Александр Ладнов - Лабиринт

– Нет. Я сам по себе… Изгои – это какая-то группировка, не так ли?

– Да куда там! Они всего-навсе жители подземки, не более. Крысы, возомнившие, что смогут противостоять властям. Глупцы! Одному Всевышнему известно, как и где именно обитают эти отбросы.

Мне захотелось узнать побольше об этих Изгоях, но мой новый знакомый более не сумел ничего сказать; вероятно, те были весьма скрытной бандой или же дело обстояло в чём-то ином.

– А что тебе известно об организации Свет? – молвил я, решив услышать отличную от известной точку зрения. Но, увы, снова не получил желаемого, потому как мой собеседник даже не слыхивал о них. Таким образом, мои расспросы раз за разом заходили в тупик, и я, весьма опечаленный, взял паузу, потупив взгляд и ненароком уставившись на засохшее растение подле каменной стены. Оно выглядело действительно безмятежным, смирившимся со своим положением, какими, наверное, были и эти двое. Вдруг с него опал листок и, рассыпавшись, приземлился на бетонный пол. И вот так себя сейчас чувствовал я.

– Мне выдалось заметить, что у многих людей есть отличительная черта на теле, а у тебя ничего подобного нет, – продолжил разговор я, обратившись к парню с нормальной наружностью. – У меня, как видишь, тоже. От чего это? Последствие Вознесения?

– Да, это так. Улицы хранят память об этом явлении… Надо отметить, что они единственные, кто знает правду обо всём когда-либо произошедшем и порой даже говорят, только не все их слышат. Вознесение было закономерным событием! Оно изменило нас, но не всех, и совершилось это для того, чтобы мы, будь обезображенными или нет, жили и думали о других, а не только о самих себе. Идеальное решение! И случилось это не во времена создания культа Прадха, а намного раньше, причём до такой степени давно, что человек тогда ещё не то что не мог постигнуть красоты и замысла сей задумки, но даже не умел передвигаться на двух ногах, а лишь на четвереньках…

– Да не придумывай! – прервал его повествование компаньон-наркоман. – Ни на каких четвереньках мы не передвигались. И вообще, ты танком себе весь мозг «счистил». Не слушай его, братишка.

– А я говорю тебе, – ответил второй, в защиту высказанных слов, – что своими собственными глазами видел людей, что ходят на четырёх конечностях. И ноги у них такой же длины и формы, что и руки, да и не руки это – а лапы, как у животных.

– Да перестань «заливать»! Всё же очень просто! Однажды на свете появился человек с рагмой, и человек с рагмой родил сына, у которого тоже была рагма, и у сына его сына аналогично была рагма и так далее. Понимаешь, братишь? То есть появление первого носителя и ознаменовало начало Вознесения, которое, кстати, идёт по сей день и будет длиться до тех пор, покуда не останется никого с чистым лицом. «Догоняешь»? Это эволюция, дружище.

– Ты так говоришь только из-за того, что сам урод и мать твоя была уродкой!

– Моя мать была святой!!!

И они вступили в словесную перепалку между собой, напрочь позабыв о моей персоне. А я уже был готов оставить их и уйти, но сдержался, так как мне всё ещё были нужны ответы. Я прервал их бессмысленную дискуссию вопросом, адресованным парную, которому не дали договорить, поскольку заинтересовался его исследовательским складом ума: «что тебе ещё известно о Вознесении?»

– О Вознесении?! – переспросил внезапно вышедший из щели покосившегося забора и грубо вмешавшийся в разговор бездомный в длинном пальто. – Мы много всего знаем, поверь.

– Много, много, – усмехаясь и скорчив глупую гримасу, ответил поражённый недугом пьянчуга, чьё лицо, как, собственно, и лицо другого собеседника, стремительно изменилось, стоило тем увидеть, должно быть, более опытного и авторитетного члена ихней шайки.

– Вознесение – это «масло» на «хлебе», – продолжил свою бессвязную лекцию вышедший из тени. – Каждый раз падая со стола судьбы большой бутерброд, на котором мы живём, приземляется маслом вниз, вследствие чего хлеб остаётся нетронутым. Так мир спасается от краха! И раз за разом падая в пропасть, мы – обитатели хлеба – выживаем благодаря чудодейственному свойству масла – Вознесению.

Почувствовав в разговоре, и без того пронизанного нотками сарказма, откровенное глумление – те улыбались, как умалишённые – я спросил у незнакомца то, на что, по логике, обязан был получить однозначный ответ: – кто вы? И почему сосуществуете вместе несмотря на физические различия?

– А кто вправе судить нас и указывать, с кем общаться? Ты? И раз на то пошло – представься сам. Мы не знаем, с кем имеем честь разговаривать, – изрёк загадочный мужчина в пальто, который, несомненно, был умнее и хитрее остальных. Я подумал, что он наверняка мог обладать искомыми мной сведениями, в том числе и о культе, с которым мне совсем недавно выдалось познакомиться; но из-за этого он также мог и представлять опасность для меня. Я догадался по тону, что не нравлюсь ему и отныне, дабы не провоцировать того сильнее, вознамерился тщательнее подбирать выражения.

– Я такой же, как вы, простой человек, ищущий своё место в этом мире, – не придумав ничего лучше, ответил я.

– Интересно говоришь, – апатично молвил лидер подзаборников. – Лучше бы тебе убираться отсюда подобру-поздорову, – весьма грубо высказался тот и, к моему разочарованию, очень уж неожиданно. А после он, претенциозно отвернувшись, стал удаляться прочь, унося с собой столь драгоценную информацию.

– Погодите, – поспешно, и нужно признать – не обдумано, выкрикнул я, потянувшись рукой в сторону уходящего собеседника. – Скажите, где мне найти храм последователей Прадхаизма?

И тот в одночасье остановился и замер, ясно дав понять, что на тему наложено табу.

– Ты связан с прадхами? – отступив от бака, разом спросили два наркомана, и начали медленно приближаться ко мне. Я ответил, что не связан с культом, но те, казалось, не услышали этого. Раздался звук выдвигающегося лезвия канцелярского ножа – тихий треск, вынуждающий умолкнуть и с опаской опустить глаза. Незамедлительно, заставив меня вздрогнуть, сзади вышли ещё двое бродяг, должно быть, спавших на тротуаре и по какой-то причине оставшиеся незамеченными мной ранее. Атмосфера стала накаляться.

– Мы тут не жалуем прадханитов.

– Зря ты сюда пришёл!

– Думал читать нам свои проповеди?

– Что за расспросы ты здесь устроил?

– Мы сами тебе устроим допрос, фанатик проклятый.

И не успев что-либо возразить тем, я попятился назад в безуспешной попытке уклониться от удара стоявшего сбоку бездомного. Кулак прошёл вскользь, но инерции маха было достаточно, чтобы припечатать меня к стенке. «Бей еретика!» – с криком бросились на меня остальные. Мне хватило прыти отскочить в сторону и увернуться от двоих соперников, но третьему всё же удалось настигнуть меня и нанести хук, а затем ещё один – более точный, который, к сожалению, сбил меня с ног. И вот я уже, получив пинок по почке, пытался тщетно уползти прочь от обидчиков, что, дико бесчинствуя, продолжали преследовать меня, раздавая всё новые оплеухи. Не поскупились на них даже те парни, с которыми мы совсем недавно вели непредосудительную беседу. Невероятно, как могут измениться люди под влиянием обстоятельств. Они засмеялись, и я, воспользовавшись возможностью, привстал, держась правой рукой за живот, а левой за выступ кирпичного фундамента. Я зашагал в направлении центральной улицы, где лежал сбитый с моего плеча рюкзак. Мне мыслилось, что дойди я до него, то сумею вытащить оружие, и если не открыть огонь, то хотя бы отпугнуть бандитов от себя. Но не дошёл я и до края дома, как меня в спину ужалило лезвие ножа, а резкий толчок вновь повалил на растрескавшийся асфальт. Надежды не было. Становилось очевидным, что они вошли в азарт и теперь не думали останавливаться.