Александр Тюрин - Отечественная война 2012 года. Человек технозойской эры.

В виртуоке нарисовались силовая схема: сенсоры куртки готовы были сканировать каждое мое движение, ее наноактуаторы способны были усиливать любое мое движение в три с половиной раза. По моей команде рукава куртки удлинились на дециметр, обхватили пальцы и превратили мои руки в ловкие сильные конечности орангутана.

Я соскочил на пол, с небольшого разбега вскочил снова на горшок и устремился ввысь. Теперь я летел как камень, выпущенный средневековым пращником. А узкий вентиляционный штрек длиной в тридцать метров я преодолел со скоростью скачущего крокодила. Однако кончилось это плохо, аккумуляторы куртки сели, причем в самый неподходящий момент.

Вентиляционная труба закончилась. Небоскреб был внутри полым. Полость представляла собой мрачный колодец, в котором завывали, как ведьмы, мощные вертикальные сквозняки. На той стороне колодца я ухватил взглядом несколько вентиляционных отверстий. Но от меня до них было минимум пятьдесят метров. Насчет большой глубины колодца сомневаться не приходилось. Где-то далеко внизу падающее тело превратится в кляксу на мраморном полу. Ответственной уборщице достаточно сделать пару взмахов шваброй и опять чистота.

Я и так подозревал, что все архитекторы — дегенераты… Или архитекторы тут не при чем?

Это ж не просто небоскреб, а наноплант, искусственное растение. Передо мной, фактически, не колодец, а чрево нанопланта, еще не «заросшее» перекрытиями, стенами, офисами. Имеется в этом чреве только сетчатая структура из тонких соединений, которые, при большом оптимизме, можно назвать «балками». В мрачном мерцании светодиодов было видно, что некоторые из «балок» на самом деле являются «трубами», прозрачными и пульсирующими. По ним текут разноцветные жидкости, участвующие в наноплантовом катаболизме.

Путь назад для меня исключен, но как двигаться вперед, если под ногами практически ничего, а в моем роду не было циркачей?

Надо как-то проскочить двадцать шагов до гнездового пересечения «балок», а за ним еще столько же. И станет легче, много легче. В безнадежной ситуации принято отчаянно врать самому себе.

Я сделал несколько робких шагов, почти закрыв глаза и изображая руками крылья большой гордой птицы. Могучий сквозняк безнаказанно трепал мою жидкую шевелюру и надувал парашютиками штанины… Я распахнул глаза намного раньше, чем надо. Мне показалось, что балка передо мной шевелится. По ней что-то ползло… Ползло ко мне! У этого «что-то» была круглая головка, из-под зеркального забрала свисали слюни катаболитов, а гибкое тело, толщиной с колбасу, было украшено присосками. То ли машина, то ли червяк, то есть, биомех. Остается спросить вслед за классиком: почему я, в самом деле, не птица? Почему не летаю? Да потому что я — орангутан! Хоть на один обезьяний прыжок аккумуляторов мне еще хватит.

Я повис на балке, уцепившись все еще могучими орангутановыми конечностями. Мои скромные ноги болтались, словно ватные, над пропастью. И если минуту назад я не желал смотреть в нее, то сейчас старательно пялился вниз. Бросать свое тело надо было только в «десятку». И времени на долгое прицеливание нет, индикаторы силы меркнут с каждой секундой…

Приземление на нижнюю балку оказалось жестким, я едва не раздавил себе «хозяйство», в позвоночнике искрошилась в хлам половина позвонков…

И всё напрасно. Гады ползучие, червеообразные биомехи, были и здесь, причем с обеих сторон от меня.

Липкий пот залепил мою спину за пару секунд. На мне две куртки, но попробуй доберись до клавиатуры, чтобы включить охлаждение. Я вообще боюсь лишнее движение сделать, чтобы не смайнать вниз.

Я кое-как иду вперед, со скоростью сантиметр в минуту, ощущая до мозга костей, что НИ ЗА ЧТО не пройду весь путь. А эти злобные биомехи, входящие в «систему распределенного программирования подсистемы безопасности», начинают драть мои ноги вместе с ботинками из «Хэрродс». И даже непонятно, чего мне больше жалко, дорогие ботинки или дешевые ноги.

— Похоже, ты хочешь что-то попросить, но не знаешь, кого. Я могу вытащить тебя отсюда. А ты точно не самоубийца? Я не прочь получить справки от твоего психиатра.

Рядом со мной висел в воздухе виртуальный типчик и весело махал хвостиком. Это был чёртик в цилиндре, на котором было написано «Международное кряк-бюро Порта Нигра». Опять он. Сайфир, получается, всегда рядом. Чертик не только махал хвостиком, но еще исполнял что-то вроде «лунного буги».

Я с усилием проглотил слюну и слизь, накопившуюся в горле, и заорал:

— Ты чего, тест Тьюринга не проходил!? Какой там психиатр, я даже у зубного пять лет не был, все клыки в кариесе, в дуплах можно деньги носить. Давай же, спасай меня.

— А ты встречал много юридических и физических лиц, работающих бесплатно? — ехидно спросил виртуальный тип. — Если бы ты хотя был женщиной. Снял бы тебя для жесткого садомазо-порно в компании с носорогом.

Да, он меня поймал. Работать бесплатно, похоже, способен только я.

— И сколько стоит это удовольствие? Говори быстрее, потому что через минуту я могу смайнать вниз.

— Извини, мы с тобой не в магазине. Я вне закона и ты вне. Никакие денежные расчеты между нами невозможны, хотя договор мы заключить обязаны. Там будет пункт насчет испытания на тебе одной программки, так сказать, без авторизованной цифровой подписи изготовителя.

— Нет, то есть да!!! — один из этих биомехов уже пытливо ощупывает вход в мою штанину.

— Так ты согласен?

— Зачем испытывать на мне сразу целую программу?

— А ты как думал? Программа — это не колбаса, которую можно нарезать ломтиками. Еще раз подтверди согласие и ты, скорее всего, приятно проведешь время. Хотя, единственное, что мы гарантируем — это полное отсутствие гарантий.

Впускать психопрограмму в свою башку — ой как не стоит. Я это прекрасно понимаю, но жизнь-то моя висит на волоске, потому что один биомех почти разобрался с моим крепким ботинком и его сосредоточенная деятельность не вызывала сомнений в том, что вскоре произойдет с берцовой костью. А другой биомех уже отъел кусок штанины.

Я гаркнул «согласен»! И еще раз повторил, для надежности. Через мои боди-коннекторы вошел всего лишь жалкий килобайт внешнего кода. Однако изменилось очень многое. Я подпрыгнул и уцепился за свисающий участок «трубы», раскачался на ней и, не раздавив ни одной гениталии, перемахнул на «балку», которая была выше и правее. Легко встал на ноги и побежал, будто подо мной была не бездна, а дорога в гастроном.

Бегущий человек был мной, с моей нервной системой, моими мышцами и моей экипировкой, но ему не мешали мои мысли и чувства. Поэтому я чувствовал отчуждение от него. Нет, не какой-то бес управлял моими ногами, руками и другими членами. Но между моим мечущимся сознанием и членами тела появилась некая мембрана со шлюзами нейроинтерфейсов, через которые проходили только осмысленные полезные сигналы.