Кирилл Якимец - Бар «Дракон»

Дмитрий выскочил из тупика и ринулся вперед по коридору. Поворот, там один мент и два секьюрити. Базукой их! Мент остался жив, но Дмитрий сунул ему в сизую лапу мешочек золота (мешочков оставалось много) и вовремя нырнул на лестничный пролет. Позади раскатилась река пламени.

Лестница вывела к стальной двери. Интересно, пост вицеспикера позволяет сюда лезть? Позволяет. Ура, верхний этаж. Лакатош предупреждал, что здесь водится специфическая нежить. Правота Лакатоша подтвердилась сразу: прямо по воздуху на Дмитрия плыла акула! Выстрел базуки остановил акулу лишь на секунду, но базука была вечная, поэтому Дмитрий палил и палил. Жизненные силы начали таять — видимо, базука разогрелась. Зато и акула больше не щелкала страшной пастью: гладкая туша пошла морщинами, один глаз лопнул, второй затянулся пленкой. Наконец, акула плюхнулась на красную ковровую дорожку.

Дмитрий осторожно обошел труп и выглянул в основной коридор. Коридор был пуст и с одной стороны кончался дубовой дверью с какой-то табличкой, а другой стороной упирался в тяжелый малиновый занавес. Сначала надо поглядеть, что за дверь. Дмитрий метнулся к двери, постоянно оглядываясь на занавес. Табличка… Неужели все так просто? На табличке сияла багровая надпись:

«ПРЕДСЕДАТЕЛЬ».

Теперь убить председателя, и дело сделано.

Дмитрий уже хотел было вышибить дверь ногой, но тут почувствовал, что ноги отказываются слушаться. Ковровая дорожка плотно опутала ноги Дмитрия. При этом она на глазах покрывалась мерзкими пупырышками, становилась липкой и влажной.

За спиной послышалось шуршание материи и низкий рык. Оглядываясь, Дмитрий упал. Ковровая дорожка потащила его в сторону распахнувшегося занавеса, за которым ждала огромная рожа, наполовину свиная, наполовину человечья, полностью занимавшая пространство от пола до потолка. Прорычав нечто типа «Чта-а-а!», рожа пошире разинула пасть. Дмитрий с ужасом понял, что ковровая дорожка превратилась в язык, который волок его прямиком в пасть чудища. Выставив перед собой толстый ствол базуки, Дмитрий нажал на курок три раза подряд. Рожа даже не моргнула, только снова, не закрывая пасти, издала свое «Чта-а-а!» Базука оказалась бессильна, пасть приближалась. Дмитрий выхватил из-за пояса лазерный резак — думал, на этом этаже не пригодится, но, тем не менее, вдруг поможет?..

Действительно, пара взмахов — и язык был перерублен. Конец языка вновь превратился в ковровую дорожку, точнее — в обгорелый лоскут, который безвольно свернулся на полу, отпустив ноги Дмитрия. Рожа не двинулась с места, продолжая рычать. Дмитрий вскочил и бросился к заветной двери.

Но теперь на двери вместо таблички светился квадратный экран, а с экрана глядела вытянутая мордашка Лакатоша.

— В чем дело? Я тут добрался до председателя, подожди… — сердито буркнул Дмитрий.

Лакатош шмыгнул черным шариком носа:

— Быстро сохраняйся и вылазь. Жардинеры в зале.

— Спасибо, я сейчас…

— Сейчас же!

— Да, да. — Дмитрий дал команду на сохранение и на выход. Лакатош исчез, исчезли дверь, стены, страшная рожа. Вокруг Дмитрия плыла душистая желтоватая пустота. Дмитрий заполнил эту пустоту стандартными панелями картотеки и снял с головы бутон пьютера — как раз вовремя: сквозь ряды фарфоровых кадок к нему приближались два жардинера, долговязый парень Кун, выслужившийся из рабов, и мохнатый коротышка Фейерабий, кимор, с детства воспитанный атсанами. Третьим был Брюква, тот самый атсан, который пару месяцев назад взял Дмитрия в плен. Настоящее имя атсана звучало слишком длинно, поэтому млекопитающие и яйцекладущие работники официально имели право называть атсана Брукс, а неофициально промеж собой дразнили его Брюквой.

Троица остановилась перед Дмитрием. Кун сверлил Дмитрия бесцветными глазками и криво улыбался. Но молчал. Первым должен был заговорить атсан. Он и заговорил:

— Рыцарь, тут в жардинерию поступили сведения, что ты режешься весь день в «Думу», а работа стоит.

— Откуда в жардинерии такие сведения? — Дмитрий невинно вскинул брови и перевел взгляд с атсана на Куна, — от этого недоноска, что ли?

— Не смей так называть жардинера, раб! — Тяфкнул Фейерабий.

Атсану было плевать, как кто кого называет — лишь бы его самого не называли в лицо Брюквой. Дмитрий всплеснул руками:

— Ладно, ладно, пускай будет доносок.

— Я тебе… — Кун замахнулся кулаком, но вовремя вспомнил, что Дмитрий легко может сломать ему руку, да еще таким образом, что снаружи покажется, будто Кун сам случайно упал и ударился о край кадки.

— Заткнись, — бросил Куну атсан и повернул бугристое лицо к Дмитрию:

— Сделал?

— Еще с утра.

— Ага, а весь день в «Думу» гонял! — Обрадовался Фейерабий и пару раз подпрыгнул на месте. В отличие от своих диких собратьев, кимор, воспитанный атсанами, не обладал никакой мимикой и выражал свои чувства прыжками, как и его воспитатели.

— Картотека готова, взгляни… Собственно, можно было и с центрального монитора взглянуть, я уже наладил доступ.

— Отсюда взгляну, — атсан взобрался на край кадки и натянул бутон пьютера на голову.

Дмитрий, пользуясь тем, что атсан сейчас ничего не слышит, приблизил лицо к мятой длинноносой физиономии Куна и, оскалясь, процедил:

— Еще раз полезешь в мои дела, сука, я твой нос запихну тебе же в задницу.

— Я все слышал! — Заверещал Фейерабий. Дмитрий занес ногу, якобы намереваясь пнуть кимора:

— А тобой, мячик, я почищу унитаз в сортире у эквапырей. В конце-концов, — он снова повернулся к Куну, — мы можем заявить о нашем конфликте формально. Увидишь тогда, кто полетит к жрутерам.

Кун попытался ухмыльнуться:

— Не забывай, раб, мне как жардинеру на поединке полагается преимущество.

Дмитрий сложил руки на груди, склонил голову на бок:

— Это ты не забывай, деревня. Мне как рыцарю короны полагается победа. И, кстати, если еще раз назовешь меня рабом, я действительно добьюсь официального поединка. Понял?

Дмитрий, резко выбросив правую руку вперед, щелкнул Куна по кончику носа и сразу молниеносно вновь скрестил руки на груди. Как только он это сделал, атсан содрал бутон с головы:

— Нормально, — сказал он, спрыгивая на кафель. — Пойдем, в центральную прогуляемся.

Атсан двинулся вперед, Дмитрий за ним. Жардинеры тоже сделали несколько шагов, но атсан их остановил:

— А вы, ребята, прошвырнитесь тут, там, все ли в порядке. Не мешайте нам.

— Но бон Брукс… — возразил Кун, — твоя безопасность… Кругом рабы. И еще этот ра… рыцарь.

— Рыцарь меня и защитит, если чего, — ответил атсан. — Не забывай, жардинер, рыцарь сдался добровольно, спасая не свою жизнь, а свою честь. Спасаясь от несчастной любви, — прибавил он шепотом.