Никита Зайков - Проекция реальности

Поднимаюсь по лестнице на третий этаж. Длинный коридор с тремя металлическими дверьми, к одной из которой я подхожу и громко стучусь. Мне открывает молодая женщина в марлевой повязке синего цвета, закрывающей половину лица. Разглядеть можно только зелёные глаза и огненно-рыжие волосы, сплетённые в косу.

– Бахилы! Верхнее тряпьё на вешалку, – указывает она на кучу одежды.

Женщина запирает на замок дверь и убегает.

– К кому? – спрашивает старушка у меня.

– Заболотная Дарья Николаевна.

– Заболотная! – кричит в пустоту. Это слово разносится врачами.

– Пять минут, – отвечает мне невидимый человек из соседнего помещения.

– Пару минут подождите, – объясняет старушка и показывает на светлую комнату, в которой сидят посетители.

Я сажусь за дальний стол и раскладываю продукты, одежду. Пахнет старостью и больницей. Помещение выкрашено преимущественно в синие тона. Ловлю себя на том, что совсем не нервничаю, только пытаюсь придумать логические цепочки, но каждая из них выглядит странной и в итоге рушится. Может быть, я ошибаюсь и надо просто плыть по течению, как делал до истерики мамы? Чем тщательнее я рассматриваю людей вокруг, тем более неловко мне становится. Негде спрятаться от болезней! Кругом заражённые умы.

Прикатывают толстую женщину, по всей видимости, родителям. Я оцениваю её вес: приблизительно сто килограммов при росте в метр семьдесят. На мгновение забываю, где нахожусь, и пялюсь на обвисшие руки, ноги, как будто живой кусок жира научился проявлять эмоции. Я отворачиваюсь не только, потому что мне противно, но и стыдно, хотя сам определить, за что не могу. Стоит лишь догадываться…

– Вы принесли сладкого? Я хочу торт или мороженое.

– Нет. Доктор сказал, что у тебя диета. Если ты хочешь жить полноценно, то тебе надо на время ограничить себя.

– Но папа! Я не могу больше! Здесь зелень одна и сухое мясо.

– Тебе тридцать пять, дочка.

Она замолкает и подзывает медработника. Через минуту её увозят. Родители стоят с пакетами в руках и провожают дочку печальными глазами.

А слева от меня разворачивается целая драма, интересней той, что закончилась. Женщина лет тридцати в фиолетовой пижаме внезапно начинает плакать. Я вздрагиваю от неожиданности.

– Не уходите! – кричит она и падает на колени, обхватывая руками худые ноги отца.

– Встань, дорогая. Мы завтра приедем.

Дочка не хочет слушать и продолжает стонать.

«Что происходит?» – думаю я. Закрываю глаза и крик отчаяния чуть-чуть отдаляется. Я стою на закате времён и на моих глазах гаснут звёзды, одна за другой меркнут, растворяются в пустоте. Истинная ночь. Тьма. Я почему-то сижу на скамейке, единственный на всём свете фонарь освещает часть безлюдной голой поляны. Последний человек скорбит по предсказуемому концу. А смысл, если всё предопределено? Если так должно произойти, то и грустить не надо, но это чувство не подчиняется законам разума, выходит за сферу его владений. Кто-то отключает свет по всем уголкам Вселенной, превращая объекты в атомы, затем в протоны, нейтроны и электроны. Я вижу всё это! Дальний крик прорывается, а я заглушаю его фантазией. Ничего не вечно и каждая молекула, планета, организм, вид исчезнут, потому что константа в мире – это движение, перемены, а такие понятия, как хорошие или плохие, можно уже считать субъективной оценкой. Я вижу, что есть суета, и понимаю, как мы ошибаемся. Как общество больно! Чума двадцать первого века идёт, и спасёт нас только свет. Я протягиваю руку к последней тусклой звезде на небе, которая потухнет, стоит лишь дунуть на неё. Вот оно умиротворение праха… Стон утихает, и я открываю глаза, так и не узнав, что стало с последней звездой во Вселенной.

В помещение осталась пара пожилых людей, муж и его больная жена. Они мило беседуют о бытовых вещах. У меня проскакивает улыбка, когда женщина прикасается рукой к мужу и легонько отдёргивает, смеясь. Вот это лечение счастьем!

С тех пор, как мне сказали подождать пять минут, прошло пятнадцать. Я собираюсь идти разбираться, и в этот момент приходит мама. Время замедляется, когда я замечаю её фингал под глазом, опухшее испуганное лицо, непонимающий взгляд, направленный за мою спину. Она постарела за день на пять лет. Руки её двигаются в пространстве плавно и медленно.

– Вы ей что-то дали?

– Лекарства… Мы её лечим. Доктора знают, что делают. Она, действительно, медлительная, но в будущем вы ещё спасибо скажите, – защищается девушка, удивлённая моим вопросом.

– Я хочу с ней наедине поговорить.

– А! Извините. Ухожу.

Я набираю воздух в лёгкие и выдыхаю порциями, повторяю так ещё два раза, наблюдая за мамой.

– Привет, – решаюсь заговорить.

– Зачем ты пришёл?

– Как же? Я принёс необходимые вещи.

– Оставь и уходи.

– Ты хочешь поговорить о том, что тебя волнует? Вот что я сделал такого?!

– Ничего. Доволен? Уходи!

– Откуда у тебя этот оттенок под глазом?

– Вроде упала в туалете. Не помню.

– Мы её испачканной в крови нашли, на полу лежала, – вставила комментарий проходящая мимо женщина в белом халате. – Я её лечащий врач. Когда закончите, позовите меня. Необходимо осведомить вас.

– Так и сделаю. Как вас зовут?

– Рита Михайловна. Всё… Я спешу. Позовёте…

– Я знаю, что с едой у вас строго, но, думаю, печенье и вода не запрещены. А ещё одежда всякая: носки, кофта тёплая с капюшоном, пара трусов и так далее, – обращаюсь уже к маме.

– Пока, – сухо отвечает она, выхватывает пакет и уходит. Я ожидал примерно такого поворота событий, но всё равно грустно. Доехал чёрт-те куда ради двух минут! Интересно, сколько времени от жизни люди тратят на то, чтобы добираться от одной точки до другой. Весь путь человека от рождения до смерти, наверное, можно представить в виде диаграммы, где треть будет ожиданием и перемещением от места к месту, а половина – это сон. Оставшаяся часть – учёба, работа, а также развлечения, если повезёт. Забавные факты, которые очевидны, но мы их не замечаем, потому что они на самом деле не так уж и важны на практике и ничего не дают; от них ни плохо, ни хорошо.

– У неё переутомление и истерика. Это диагноз. Я считаю, что она должна лечь на четыре месяца, а затем будем оформлять инвалидность, – говорит мне Рита, а я киваю ей в ответ. – А ещё одна вещь: Дарья Николаевна жаловалась на синяки на животе, утверждала, что это адский конь её укусил.

– Я пытался удержать её дома.

– Теперь ясно. Ну ничего. И не такое видели и переживали. Я сделаю всё возможное, чтобы ей стало лучше.

– Спасибо.

– Если… Когда её выпишут, не давайте ей смотреть страшные фильмы, передачи какие-нибудь пугающие или читать книги в жанре ужасов, потому что она впечатлительная.