Александр Тюрин - Отечественная война 2012 года. Человек технозойской эры.

Трехглазый уголовник что-то сказал, глядя в мою сторону, но я не расслышал. От всего базарного сборища исходило монотонное басистое жужжание, словно тут ползала тьма жирных насекомых.

— Извините, не расслышал.

— Да ты, как Людвиг наш Бетховен, с лапшей на ушах, — трехглазый оглушительно прокашлялся мне прямо в слуховой проход. — Как звук? Покрути ручку, лучше станет. Че, Бетховен, авто сдаёшь?

— На моем языке это называется «продаю».

— Раз уж вы явились сюда, господин продавец, значит, машина попала в полицейские базы данных. — запищал интеллектуал тонким голосом. Он, что, уже все свои яйца по бутылочкам расфасовал?

— Она слегка замарана, — согласился я.

— Простите, а что вы за нее хотите? Надеюсь, вы понимаете, что цена определяется не желаниями продавца, а соотношением спроса и предложения, — сообщил рыхлый интеллектуал, который совсем не производил впечатление реального покупателя. Похоже, он выполнял роль говорливого Губки Боба из детского мультика.

— Как что. Деньги хочу, лучше наличные доллары, а не РУБЛЕ, — сказал я, хотя с каждой секундой увеличивалось почти физическое ощущение, что я увязаю в чем-то липком сосущем жадном, как трясина.

— Во, дает, откуда у нас деньги? — хмыкнул трехглазый уголовник. — Оставь надежду всяк сюда входящий. А выходящий останется и без штанов.

Рыхлый интеллектуал подобострастно хихикнул — ну, точно, Губка Боб. Оно и понятно, российские интеллигенты всегда на подхвате у какого-нибудь хищника, будь то несун из мясного отдела гастронома или крупномасштабный вор-приватизатор с гарвардским дипломом. А у Вурдалака вместо смешка получилось звериное фырканье. Даже запахло зверем.

— Вы, дорогой наш гость, упорно живете в мире грёз и поэтому не знаете современной экономики, — начал читать лекцию Губка Боб. — Электронные РУБЛЕ под контролем казначейского суперкомпьютера, под недреманным всевидящим оком. Сами понимаете, светиться — это не наш стиль. Наличные доллары — это уже валюта; она расходуется нашим сообществом только на взятки. В основном, экономика у нас безденежная, так сказать, система местного обмена.

Я уже понимал, что собеседники совсем не те, какие нужны, и эта милая компания, скорее всего, является преступной шайкой. Вероятно, если бы я оттолкнул уголовника, то смог бы быстро юркнуть за руль и дать задний ход. Но что потом? Если даже шлагбаум на воротах будет поднят, ехать мне собственно некуда. Наверное, поэтому оцепенение какое-то напало, словно воздух из меня выпустили.

— Я готов обменять эту машину на другую.

— Вашу машину сделать «чистой» не так просто. Поставить легальный контрольный чип, изменить цвет, форму и прочее, чтобы с гарантией обманывать полицейские камеры слежения. Это до половины ее стоимости. Пожалуйста, учтите это в своих бизнес-планах, — и хотя Губка Боб попытался сделать голос густым и солидным, получилось все также пискляво. Сейчас было хорошо видно, как по его сливным шлангам толчками идет жижа.

— Чего ты с ним треплешься, лох же лохом. Дай ему взамен трехколесный велосипед, и дело с концом, — заурчал трехглазый уголовник. Чувствую, что он, как самый старый и злой, является паханом в этой бригаде насильников. Но Губку Боба я больше всего ненавижу. Да, он мой собрат по несчастью, должно быть, тоже доцент в отставке, но работает не за страх, а за совесть, и небось уже доказал себе, что быть гадом — это высшая ступень развития его индивидуальности.

— Трехглазка, сразу видно, что ты не заканчивал высшую школу бизнеса, — сказал белобрысый Вурдалак; он сильно грассировал, как самый настоящий западноевропейский бастард, выращенный стаей крыс в подвале средневекового замка. — Потребитель — король, понимаешь. А у короля должен быть большой член. В нашем ассортименте для уважаемого потребителя всегда есть отличные крупные члены, оптимальные по соотношению цена-качество.

— Это козлиные, что ли? — скривился Трехглазка.

— Козлиные? Ну да, козлиные. Впрочем, если выражаться на правильном русское языке, то козловые. Кран ведь называют козловым, а не козлиным.

— А не отвалится? — Трехглазка презрительно сплюнул.

— Такой не отвалится! Приживление гарантировано за счет контриммунной пленки и генотерапии иммунной совместимости. Но заметим, любовь понятие двухстороннее, поэтому молодому фавну нужна еще партнерша, которая согласится терпеть его козловые ласки. Для особо дорогих клиентов мы предлагаем суперпродукт штучного изготовления с моей родины, с парижской Плас Пигаль!

Вурдалак вытащил из рюкзака пакет и одним движением ноги надул пластиковую «женщину» в строгом официальном костюме, с длинной косой «а ля незалежная премьерша».

— Роботесса марки НФ, то есть Невеста Франкенштейна — четыре режима, «классик», «анал», «массаж», «лесбис», тридцать семь позиций, в том числе десять «верхних», триста предварительных ласк, особо подвижный наноплантовый язык от фирмы «Free Androids labs» для орального контакта, встроенный процессор для приятного псевдоинтеллектуального общения, дешевые вкладыши. Говорит на всех славянских языках, и естественно на французском… Entre plus fortement, ne sois pas paresseux. Entre comme la bete grossiere, s'accouple comme le monstre…

Пластиковая «женщина» выпустила пузырь изо рта, но промолчала. Похоже, она была дефектной.

А произношение у Вурдалака, кстати, ничего…

— Судя по выражению его лица, наш дорогой клиент оказался в положение буриданова ослика, который никак не может сориентироваться в условиях богатого выбора и рискует остаться ни с чем, — якобы сокрушенным голосом произнес Губка Боб.

Не смотря на французский прононс Вурдалака, на мягкое интеллигентное лицо Губки Боба, на участливо подмигивающий третий глаз у Трехглазки, дело принимало всё более скверный оборот. Шайка понимала, что на этой машине я отсюда уже не уеду и откровенно потешалась. И это всего лишь в пятидесяти метрах от ворот Петронезии. Можно представить, какие монстры ждут меня в двухстах метрах от ее границы. И никаких полицейских дронов поблизости. Впрочем, услуги шуцманов окажутся еще более дорогим «удовольствием», чем торговля с петронезийскими вурдалаками. Если даже меня отвезут не прямиком в Элизиум, а лишь в спецбольницу на лечение от «рецидивов коммунизма» — то это игла в мозг и инъекция диффузного наноинтерфейса, который переделает «плохого парня» в хороший овощ.

— Господа дуремары, вы, похоже, меня не так поняли, если несете всю эту чушь, — кое-как собравшись сказал я. — Либо мы сейчас договариваемся по честному и я мирно отчаливаю, либо эта тачка окажется в воде. Мне терять нечего!

— Такое изречение скорее подходит для девушки, недавно утратившей невинность, — сказал Вурдалак. — Ты хочешь честности в наших взаимоотношениях. А я что, против!? Трехглазка, ну-ка покажи уважаемому клиенту наш автопарк.