Александр Тюрин - Отечественная война 2012 года. Человек технозойской эры.

Если честно, никому не признавался, что я такой чудак, особенно девушкам. Девушкам я обычно выдавал себя за милиционера. У меня от друзей мамы-офицерши был и лексикон соответствующий унаследован. «Так, девушка, предъявляем документики. Ножки на ширине моих плеч, лифчик расстегнут, штанишки приспущены». За художника я себя тоже выдавал, если девушка была с запросами. Рисовал я, в самом деле, неплохо, пока коллега по сбору стеклотары не полоснул меня осколком бутылки по пальцам — конкуренция вещь жестокая.

А какой «инвалид детства» будет ездить с полевой кухней под ударами вездесущих американских орнитоптеров? У меня из оружия только ржавый калаш да котлеты, а у пиндосов стаи интеллектуальных ракет с кассетными боеголовками, из которых разлетаются шарики и спиральки, наводящиеся на человеческое тепло. Один раз они все-таки перепутали мое тепло с теплом котлет, в другой раз не ошиблись.

Ладно, это эмоции. А вот как мне удалось от Дворкина и Вурдалка уйти? В счастливую случайность я поверить категорически не могу. Почему со мной не случалось ничего счастливого в последние пять лет, когда я из приятного молодого мужика последовательно превращался в таракана? Значит, я спасся от Дворкина потому… потому…. прямо жарко стало, потому что кто-то подсоединился ко мне и загрузил в мои мозги боевую психопрограмму.

Насколько мне известно, принудительной загрузкой психопрограмм занимаются пиарщики, рекламщики, промоутеры и тому подобная публика. Большинство из этих насильников стараются пожать тебе руку, чтобы установить прямое боди-коннекторное соединение, но они еще и распыляют диффузные нейроинтерфейсы в воздухе. Поэтому-то шуцманы носят защитные сетки, способные уничтожать своими разрядами дрейфующие наноустройства. Однако, пиарщики, рекламщики и промоутеры преследуют только свои гнусные коммерческие интересы, какое им дело до моих передряг.

— Эй, русалка, жрать хочешь? — один из мусорщиков протянул мне бутерброд с синтетической колбасой многократного использования. Он с напарником жевали свои бутерброды в рубке, положив ноги на приборную доску. С маленького, не более метра, голографического телеэкрана лился интерактивный мыльный сериал про молодого дантиста, и эти два добродушных жлоба своими выкриками пытались направить действие в сторону орального порно. В углу телеэкрана параллельно шел бесконечный выпуск новостей. Чисто машинально я последил за новостями и через несколько секунд меня чуть не вытошнило, хотя до этого я уничтожал бутерброд с большим аппетитом. По телеку показывали нечто, похожее на мою физиономию, и называли это фотороботом убийцы, совершившего вчера двойное преступление в книжном магазине. Заодно по телеку сообщали, что злодей избежал задержания, оглушив дорожного патрульного — номер автомашины у преступника был такой-то, но зарегистрирована она на другое лицо и имя-фамилия преступника сейчас выясняются.

— Ты чего, русалка, уже блевать собрался? Ну-ка, отойди к борту, а не то ударю, — строго сказал один из мусорщиков. По счастью, их пристальное внимание не отвлекалось от мыльной оперы…

Меня крепко подставили. Все системы наружного наблюдения только и ждут появления моей физиономии, чтобы немедленно оповестить полицейские серверы. Лишь одно обстоятельство в мою пользу: фоторобот составлен полицейским искином [20] прим. Искусственный интеллект по словам шуцмана, а он описал меня как последнего дегенерата, с кривыми редкими зубами и маленькими вдавленными глазками. А у меня, на самом деле, глаза — будь здоров, и зубы, особенно если сбоку смотреть, вполне себе… Хорошо хоть, что шуцман, получив по балде, забыл мою фамилию. Но рано или поздно меня вычислят. Если даже удастся опровергнуть обвинение в убийстве Глеба и Веры, то за покушение на пана шуцмана меня превратят в котлету по-киевски еще на допросах…

Мусороуборочная посудина вошла в Смоленку, и кругом встал стеклометаллический лес Василеостровского Сити, самая старая часть новостроя. Дома здесь были пониже, чем наноплантовые мракодолбы в питерской лагуне, где-то триста-четыреста метров. Но новые власти на первом этапе оккупации особо пытались удивить питерцев. Чего стоит терем Кощея, он же дом Бозе-Эйнштейна, где голубые потоки сверхтекучей жидкости бегут вверх по огромной «скале» и закручиваются на ее вершине водоворотом. Верх стал низом, будущее прошлым…

Несмотря на довольно ранний час, потоки иностранцев и амрашей текут по ажурным эстакадам самого свободного города на свете, вливаются в полости, трутся о стенки. Звуки сливаются в деловитое и одновременно чувственное жужжание. Городище-влагалище, Пиздоград, ханзеатише Штадт Пидербург не накладывает никаких ограничений на получение удовольствий для глобального клиента. Адреналин брызжет фонтаном, похоть затягивает тестостероновым смогом улицы и поднимается к небесам, раскрашенным как щеки давашки, сладкие пролактиновые реки уплывают в водостоки, оставляя липкие потеки на мостовых. Хищники всего мира, педофилы и садисты, террористы и каннибалы, злобные недоумки и умные гады, насильники и работорговцы, охотники за органами и вампиры, неонацисты и постмуджахеды сбегаются и сползаются в открытый настежь город Питер. Они больше не опасны для молодых матерей и сексапильных студенток, юных кадетов и пожилых прихожанок, белокурых гимназисток и чернокожих интеллектуалов всего остального мира, потому что их токсичная сила изольется ЗДЕСЬ…

В квартале Делагарди [21] прим. Якоб Делагарди, шведский генерал, захвативший Ингрию (земли к югу от Невы и Ладоги) в начале XVII века , раскинувшего свои огромные лихо закрученные «раковины» на месте смоленского кладбища, речушка разделялась на десятки потоков. Самый большой, сменив берега из искусственного гранита на искусственно-алмазные, направлялся в сторону моря более-менее по горизонтали. Потоки поменьше, превращаясь в магнитную эмульсию, поднимались вверх и текли по диамантоидным разноцветным акведукам мимо вычурных офисов, хрустальных башен и сетчатых конструкций. Здесь гнездились крутые издательские фирмы, психоиздатели, нейроредакторы…

Слава Мамоне, деньги наконец-то стали всеобщим эквивалентом. Только заплати хозяевам города за свободу от всяких «условностей» и ты можешь затрахать партнера насмерть. Он будет стонать и хрюкать, целуя тебе ботинки, умолять о пощаде, рассказывая, что он у мамы один. А ты можешь кончить ему в расколотый череп, намотать его кишки себе на руку, сделать из его яиц погремушки, а из берцовой кости постмодернистскую флейту. Его законсервированные глаза, похожие на драгоценные камушки, можешь подарить своей нежной невесте вместе с брачным контрактом. А какой-нибудь «международный легион свободы», прописанный на ферме в штате Техас, выдаст тебе позолоченную медаль за «уничтоженного коммуниста», которой ты будешь похваляться перед однокашниками за кружкой портера. Главное, только не забудь о том, чтобы партнер заранее подмахнул умело составленный договор. И не бойся, что распотрошенный партнер сумеет заразить тебя какой-нибудь дрянью. Интракорпоральные системы наномониторинга обнаружат любой вирус, патологический белок, вредную клетку. «Ату её», верные наноботы рванутся стаей и уничтожат мелкого «врага свободы». Только вовремя обратись к парамедикам и небольшая сумма отменит воздаяние.