Вячеслав Отдельнов - Радиомолчание

Наставник выдержал паузу, дав людям разразиться выкриками одобрения и аплодисментами.

– «Ультиматум» – огромная сила: равных этим машинам не было даже в Древности, – продолжал он. – Однако силой этой будет распоряжаться всего лишь один человек. Он еще не определен, но знаю точно: он сидит сейчас среди вас. К нему я, Вейта Беттеркайт, Наставник Последней Корпорации, обращаюсь.

– Да-да, я весь внимание, – прошептал Край. Рой хмыкнул.

– Мы говорим: «Ультиматум», самая совершенная из боевых машин. Суховато звучит, не так ли?

Наставник вдруг воздел указательный палец и заговорил четко, страстно и громко.

– «Ультиматум» – это воплощение нашей стойкости, нашей воли к жизни, нашей воли к добру!

«Ультиматум» – это наша надежда на то, что настанет день – и мы заживем без страха и лишений!

«Ультиматум» – это символ власти нашего разума, символ того, что Безвременью приходит конец, и уже скоро мы начнем отсчет дней нового, возрожденного человечества!

Ты – оператор этой машины.

Тебе мало быть просто воином.

Тебе нужно упорство, чтобы овладеть новым грозным оружием.

Тебе нужны мудрость и обаяние, чтобы стать лидером для тех, кого ты поведешь за собой.

Тебе нужен гибкий ум – ведь кто может знать, какие силы восстанут против наших успехов?

И, наконец, тебе нужен Логос в сердце. Чтобы ты управлял этой силой, а не она – тобой. Я хочу, чтобы ты понимал: от тебя и твоих действий будет зависеть всё. Ну что, пилот! – крикнул Беттеркайт. – Узнаешь себя? Не страшно? Тогда вперед! Вперед, Цитадель! Зло должно быть повержено!

Последние слова Наставника эхом отразились от Маяка, долетели до людей, и трибуны взорвались овациями. «Я не подведу вас! Я вас не подведу, Наставник! – кричал Край. – Вы не пожалеете!» И вид у него был такой, словно судьба кресла «Ультиматума» уже предрешена, окончательно и бесповоротно. Неужели именно об этом он договорился с Марией? Она что, с ума сошла? Край же – полная противоположность тому человеку, которого описывал сейчас Наставник! Но еще важнее – что он мог предложить взамен?

Наконец, глава Корпорации экономным жестом остановил аплодисменты. Его голос зазвучал снова.

– Уже скоро мы узнаем имена паладинов, получивших высший доступ к тренировкам нового «Ультиматума». Но прежде позвольте предоставить слово его творцу! Ведущий инженер блока военных технологий Сайлнс-лэб, главный оружейник нашего города и просто гений… Мария Аккорд!

Аплодисменты. Мария приблизилась к Наставнику и радостно раскланялась.

– Спасибо за представление, мистер Беттеркайт, дорогие паладины и их гости, спасибо за теплый прием! – раздался ее звонкий голос.

– С удовольствием уступаю вам это место, – улыбнулся Наставник.

– Спасибо, мистер Беттеркайт!

Аккорд повернулась к публике.

– С-сложно, конечно, говорить после Наставника… Лучше, наверное, было бы просто вам все показать, но… не могу же я просто молча сделать это? Корпорация, хммм, всегда славилась своим биотехом, и перед вами – его венец! – Марии не хватило слов, она начала жестикулировать, сопровождая каждое слово взмахами обеих рук: – Мы… просто… завидуем… ее будущему оператору! Как верно заметил мистер Беттеркайт, даже у Древних такой штуки не было!

Аплодисменты. Публика очень старалась поддержать смущенную Аккорд. Она привыкла выступать по радио, а столько людей она, наверное, и не видела никогда.

– Спасибо! Это стрелковая машина, – Мария указала на красный брезент, – поэтому в конкурсе участвуют только стрелки.

– Вроде меня, – оскалился Край.

– Я расскажу о ней немного. Вы ведь не против?

Все были только за. Тогда Мария кивнула кому-то… и вдруг в воздухе вокруг нее возникли дрожащие разноцветные квадраты, стрелки, изогнутые линии, надписи… вся Песочница ахнула и подалась вперед, заблестели линзы биноклей. Это было волшебство. В городе, где плохо работает все, что сложнее лампы накаливания, никто и никогда не видел ничего подобного. Люди даже не аплодировали – просто обомлели.

Аккорд улыбнулась: именно такой реакции она, видимо, и ждала.

– Голопроектор нам разрешили включить минут на десять максимум, – ее голос зазвучал уверенней. – Так что не будем медлить.

Она взмахнула рукой, и голограммы, под всеобщий вздох аудитории, отлетели от нее и зависли прямо над площадкой и трибунами. Кто-то захлопал, кто-то протянул руку, пробуя дотянуться до призрачных картин. А Мария, начиная с этого момента, говорила уже совсем иначе, словно с глохнущего мопеда она перепрыгнула в кресло красного спорткара, и понеслась на первой космической в неведомые дали. Такое чувство, что в эти десять минут она собиралась вместить всё, что знала об «Ультиматумах». А она знала о них всё, несомненно. Над площадкой появлялись то пушка футуристического вида, то два угловатых пистолета, пулемет, тяжелый дробовик какого-то совсем ненаучного калибра, гранатомет, и даже прототип импульсного лазера. Против кого ты воевать собралась, девочка? – думал Меллер. Против танков? Против динозавров? Против демонов из ада?

– «Ультиматумы» нужны для того, чтобы в случае необходимости защитить Пушку Корпорации, – пояснил Энди, и Рой понял, что снова бормотал.

– И от кого же? – спросил он, раз уж так получилось. – От Годзиллы?

Сзади кто-то рассмеялся, сбоку от Меллера хмыкнул Эмеральд. Однако ответ его был серьезен.

– Вечный Город скрывает много странных и страшных сущностей. Теперь, когда Корпорация почти готова нанести удар по Черной Луне, ноунейм в каждой мигнувшей лампе видит знаки пробуждения враждебных людям сил. Граждане встревожены, и чтобы успокоить их, нужно нечто большее, чем призывы мыслить критически.

Рой перевел взгляд на голограммы. Цепи, схемы, чертежи… Картины менялись, повинуясь движениям рук ученой, а те ни секунды не проводили в покое. Аккорд со всей любовью и тщанием описывала, казалось, каждый болтик, каждую гаечку, клеточку, проводок, каждую петлю обратной связи и каждую строчку программного кода. Из параллельной реальности до Роя доносились фразы вроде «Эквипотенциальная кремнийорганическая оболочка с ультимативными характеристиками» или «Клеточный нейроинтерфейс с глиоидными синаптическими детекторами типа «клетка-лампочка». В итоге, говорила Аккорд минут двадцать и ни разу не запнулась, несмотря на то, что чудо техники – голограмма – к тому моменту уже погасла. Эмеральд приложил к уху Ордер. На трибуне начальства Наставник подсел к Арескетту, вместе с ним они раскурили по сигаре и завели свою беседу. Берти, сидящая двумя рядами ниже, вняла совету Края и засопела, уронив голову на плечо соседа-цивила. Тот весь напрягся – видимо, под непосильным весом темной репутации рыцарши.