Мария Лиханова - Соединение

Мне бы, конечно, больше понравилось быть почерневшим мертвым телом – умершим первым, в самых глубоких тенях, сраженным самым слабым светом, миром, обратившимся в прах – но продолжения не избежать – и сможет ли самый сильный убийца обратить меня в пустоту? – все это для того, чтобы он мог увидеть бесконечность, расстилающуюся вокруг него.

Один сияющий живой мир, одно существо и черная мертвая бесконечность, сияющая вокруг него, в его глазах – и этот мир мог бы называться адом, если бы не был полностью обращен в пустоту. Хищное солнце – хранитель пустоты.

Я просто хочу попасть в мертвенную бесконечность, быть самым первым, самым настоящим трупом – ну почему каждая вспышка высвечивает во мне жизнь, все новые формы и звезды. Паразиты порождают слабый усиливающийся свет – они внутри и снаружи меня рождаются бесконечными формами существ.

Изоляция могла бы стать выходом – изоляция в форме сплочения хищным хранителем пустоты в хищное солнце – и больше ни единой формы – только вечный мрак – это единственный шанс умереть».

Здания располагались на большом расстоянии друг от друга поодаль от дороги. Поле покрывал снег. Снег летел с неба. Он падал, подобно слезам, сияющим холодным светом. Свет взрывался искрами на слабо фосфоресцировавшей в темноте дороге. Свет от дороги распространялся за ее пределы необычно ровно, обрываясь четко очерченными фигурами.

«Соблазнительно думать, что звезды умеют плакать, и снег их слезы. Я посреди безжизненной пустыни. Пожалуй, я хочу сгореть. Здесь все холодное, кроме меня. Я хочу сгореть».

Она зачерпнула в ладонь немного снега, недолгое время смотрела, как он тает. К руке слетались снежинки. Ей стало холодно.

«Только, пожалуй, снег хочет сгореть больше меня. Поле, заполненное вампирами…одним большим вампиром и слабым изолированным сгустком тепла.

Посмотри в больших черных гнездах, которые горят огнями. Я знаю, они хорошо изолированы, но внутри есть чем поживиться. Я знаю, тебе некуда спешить. Да, я знаю, внутри тоже живут вампиры, и я тоже вампир, один из самых страшных, потому что нужно быть по-настоящему бессердечным, чтобы пробуждать голос холодного мрака. Прости меня. Я знаю, мы не властны над своей темной природой. Все из-за того, что мы не чисты – ни ты, ни я. Моя часть в тебе, и твоя часть во мне – забирай. Правда? Я твое любимое дитя? – ты не заберешь ничего моего. Ты хочешь, чтобы я высосала из них столько тепла, сколько мне понадобится. Нет, я более жестокая, чем ты, поэтому я не буду делать ничего подобного. Смотри, как погибает твое любимое дитя на твоей холодной груди, потому что меня не интересуют теплые плоды – я хочу быть как ты – холодным мраком, и если не выйдет – хотя бы белым кристаллизованным льдом. Да, знаю, что из-за этого желания я остаюсь солнцем – из-за него я все еще жива, и по моим венам текут нечистоты.

Правда? Мне бы очень хотелось быть твоим последним воскрешенным ребенком, одним из самых темных, зародившимся тогда, когда в тебе почти не осталось тепла и света. Остальные дети собрались и уплотнились, но я не хочу покидать тебя, поэтому я иду одна в холоде и моя кровь загрязнена теплом, которое принадлежит другим. Да, я ее отдаю – мне она не нужна – ты знаешь – как и тебе. Конечно, они могут ее выпить. Ты не считаешь это жестоким?

Да, не более, чем моя жизнь. Я понимаю – здесь нет никого, по отношению к кому может быть проявлена жестокость. Это может никогда не прекратиться. Я не хочу, чтобы мои братья существовали, но также не хочу, чтобы они пили кровь. Я знаю, два больших вампира уродливы, пока не соберутся так, как должно, но меня нет, поэтому тьма, зачем ты пробудилась, чтобы обратиться ко мне? Я знаю, что я твое любимое дитя, потому что одновременно существую и не существую.

Кровь течет без необходимости – не для меня, значит, это не моя кровь. У меня нет своей крови, но вся кровь ваша, поэтому зачем ты пробудилась и обратилась ко мне? У меня нет оснований считать ни одно тело собственным – даже это тело – ты знаешь».

Мелкие осколки света загорались и гасли под ее ногами. Удаленный свет звезд казался более постоянным.

«Жизнь окружена плотными одеждами смерти. Она находится в склепах или гробах. Все, что могло бы навредить мне, давно заточено в гробницы. Предусмотрительные насекомые. Запрограммированные панцири, экзоскелеты.

Все, что могло бы мне понадобиться в моей могиле бесконечно от меня далеко. Я ожидаю, что кто-нибудь ее вскроет и пожрет меня, потому что мы все связаны – значит, снаружи есть что-то. У меня нет собственного тела. У меня нет собственного сознания – оно работает не для меня – просто работает. Мое сознание разнородно и состоит из многих, и мы все связаны где-то снаружи – я подозреваю, что это сознание того, кто придет, чтобы пожрать нас».

Она шла медленно, ее глаза были рассредоточены – работали с механической точностью, как и остальное тело, планомерно двигавшееся вперед, не быстро и не медленно.

Она больше не различала мысли. Наступила тишина. В нее иногда вторгался хруст снега, ветер, невнятно шептавший у ее ушей.

Она подошла к давно росшим впереди стенам и погрузилась в тьму, скрытую за ними.

Темнота была теплой и полной шорохов. Звук ее движений казался останками более интенсивных шумов, разлагавшихся в темноте, которые остались после движений, действий более обширных тел, объектов, существовавших в темноте.

Она продвинулась туда, где был свет. Остановилась, опустила голову. Она увидела безголовое тело, вползающее в круг света, стирая свою обнаженную белую кожу о грубую ребристую поверхность пола.

Ее сердце глухо забилось, она почувствовала рвотные позывы. Ее попытка ускользнуть от тела не удалась – оно ее преследовало, сопровождаемое легким тухлым ароматом.

Тело подползло к ней совсем близко, не останавливаясь, начало взбираться вверх по ее ногам. Она брезгливо дернула ногами, отстраняя тело. Тело послушно остановилось, неловко перевернулось на спину. Затем оно перевернулось обратно на живот и снова уцепилось за ее ноги.

Она отбежала от ползущего тела подальше. Тело медленно развернулось. Ее тело сотрясала дрожь. Тело было слабым, медленно двигалось, на нем было много повреждений. Она подозревала, что оно может быть опасным, но опасность была неявной, ее природа была скрыта от нее.

Она испытывала отвращение к себе за брезгливость, которую она испытывала по отношению к телу – в конце концов, она видела множество тел, и это было одним из наиболее пригодных для ее целей, ранее оно очень помогло ей.

Тело добралось до нее, встало, цепляясь за нее. Она несколько раз безвольно пыталась оттолкнуть его – оно останавливалось, замирало, подчиняясь ее движениям, а затем снова продолжало двигаться со свойственной ему медлительностью.