Игорь Боженов - Наследие. История Потерянного

День назад, заброшенный архитектурный комплекс у Нового Белграда

Автомобиль остановился резко, практически не имея тормозного пути. Остановка произошла у старого, заброшенного здания, бывшего когда-то частью архитектурного комплекса, прямо за Новым Белградом. Когда то комплекс был частью городского архитектурного ансамбля, но сейчас находился практически на отшибе, относительно современных границ города. Из автомобиля вышли трое, водитель и два пассажира, и направились ко входу в здание. На улице уже было прохладно, легкий ветерок был обычным явлением для ночного пригорода. Борис Зхаржевский, вглядываясь во тьму, и стараясь не споткнуться, шел неуверенно, но изо всех сил старался не отстать от своих провожатых. Он уже успел пожалеть, что попросил прямой аудиенции со strahlend`oм, но и предположить не мог, что его будут ждать в таком месте. Также странным казалось то, что он находится неподалеку от крупного конфедеративного города. Тем не менее свет в конце коридора, в который они зашли после входных дверей, говорил о том, что в здании действительно кто-то есть. Зхаржевский нервно сжал записную книжку во внутреннем кармане. Что-то ему подсказывало, что эту встречу он затеял зря. Несмотря на это, он все же шел дальше, подозрительно поглядывая на своих провожатых. Они нервно сверялись с НПК на своих запястьях, выбирая верный маршрут среди паутины заброшенных коридоров бывшей многоэтажки. Борис внимательно изучал путь, чтобы в случае чего, без оглядки броситься наутек. Все втроем они повернули в очередной коридор, и Борис увидел тускловатый свет, идущий от одной из комнат. Дверь в нее была открыта. Старая, обшарпанная, она раньше была дубовой, или может даже кедровой, но сейчас на ней остались следы облупленной краски, трещины размером с палец и меньше, а кроме того явные следы повышенной влажности. В здании было холодно, на пригород давно спустилась ночь. Зхаржевского завели в комнату, и усадили на стул, обитый старой, бывшей когда-то бархатной обивкой. На обивке когда то красовались позолоченные нити, причудливые узоры и прошитые бисером цвета оформления. Два сопровождающих Бориса построились у противоположной для него стены. Заложив руки за спину, они стояли ровно, соблюдая практически идеальную выправку, поддерживая усилием воли идеальную осанку. Зхаржевский видел, что под диагонали от него, в конце одной из стен (ближе к углу), была такая же старая, ободранная дверь, с отломанным верхним углом, из-за чего ее целостность была слегка нарушена. Будто ком подступил к горлу Зхаржевского. Что-то ему снова подсказывало, что он зря проявил дерзость и побеспокоил столь жуткую персону. Но пути назад уже не было. Борис ждал, настолько спокойно, насколько мог. Прошло не более минуты, и дверь отворилась. Зхаржевский затаил дыхание… В комнату вошел мужчина, атлетического телосложения, с волосами ниже плеч, короткой бородкой и щетиной. Он был весь закрыт черным, доходящим до пола балахоном, на центральной части которого красовался вышитый символ. Борис его никогда не видел, и все же попытался запомнить его. Инстинктивно он встал, и попытался изобразить учтивый поклон, согласно правилами этикета. Мужчина в черном спокойно сел в кресло в центре комнаты таким образом, что Зхаржевский был сзади него, а лицом он смотрел на тех, кто привез Бориса сюда.

– Господин Борис. Или, быть может, лучше, «Старый Крыс»? – вторая часть фразы была произнесена тише, с небольшим нажимом. Зхаржевский рухнул на свое место, чуть не отбив копчик об загнутую к низу спинку стула. «Откуда он знает» – пронеслось у него в голове, и тут же вспомнились страшные слухи о божественности человека, аудиенцию с которым он просто вытряхнул из своих «коллег по цеху», не добившись, против своего обыкновения, хотя бы вразумительного ответа, с кем ему приспичило говорить. Мужчина, будто не замечая реакции и неподдельного смущения собеседника, продолжал:

– Итак… Вы пришли, чтобы передать мне то, о чем я просил? И, по неясной для меня причине, вызвались сделать это лично, выказав тем самым недоверие к моим подчиненным. Ответьте, почему Вы так поступили?

Комок стал явно ощутимее и тяжелее. Дыхание начало перехватывать. Зхаржевский дважды был близок к панике. Один раз это было, когда в составе штурмовой группы он проводил зачистку около двадцати лет назад, их обстреляла бронетехника из засады, а второй… сейчас. Собрав волю в кулак, Борис поднялся. Краем глаза он заметил, что данный жест, несмотря на то что по этическим нормам можно было его трактовать как почтение, не был одобрен спутниками strahlend`a. Они заметно напряглись, один из них даже сунул руку за пазуху, очевидно проверяя боевую готовность оружия. Несмотря на это, Борис остался стоять:

– Strahlend, я верно понимаю?

Молчание. Борис лишь увидел, что напряжение у его бывших сопровождающих усилилось. Второй также начал проверять внутренние карманы. Он услышал скрип, значит мужчина в кресле выпрямился. Имея небольшие познания в области психологии, Борис Зхаржевский понял, что его слушают внимательнее. Ободренный такой реакцией собеседника и посторонних слушателей, он продолжил говорить:

– Да. Я прибыл сюда, дабы встретится с Вами лично, и вручить добытый мной документ. Уверяю, это не связано с моим страхом, или, упаси Боже, недоверием к Вашим людям. Я просто хотел увидеть, кому я помогаю.

Повисла в воздухе пауза. Мужчина в балахоне встал с кресла. Борис по прежнему не видел его лица в анфас, и не мог бы его запомнить. К тому же впотьмах он уже слабо различал даже, где конкретно стоит его таинственный собеседник. Через пару минут этим собеседником пауза была прервана:

– Хм. Увидеть меня? Разве слов обо мне недостаточно? Или Вы сомневались в моей Божественной воле?

У Бориса екнуло под сердцем. Попался… Кто-то сдал его с потрохами. Интересно даже, чем теперь кончится для него такая «дерзость».

– Уверен, – продолжил мужчина после минутной паузы.– увидев хотя бы мою тень Вы отбросили все сомнения, и, может быть, готовы стать моим подданным, как и те прекрасные люди, что привели Вас сюда, не убоявшись моего гнева. А если совсем начистоту. – мужчина повернулся к Борису лицом. – Попав сюда, Вы не можете уйти, не дав клятву верности.

Борис изменился в лице. Но видно было, что не столько слова возбудили в нем ужас и неподдельное удивление, сколько лицо, которое предстало ему теперь прямо под источником света, будто специально, чтобы он мог его рассмотреть, как художник рассматривает пейзаж, прежде чем перенести его на полотнище. Около трех минут Борис стоял недвижимо, пытаясь вымолвить хоть слово. Наконец, он пересилил свое недомогание, и еле слышно произнес: