безголовое тело, двигаясь задом, иногда оглядываясь. Этого оказалось достаточно, чтобы преследовать существо.

«Я хочу умереть, не видя его. Иначе моя смерть была бы слишком унизительной. Лишь немного яда. Немного яда мне не повредит. Возможно, только немного изменит меня, и иллюзии закроют мои глаза. Его надо наказать: ты посмотри, во что превратилось мое тело. Почему мы не смогли это выдержать? Я не могла это выдержать. Я не могу этого выдержать. Возможно, это бы закончилось не смертью, а чем-нибудь более счастливым: возможно даже, это бы … Чем? Нет разницы: совсем нет разницы в том, чем бы что-то закончилось, если бы могло. Суть не в этом. Суть в боли и удовольствии».

Выпал снег. Снег покрыл тонким слоем почерневшую траву. Снег таял на черной дороге. Небо было серым и спокойным. Оно было покрыто плотными желтоватыми мягкими тучами. Ветер возникал порывами. Было морозно.

Здания висели вокруг. Они показывали уродливые раздувшиеся основания.

Он шел спокойно, не оглядываясь, вдоль чрезмерно вытянутого здания. Здание было сделано из плит, покрытых мелкой коричневой плиткой. Стены ступенями увеличивали высоту, заворачивались внутрь. Здание сворачивалось из-за его движения справа от него. Слева, повторяя изгибы дома, застыли надувшиеся грязные железные машины. Здание было очень большим. Оно разрасталось ввысь, окружало объекты, двигавшиеся с его внутренней стороны– по всей видимости, оно соединяло объекты, попавшие в его центр, темным тоннелем с небом.