Джордж Эффинджер - Огонь на солнце

Чири редко проявляет терпение при обслуживании посетителей. По ее мнению, если кто-то и должен продавать и отпускать клиентам выпивку и наркотики, то это вовсе не обязывает его общаться с ними.

Я был ее старым другом и знал многих девочек, работавших на нее. Конечно, часто встречались и новые лица (я имею в виду действительно новые, изваянные из обычных некрасивых лиц умелой рукой хирурга, превращающего простую внешность в полную очарования искусственную красоту). Прежних служанок уволили или они уволились сами, рассерженные; однако, проработав некоторое время на Френчи Бенуа или Ио-Мама, они вернулись на прежнее место работы. Меня они оставили в покое, потому что я редко угощал их коктейлями и устойчиво сопротивлялся их профессиональным чарам. Новые девочки поначалу цеплялись ко мне, но Чири их быстро отваживала.

В их непрощающих глазах я стал Бездушной Тварью. Такие, как Бланка, Фаня и Ясмин, отводили взгляд, если я смотрел в их сторону. Другие девочки не знали, в чем я провинился, или же их это не отпугивало, и они спасали меня от ощущения полной изоляции. Однако в Будайене мне было гораздо спокойнее, чем прежде. Я старался не обращать на это внимания.

— Иамбо, бвана Марид! — крикнула Чирига, когда заметила меня поблизости. Она оставила парня с модди и наручником и медленно проплыла к своей стойке, брякнув передо мной спасительный поднос. — Ты пришел поделиться богатством с бедной дикаркой. На моей родине люди голодают и бредут много миль в поисках воды. Здесь я обрела мир и изобилие. Я узнала, что такое дружба. Я познала ужасных мужчин, которые трогали мое тело, скрытое под одеждой. Ты покупал мне выпивку и оставлял огромные чаевые. Ты рассказывал своим новым друзьям о моем заведении, и они приходили, чтобы потрогать мое тело. У меня есть много разных дешевых блестящих штучек. Все это угодно Богу.

Я смотрел на нее пару минут. Иногда бывает сложно понять, в каком настроении находится Чири.

— Большая черная девочка говорит глупости, — произнес я наконец.

Она усмехнулась и прекратила паясничать.

— Да, ты прав, — сказала она. — Что будешь пить?

— Джин, — ответил я. Я всегда наливаю сначала немного джина, затем — чуть бингары со льдом и лимонным соком. Этот напиток мое собственное изобретение, но я так и не удосужился дать ему название. Иногда я пропускаю стаканчик водки, потому что это налиток Филиппа Марлоу в «Долгих проводах». Когда же я хочу быстро окосеть, я пью из тайных запасов Чири, называемых «тенде», чудовищно отвратительный африканский ликер из Судана или Конго или еще откуда-нибудь, где его делают, по-моему, из забродившего ямса или жаб. Если вам когда-нибудь предложат попробовать тенде, ни за что не соглашайтесь. Вы пожалеете об этом. Аллах свидетель — я говорю правду.

Египетская танцовщица по имени Индихар заканчивала свой последний номер. Я знал ее уже много лет, раньше она работала на Френчи Бенуа, а сейчас вертела задницей в клубе Чири. Спустившись со сцены, она подошла ко мне, завёрнутая в шаль бледно-персикового цвета, которая с трудом скрывала ее пышные формы.

— Не хочешь ли подкинуть мне на булавки? — спросила она.

— С огромным удовольствием, — ответил я. Вынув из сдачи бумажку достоинством в один киам, я сунул ее в вырез блузки. Если она обращается со мной как с фраером, мне придется его изображать. — Теперь, — сказал я, — мне не совестно будет пойти домой и всю ночь представлять в мыслях тебя.

— За это — дополнительная плата, — бросила она, направляясь от стойки к полуголому парню в пластиковых мотоциклетных штанах.

Я смотрел ей вслед.

— Мне нравится эта девочка, — сказал я Чириге,

— Это Индихар, наша смуглая радость, — отозвалась Чири.

Индихар была настоящим человеком с настоящей личностью, что было редкостью в клубе. Чири, казалось, предпочитала в своих служащих броскую привлекательность транссексуалов. Однажды Чири сказала мне, что транссексуалы лучше следят за своей внешностью. Искусственная красота — самое дорогое в их жизни. Аллах не потерпит, чтобы хотя бы один волосок из их бровей оказался не на месте.

По стандартам Чири, Индихар была к тому же примерной мусульманкой. В ее голове не было проводов, как у большинства танцовщиц. Наиболее консервативные имамы считали, что имплантаты подпадали под тот же запрет, что и наркотики, потому что некоторые люди подключали электроды к центрам удовольствия и проводили остаток своей короткой жизни в состоянии наркотического транса. Даже в моем случае, когда центр удовольствия не был затронут, использование модуля расценивалось как одурманенность. Надо ли говорить о том, что, испытывая в целом горячую любовь к Аллаху и Его Посланнику, в данном вопросе я крайний либерал. Тут я на стороне короля Сауда из XX столетия, который потребовал от исламских лидеров своей страны поспешить вслед за технологическим прогрессом. Я не вижу никаких существенных противоречий между современной наукой и разумным подходом к религии.

Чири бросила взгляд через стойку.

— Ну, — громко сказала она, — чья очередь сейчас? Жанель? Мадам, у меня нет никакого желания напоминать вам, что вы должны танцевать. А если мне придется напоминать еще раз, я оштрафую вас на пятьдесят киамов. Поднимите-ка вашу толстую задницу.

Она поглядела на меня и вздохнула.

— Такова жизнь, — сказал я.

Индихар подошла к бару после того, как собрала все, что смогла выцыганить у нескольких угрюмых посетителей, и села рядом со мной. Ей, как и Чири, после разговоров со мной по ночам кошмары не снились.

— Ну и как, — спросила она, — работа у Фридлендер Бея?

— Ничего, жить можно.

Все в Будайене так или иначе работают на Папочку.

Она пожала плечами:

— Я бы не взяла у него деньги, даже если бы умирала с голоду, сидела в тюрьме или была больна раком.

Здесь, кажется, таился намек, не слишком завуалированный, на то, что я совершил предательство, чтобы купить имплантаты. Я отхлебнул еще джина и бингары.

Может быть, одной из причин того, что я шел к Чири искать утешения, являлось то, что я сам вырос в подобном заведении. Когда я был совсем младенцем, моя мать вот так же танцевала на сцене. Потом мой отец сбежал от нее. Когда дела пошли хуже, матери пришлось подрабатывать. Одни девочки из ночных клубов поступают таким же образом, другие воздерживаются. Моя мать не воздержалась. В общем, когда дела пошли совсем из рук вон, она продала моего маленького брата. О чем она вспоминать не любит. Я об этом тоже не вспоминаю.

Сейчас дела у моей матери шли наилучшим образом. Арабский мир никогда не придавал значения женскому образованию. Все знают, как преданные традициям, то есть наиболее отсталые и непросвещенные, арабы обращаются со своими женами и дочерьми. Даже своих верблюдов они уважают больше. Впрочем, в больших городах, таких, как Дамаск и Каир, можно увидеть современных женщин в западной одежде, работающих вне дома, и даже тех, которые курят на улице.