Алексей Кирсанов - Первый судья Лабиринта

— После того как я видел тебя в работе, я готов поверить, что ты — телепат. Что ты читаешь мысли. Что ты можешь залезть в мою голову, в память, как в комп. Поэтому знаешь и про то, что я работал в аптеке, и даже про детство. Вот про родителей моих ты знаешь? Как звали мою маму?

— Надежда Петровна, — с готовностью ответил Андрей.

Черт! Правильно…

— А отца, — продолжал он, — Николай Иванович… Латушкин. Нет, подожди! Это мой папа! Или все-таки — твой?

Смотреть на него в эту минуту было жалко.

— Андрей! Почему у нас с тобой одна фамилия? Почему одно отчество? Ты похож на засланного шпиона, который выучил легенду, я только не понимаю: зачем тебе я? Я не представляю никакой ценности! Не являюсь президентом России, не владею редкой методикой! Скорее уж ты со своей эссенцией… Погоди…

И как это я не подумал? Так, может, дело не во мне, а в нем? Кому-то понадобились его способности? Но я-то при чем?!

— Редкая методика, ты говоришь? Но ведь эссенциалисты — не редкость! Каждая собака знает, что такое эссенциалия! Туда ходят с рождения и до упора!

— Да ну?! А вот давай выйдем и спросим у десяти человек: они слышали хоть раз в жизни слово «эссенциалист»? Уверен, они пошлют нас на…

— Стас! А ведь я сегодня уже спрашивал.

— И как успехи?

— Именно так, как ты сказал. Но я не вижу этому никакого объяснения. Везде есть корректоры. Даже в глухой деревне есть корректоры! В каждом районе! Кстати, я же хотел с тобой поговорить как раз об этом. Видишь ли, мне вчера предложили написать программу на основе эссенции.

— Так ты еще и программер?!

— Нет. Я — как раз нет. Программер и предложил. Он будет писать, а я должен обеспечить его данными. Он заявился ко мне домой сразу, как ты ушел. Ты дверь забыл захлопнуть, а он…

— Кто дверь забыл захлопнуть? Я?! Я всегда хлопаю дверями! У меня болезнь хлопать дверями! На меня брат орет из-за этого, начальники орут, сослуживцы! Я не мог не захлопнуть твою дверь!

Этажом ниже щелкнул замок, заскрипела дверь.

— Ну хорош орать! А то сейчас милицию вызову! — прокричал недовольный мужской голос, потом дверь захлопнули.

— Так. Пошли на воздух! — решил я.

И в это время зазвонил телефон. Номер не определился.

— Але!

— Ты, парниша, кажется, не понял? Тебе что вчера сказали?

Сначала я просто не врубился, думал, не туда попали.

— Сказали: с Андреем не встречаться, а ты что же?

Етить твою налево!

— Не вижу я никакого Андрея! — громко ответил я трубе, выразительно глядя в вытянувшееся лицо эссенса.

— Ой, смотри, парниша…

Пошли гудки.

Я матюгнулся и выключил мобильник.

— Видал, что творится? — зло спросил я. — Выпасли как-то. А я ведь по телефону не разговаривал и встречу тебе не назначал.

Андрей молчал и хмурился.

— Так говоришь, — продолжил я, — этот хмырь сразу после меня вперся? Следил, что ли?

Андрей уставился на меня.

— Может, и следил, — пробормотал он, быстро сбежал по ступенькам на площадку и, встав так, чтоб его не было видно в окно, осторожно выглянул. Я спустился следом и встал с другой стороны.

Темнело, горели фонари. Тихий двор, нормальные люди разошлись уже. Под нами — никого. На другом конце двора у теннисных столов тусуются подростки.

— Ну не в этой же колымаге наблюдатель сидит? — Я показал на «жигуль», стоящий на приколе как минимум с прошлой зимы.

— А если в той? — Андрей кивнул на темные очертания под пышным кустом.

— Черт его знает. Может, и правда.

— Что будем делать?

— Не знаю. Выходить по очереди.

Андрей сосредоточенно потер лоб и спросил:

— Ты смелый, Стас?

Я фыркнул. Что за дурацкий вопрос!

— Чрезвычайно.

Смелый не смелый… Деваться-то некуда.

— Тебе придется идти первым. Вроде как ты со мной не пересекался. Все равно погрешность определения координат — около ста метров.

— А ты, типа, точно знаешь? — издевательским тоном поинтересовался я.

— А ты, типа — нет? — передразнил Андрей. — Только телефоны надо включить, чтоб сигнал шел… И оставить где-нибудь в недоступном месте. Получится?

— Жалко трубу… У тебя вообще новая.

— А я свою и не брошу. Спрячу в каком-нибудь кафе, потом вернусь и заберу. Ты сейчас выйдешь и позвонишь кому-нибудь из знакомых. Скажешь, что ночевать приедешь.

— Да брату позвоню, кому ж еще. Он сегодня как раз дома ночует.

— Превосходно. А по дороге избавишься от мобильника. — Андрей выпалил все это одним махом и вздохнул. — Где встречаемся?

— Давай в парке, напротив префектуры.

— Оки, договорились.

Я включил телефон и пошел на выход. Медленно, «по-шпионски». Даже загадочную полуулыбку нацепил, жаль, заценить некому.

Выйдя на улицу, звякнул Кириллу.

Спокойно положил мобильник в карман и не спеша побрел по тротуару. Эх — не курю, было бы чем руки занять. Да и подозрений меньше: иду, дым пускаю, ничего не замышляю…

Перешел улицу, остановился у ларька. Взять, что ли, пачку для отвода глаз? Где тут сигареты «Друг»?

Сзади встал серебристый «Мерседес». Сердце екнуло. Но из машины выскочила накрашенная блондинка в ультракоротком платьице и на каблуках в полметра. В таком наряде слежкой заниматься тяжело.

Девица поежилась на холодном ветру, и я галантно пропустил ее вперед к окошку.

— Две упаковки презервативов и пачку витаминных леденцов, — проговорила она, постукивая от холода белоснежными зубками. Девушка нервно оглядывалась по сторонам и виновато протягивала большую купюру. Мне показалось, что она смущена необходимостью отовариваться в круглосуточной палатке. Дверцу за собой она не захлопнула, автомобиль мягко рычал, словно тоже спешил убраться подальше.

Я сделал два шага к машине и, сам себя ругая, закинул на заднее сиденье мобильник.

«Теперь можно похвастаться, что дал красивой девушке телефон», — подумал я, ухмыляясь.

Девица получила свой заказ, изящно юркнула в салон и умчалась.

Я попросил у зевающей тетки мятную жевательную резинку и тоже поспешил убраться.

Фиг с ними, с сигаретами.

Надеюсь, девушка будет ехать быстро-быстро и уведет мой хвост далеко-далеко. Такие, как она, в скорости себя не ограничивают, тем более по ночному городу. Пока шустрые и злые ребята очухаются, придется им здорово потрудиться.

К парку я подошел дворами. Как и ожидал — никого вокруг не было. Аллея не освещена, тишь да благодать.

Присел на лавочку, распаковал жвачку и от нечего делать вспомнил старое доброе занятие: выдувание пузырей.

Мне всегда запрещали это неприличное развлечение. Мама, учительница, девушки… Все кривились и говорили «фи».

Сейчас мне только Андрей мог «фи» сказать, но его тонкие чувства меня абсолютно не волновали. Я даже с каким-то злорадством рассчитывал: вот он появится, весь из себя уверенный, что я от пережитого страха и дышать боюсь. А я тут спокойно сижу, пузырь с голову размером выдуваю.