Александр Тюрин - Отечественная война 2012 года. Человек технозойской эры.

На въезде в Манергейм-хауз хватило чип-пропуска, который я выловил из глубокого кармана шутцманской куртки.

Грузовой лифт легко взлетает, словно мы вместе с джипом — пушинки. Сто двадцать первый этаж, высота триста пятьдесят метров. Приехали, ставлю «Ирокеза» в ячейку паркхауза.

Еще раз пошарил по телу шуцмана. И вздрогнул. Мертвец как будто нахмурился. Нет, кажется. Ну, черт его подери, хмурится же, падло.

Или что-то шевелится у него под кожей лба? Что-то ползет, явно чувствуется, если прижать палец. У этого типа какая-то начинка.

Из кармана шуцманской куртки я вытащил швейцарский нож с откидывающимися лезвиями. Стал резать хмурое лицо шутцмана узким лезвием, искренне завидуя патологоанатомам, для которых это просто работа, от которой даже не портится аппетит. Через несолько секунд под лезвием что-то блеснуло. Я зацепил широким лезвием ножа край надреза, отвел кожу в сторону.

На решетчатой кости шуцмана смонтирован имплант — пластиночка Персонального Процессора с видеовыходом, там, наверное генерируются виртуоки. От чипа тянется проводок к носовой перегородке. Я провел вдоль него лезвием и оголил капсулу. Она держалась на ножках, впившихся в неровности кости. Сама размером с маленького паучка. С третьей попытки я поддел её и содрал с кости. Эта мелкая дрянь сразу же вцепилась в меня, просунув гибкие ножки под ноготь моего большого пальца рядом со стандартным разъемом боди-коннектора. Мы так не договаривались! Когда я попробовал обрезать ее ножничками, она стала знакомиться, выдавая соощения о себе в виртуок.

Содержимое капсулы — это невидимое для простого глаза восточное оружие типа «кусари». Цепь из наноразмерных звеньев, с электрохимическими сервомоторчиками и трансформирующейся головкой — выбирай крючок, бор или шприц. Производитель обозначен какой-то смесью из иероглифов и кириллики; наверное, он расположен в криминально-промышленной зоне Владивостока. Наноцепью можно управлять через виртуальную клавиатуру или джойстик. Так что, нажмем на клавишу? В виртуоке я вижу голубоватую змейку, которая прыгнула из моего пальца и стала вращаться как лассо. Не, лучше пока это хозяйство спрятать, а то оно смахнет мне самому нос или полчерепа…

Синюю шуцманскую куртку с голографическим «Микки Маузом» тоже пришлось позаимствовать. Как и следовало ожидать, несколько широковато в плечах, хотя я накинул ее поверх своей. Сейчас много людей в шуцманской форме снует от одного бизнес-штаба к другому в роли вооруженных курьеров. Поэтому в кармане куртки еще пяток чип-карт — пропуски в разные районы города. Как правило, курьеры не таскают никаких писем и папок, тем более дисков и флэш-карт. Носителем информации является сам курьер, как организм. Информация записывается в его жировой ткани, в липосомах, которые с помощью наноманипуляций переделываются в цепочки мемоцитов стандартной емкостью в один гигабайт…

А почему бы мне сейчас не сыграть роль курьера, переносчика архиважной информации?

Сыграть легко, выиграть сложнее, потому что первый облом может оказаться последним. Выход с парковки охраняет интеллектуальная дверь, оснащенная сенсорами и процессорами. По лазерным вспышкам видно, что там идёт контроль фейса, радужки и «видимых» параметров крови, протекающей через сетчатку. Она еще и сопит — значит, втягивает воздух, а чуткие детекторы проверяют входящее тело на наличие «шлейфа» из нанообъектов. Помимо интеллекта и сопения у нее еще и злобность, как у цепного пса. Даже если я облеплю себя кожей и внутренними органами шуцмана, это не поможет.

Стоять в десяти метрах от рободвери и предаваться размышлениям — это никуда не годится. Мою задумчивую позу могут заметить на посте охраны, где не только распознающие программы, но еще полвзвода шуцманов, которые иногда все-таки отвлекаются от игры в преферанс и поглядывают на экраны системы наблюдения.

И тут меня выручил туалет. Я вообще готов пропеть гимн этому заведению — сколько раз он спасал мужчин, запутавшихся в жизненных обстоятельствах, от нервных срывов и даже самоубийств. И здешняя белокафельная емкость не была исключением. Она предоставляла три уютные кабинки и даже вагиномат для тех джентльменов, что желают разрядиться посреди рабочего дня. Это вам не уличная «кабинка счастья» — на искусственных гениталиях вагиномата имелось клеймо качества: (c)Copyfuck Viсky Loo, 2017. Из большого туалетного окна были видны кактусовидные махины небоскребов, окутанные рекламным аэрозолем. За ними располагалась картинная зыбь питерской лагуны, созданная управляемой пленкой поверхностного натяжения по дизайну художника Айвазовского.

Я зашел в туалетную кабинку. Чьей-то торопливой рукой на пол был брошен рулон туалетной бумаги марки «Освободись». Я с чувством благодарности вставил его в держатель.

— Садитесь. Пожалуйста, расслабьтесь, — как будто из бачка донесся заботливый голос. — Если вы нуждаетесь в масляной клизме, скажите «один» после гудка. Если вы нуждаетесь в сифонной клизме, скажите «два». Если вы не нуждаетесь в клизме, скажите «три».

И почему бы не расслабиться перед смертью? Музычка тут душевная (Моцарт, адаптированный для туалетного использования). Можно и ножкой в такт потопать, и, глядя в потолок, помечтать о том, что уж в следующей жизни всё будет в шоколаде.

А на потолке решетка вентиляционного отверстия…

«Не вставайте пожалуйста, не напрягайте ягодицы, сейчас я проведу гигиенические процедуры», — сказали мне голосом старенькой няни. А как же иначе? Глубокое контральто светской львицы сейчас никак не годится.

Решетка вентиляционного отверстия!

Чуть выше бачка я нашел нечто, напоминающее глазок камеры; залепил, чем пришлось…

Затем, просунув руку за бачок, нащупал пластинку чипа, управляющего унитазом.

Голос замер на полуслове, неловко даже стало, будто бабушку обидел; Моцарт утих, а вместо гигиенических процедур получился негигиеничный фонтан.

Я встал на горшок и стал мужественно бороться с магнитными шурупами вентиляционной решетки. Еле осилил, у меня всегда были слабые пальцы работника антифизического труда.

Надо мной был вход в трубу, довольно широкую, прямоугольную в сечении.

Допрыгнуть до нее можно, а вот уцепиться и подтянуться — хрена лысого.

С третьей попытки я шлепнулся прямо в чашу унитаза, на душе стало совсем сыро, в ботинках тоже. Стою я в чаше, как наяда, и тут до меня доходит, что трофейная куртка вибрирует от желания помочь. Как минимум, рукава у нее силовые. И где-то на куртке должен быть пульт управления…

Кто-то рванул ручку кабину снаружи, заставив меня пролить реку холодного пота. Полиция?! «Что они делают в туалете часами?», — пробурчал кто-то голосом профессионального кляузника, потом основательно потрудился над изготовлением стула в соседней кабинке. Там у него играли не Моцарта, а что-то дискотечное. Когда кляузник наконец вымелся под симфонию спускаемой воды, я нащупал пульт под воротником трофейной куртки.