Дэвид Марусек - Счет по головам

Фред выпил кофе в буфете. Мозговитка прокрутила ему новости. Пару часов спустя Маркус сообщил, что есть пятнадцатиминутное окно в нулевой.

— Это хорошо. Слушай, Маркус, сделай мне нестандартный инфочип. Модель рассовской родословной, составленная «Э-Плюрибус».

— Какой выпуск вас интересует?

— Все. С самого начала до этой минуты.

— Дорогая справка.

— Расходы оплачиваются братством.

— Да, разумеется — но, как правило, только в связи с психиатрическим лечением. Устроить вам автосеанс психотерапии, мар Лонденстейн?

— Нет, спасибо. Мне нужен только инфочип.

Когда Фред пришел в комнату ожидания, инфочип, еще теплый, ждал его в настенном распределителе.

В комнате сидели еще две пары рассов, как можно дальше одна от другой. Диспут, предположил Фред. Рассы обсуждают персональные различия, не вынося сор из избы. Все четверо кивнули Фреду, занявшему место между парами оппонентов.

Через минуту зажегся сигнал готовности, и четверо встали, чтобы пройти в нулевой шлюз. Предварительно они выпили экспресс-визолу, отстегнули жезлы, сняли головные уборы, визоры, обувь и все прочее, что антишпионская защита могла повредить. Вещи они сложили на открытые полки — и зачесались, как по команде.

— Что за черт! — Один из них закатал рукав, выставил здоровенную ручищу на свет, приблизил ее к лицу. — Бегут с корабля, — заявил он, как будто в самом деле мог видеть «вошек».

— Сил нет, как чешется, — пожаловался другой.

— Если будешь чесаться, это только затянет процесс, — заявил третий.

— То еще дельце, — сказал первый, опуская рукав.

— Согласитесь, что слизней они умыли, — вставил Фред.

— Жюри вердикт еще не вынесло, брат. — Первый бросил взгляд на именную табличку Фреда, побледнел и умолк.

Все вошли в шлюз, поглядывая на Фреда, который от удивления не проявил никакой реакции.

Какой бы ни была тема их диспута, управились они быстро — огонек загорелся повторно всего через двадцать минут.

— Записывались они на тридцать, поэтому лишние десять минут я добавляю вам, — сказал Маркус.

— Спасибо. — Фред выпил пакетик визолы, и у него тут же зачесалась голова: это шапочка удаляла свои микроволоски из его черепа. После этого она стала отваливаться студенистыми комками, которые Фред счесал в раковину. Он ждал, что чесотка теперь охватит все тело из-за ухода «вошек», но этого не случилось. «Вошки» не успели колонизировать его из-за гальвена.

Он пролез в шлюз, а потом в нулевую комнату. В суперзащищенных камерах ББР едва помещались стол и четыре стула. В одну стенку встроен кулинар, в другую отгороженный занавеской санузел. Не теряя времени, Фред запечатал люк, сел, вставил инфочип в считыватель. На рабочем столе появился «Человек Э-Плюрибус» в четверть натуральной величины и поклонился, ожидая инструкций.

— Сымитируй мне двух рассов, — сказал Фред. — Один должен обладать характеристиками, общими для всего типажа, другой пусть будет пограничным.

Человек исчез, а за столом по бокам от Фреда появились два имита — оба характерно мускулистые, круглолицые шатены с шишковатыми носами. Непонятно, где типичный расс, а где пограничный. У обоих внезапное появление на свет вызвало характерную для рассов тревогу, и Фред постарался их успокоить.

— Мы находимся в нулевой комнате ББР, Северный Уобаш, Чикаго. Я реальный, вы имиты. Зовут меня Фред, выпуск 2В.

— Здорово, Фред, — сказал левый имит. — Я Рик из… из всех выпусков, кажется.

— Я Боб, — назвался правый. — Обобщенный выпуск.

— Отлично, парни. Я хочу, чтобы вы помогли мне ответить на кое-какие заковыристые вопросы.

— Что за вопросы, Фред? — поинтересовался Рик.

— Заковыристые, — уточнил Боб.

— Да, — сказал Фред. — Они покоя мне не дают. Надеюсь с вашей помощью хоть немного продвинуться.

— Рады стараться, — сказал Рик, а Боб кивнул.

— Спасибо. Скажите: вы когда-нибудь делали или говорили такое… что вам самим казалось не очень-то рассовским?

Имиты призадумались.

— Что конкретно? — спросил Боб.

— Да все равно что. По службе или в отношениях с женами. Выбранные вами видео, музыка, выпивка, ругательные слова. То, как вы бреетесь. Что угодно.

На глаза его имитированных братьев точно жалюзи опустились.

— Ну же, ребята, бросьте. Я ведь серьезно. Мне нужна ваша помощь, и мы с вами сидим в нулевой комнате. Перед уходом я сотру к чертям ваш инфочип. Все, что вы скажете, останется между нами, слово даю. Выручайте, братки. Отчаянный призыв Фреда возымел действие.

— Не могу сказать, что меня когда-нибудь смущало то, что я делал и говорил, — сказал Рик, — не считая всяких незначительных мелочей.

— Спасибо, Рик. Боб?

— Я расс, Фред — а значит, всегда поступаю и высказываюсь по-рассовски. Это само собой разумеется.

— Ну да. — Философский афоризм Боба несколько приободрил Фреда — рассы, как известно, не отличаются философским складом ума. — Скажи, говорил ты когда-нибудь то, что пришло тебе в голову, без предварительной цензуры?

— Трезвый-то? — хмыкнул Боб. Но усмешка застыла у него на лице, а следом за ним помрачнел и Рик.

— Знаешь, Лонденстейн, — после долгого неловкого молчания начал Рик, — мне сдается, стресс придавил тебя не по-детски. Может, тебе в отпуск уйти? Поговори с Маркусом на этот предмет.

— Согласен, — сказал Боб. — Долгий отпуск — то, что тебе надо.

— Спасибо, ребята, — вздохнул Фред. — Я так и сделаю. — Он ликвидировал имитов, подумал и сказал вернувшемуся на место Человеку: — Теперь сделай мне композицию из всех рассов, которые хотели бы оставить запись в «Книге расса».

На груди Человека загорелся символ «Не обнаружено — попробуйте еще раз».

— В задницу. — Фред выключил дорогостоящий инфочип, вынул, посмотрел на свет. Шарик пасты в его середине спекся. Он сунул чип в карман, достал другой и за оставшиеся минуты добавил в «Книгу расса» еще несколько строк: — «Моим клон-братьям. Ваш отклик на эту книгу меня сильно расстроил. Между прочим, я был совершенно трезв, когда это писал. Поскольку вы ничего не захотели добавить, предлагаю вам на рассмотрение следующий список:

1. В комплект каждого расса при выпуске его в свет входит эмоциональный намордник. Лично я свой снял.

2. Мы часто жалуемся на принятый в «Полезных людях» режим конфиденциальности, но про себя одобряем его, как оправдание своей некоммуникабельности.

3. Почему, собственно, мы не должны испытывать влечения к дикаркам?

Мужчины мы или нет? Я нисколько не хочу обидеть наших сестер, но почему нас должны привлекать только лулу, евангелины и дженни? Почему джоны желают одних только джейн и хуанит, стивы одних келли, джеромы одних джеромов? По-моему, это сознательное генетическое программирование, а не естественная сексуальная склонность. Наш прабрат, Томас Э., составлял списки женщин, которых хотел поиметь. Его-то влекло к самым разным бабам. Чем мы, спрашивается, хуже?