STARDUST - Бессмертные отцы-основатели. Часть 1

«Зачем? Что это было?» – прохрипела Лиза, робко принимая емкость с напитком. Жажда оказалась превыше всего, и чпокнувшая затычка освободила букет приторного запаха, ударившего в нос. Девушка хоть и скривилась сначала, все же сделала жадные глотки, унимая болезненное раздражение. Теплое содержимое оказалось крепленым вином. Чувство досады смешалось с алкоголем, растекаясь по крови, и Лиза почувствовала себя лучше. Догадка, способная объяснить столь существенную склонность юноши выделяться на фоне прочих, оказалась верна, разве что действия Алекса ставили Лизу в тупик. Ее интерес обернулся для нее чем-то новым, нетипичным, чего она попросту не могла ожидать. Насилие, с которым она так боялась столкнуться в диких землях, пролетело перед глазами так стремительно… Но сейчас человек, душивший ее, совершенно спокойно ужинал рядом, а она – жива. «Чего ты хотел добиться? Дивергенция вызывает вспышки насилия?» – спросила Лиза опасливо вжимаясь в шкуру, на которой лежала. А рука невольно нащупала все тот же кинжал, что был вложен ей в руку. «Нет никакой дивергенции в привычном понимании слова. Вернее, тебе следует меньше слушать имперскую пропаганду. Совету, и их ручной Академии нужен был предлог хватать любого из числа операторов и кидать их в застенки, не поднимая шумихи», – произнес Алекс, сохраняя непринужденный вид по мере поглощения еды.

Тревога первых минут пробуждения отступала, и Лиза, все больше вовлекаясь в реальность вечера, осмотрела себя, вместе с тем проверяя свои ощущения. Затем обратилась к юноше: «Ты ведь ничего со мной не сделал, пока я была без сознания?» Алекс молчаливо уставился на девушку, одним своим видом давая понять, каков будет ответ. Лизе отчего-то стало не по себе. Она почувствовала себя глупо и даже ощутила обиду, как если бы с ней было что-то не так, и Алекс не был способен увидеть в ней девушку. Молчание заполнилось резонным: «А ты бы хотела?» Неуместный вопрос вызвал у Лизы взрыв на кончике мозга, и девушка разразилась тирадой: «Дурак, дурак, дурак!.. Ты не представляешь, о чем говоришь!»

Отвлеченная переживаниями, глупыми обстоятельствами вечера, фактом того, что человек, которым Лиза восхищалась, едва ее не придушил, а после имеет наглости сводить все к абсурду, девушка как бы потеряла контроль над собой. И то, что она забылась в очередной раз, раскричалась как полная дура на всю округу, что в свою очередь грозит привлечь ночных визитеров, смутило ее до слез. Что говорить?.. Девушка не заметила, как успела выпить четверть бурдюка на голодный желудок, отчего ясность мысли, как и обида на Алекса, успела притупиться. А количество вопросов только росло. Да и бежать особо было некуда, даже если бы она порывалась: ночь, юнит’ы, конец…

Лиза сделала еще пару глотков вина и, вернув пробку на место, отложила бурдюк в сторону, уселась, сжимаясь в точку, обняла колени и положила потяжелевшую голову, собирая мысли в кучу, вместе с тем подбирая, что бы такое сказать. Но стоило начать и слова девушки потекли рекой: «Знаешь, Алекс, я устала от страха. Устала бояться, думать о том, что надо мной могут с легкостью надругаться, что каждый новый день может обернуться последним. Год назад, выпускаясь из Академии, я была преисполнена решимости поменять и свою жизнь, и чужие. Верила, что мы, искатели, делаем жизнь лучше. Верила, что я стану сильнее и займу соответствующее положение в гильдии». Минутную паузу заполнила очередная приятно согревающая порция алкоголя, и ход мыслей продолжился: «Все никак не могу отделаться от услышанного от миссис Бош. Она преподавала нам травничество, заодно делилась практическим опытом из жизни искателей. Не знаю, что подтолкнуло ее на откровение, но ближе к выпуску она попросила девочек задержаться после звонка и при закрытых дверях поведала одну историю, свою историю. Историю того, как она получила увечья и шрам на половину лица. И можешь поверить, то, что было снаружи, было не худшим из того, что с ней произошло. Я не вздорная девка, ты не подумай. Слишком много сошлось в последнее время. Мой квад, ребятки… Они хоть и стараются, но мы в основном перебиваемся мелочевкой. Контракты на сопровождение крестьян, зачистку земель вокруг Лимба, доставка посылок, – все это, как ты понимаешь, только для того, чтобы иметь возможность набить живот и проснуться завтра. А полторы недели назад нам выдали совместный контракт с двумя другими квад’ами опытных искателей, хоть и с пониженной ставкой. Нам предстояло охранять деревню от блуждающей стаи ходячих, так что при успешном раскладе, помимо трофеев и денег, могло попасться ценное снаряжение. Мы многого ожидали от этой возможности. Вот только ничего в результате не вышло, неделя пролетела впустую и на деревню никто не напал. Оно, конечно, к лучшему, но и мы остались без вознаграждения. С опытными искателями контракт был продлен при полном содержании, а нас отправили назад в гильдию доложиться». Закончить мысль Лиза решила вопросом, адресованным Алексу, вспоминая причину, почему увязалась за ним: «Прошел год, и чего я добилась? Если, конечно, не считать большим достижением, что я еще жива… Ты хоть знаешь, сколько из наших остались в строю?»

Начиная от самого простого, от цифр, Алекс монотонно начал: «Затрудняюсь ответить. Крайний раз город посещал довольно давно, и моя осведомленность желает лучшего. С определенной уверенностью сказал бы, что каждый третий из первогодок успел сложить голову». «И ты так спокойно об этом говоришь?» – едва не взорвалась Лиза, вновь вскипая от контраста отношения обоих к человеческим жизням. «Ни ты, ни я с этим ничего поделать не сможем. Таков наш образ жизни. В свою защиту добавлю – так было всегда! Таковы незамысловатые правила выстроенной игры. Еще до первой волны, когда юнит’ы не существовали в природе, люди убивали друг друга и умирали за разные, порой даже самые глупые, мотивы вроде земли, несмотря на то, что она была не востребована. Убивали за разницу в культуре, идеологии или обычаях, вплоть до расовой принадлежности. Тебе это мало знакомо… В самый разгар первой волны юнит’ов выжившие народы смешались. Но и прежде люди убивали везде и всегда, за деньги или по приказу начальства. Даже гражданские убивали друг друга за рабочие места. И называли это конкуренцией. Последнее, кстати, было характерно для любого состояния мировой экономики от депрессии до роста. Можно сказать, что разрушение было заложено в саму суть созидания. Была даже поговорка: «Не разбив яиц, не приготовить омлет».

Ход разговора преображался, и Лиза, уже витая в облаках нового, того, чего и ждала от встречи с Алексом, впитывала каждое слово подобно губке, вместе с тем не понимая и половины, но сменила гнев на милость и с интересом спросила: «Откуда ты все это знаешь? Я не встречала в библиотеке Академии упоминаний о цивилизации людей до первой волны. Значит, моя догадка верна, у тебя дивергенция?» Упоминание термина, активно прививаемого имперской пропагандой, призывающей докладывать о любых отклонениях в поведении граждан, особенно если это касалось небольшой группы населения вроде солдат легиона или искателей, прошедших инициацию, невольно отдалось болью в горле мышечной памяти. И Лиза, не зная, какова будет реакция Алекса на ее слова, с опаской добавила: «Только не нужно меня больше душить, чего бы ты этим не хотел добиться. Я никому о тебе не скажу».