Крис Сэкнуссемм - Зейнсвилл

— Я хочу, чтобы ты ублажила его ртом, Турмалин. Поняла меня?

— Да, мэм, — сказала, выпрямляясь и переступая через шаровары, Турмалин.

— Нет… — только и смог выдавить Чистотец, но уже сам не знал, что хочет этим сказать.

Он почувствовал, как быстрые пальцы расстегнули ему ширинку. Потом теплое дыхание.

— Что ты делаешь?!

— Демонстрирую противоречивую природу подчинения и власти. Я вишу как подбитый дюгонь, но контролирую ситуацию.

В боксе царила полная тишина, но от того лишь отчетливее слышалось странное поскрипывание в отдалении.

— Видишь, какое удовлетворение приносят подчинение и власть? — прошипела Лепесток Ликорицы.

Ожил моторчик погрузчика, устройство развернулось, раскачивая Лепесток Ликорицы. Погрузчик замер, крюк обломился, и Лепесток Ликорицы полетела в сгрудившихся байкерш, ее пенсне разбилось о стену. Затем зажимы опустились и раздавили стол, так что чай «черный порох» закапал на полированный хром, и повсюду разлетелись брызги сливок и начинки от пирога.

После того, как Чистотец отключился, у Лепестка Ликорицы и дам из «Кикапу» появился шанс привести себя в порядок и прибраться в гараже. Подхватив под мышки и за ноги, Волосатая Мэри и Валькирия отнесли его к задней стене гаража, в огромную пещеру парковки. Рыжая, которую звали Карна, подошла поговорить с Лепестком Ликорицы. Свою бандершу-обрубок она застала в одной из смотровых канав, где та курила сигару — без колпачков на культях и в огромных бифокалах взамен разбитому пенсне.

— Даже не знаю, с чего начать, — сказала Лепесток Ликорицы. — Когда я работала на федералов, то всяких чудиков с пси-способностями насмотрелась. А потом еще видела, чем наделила своих орангутангов «Витесса». Но будь я проклята…

— У тебя был оргазм, как и у всех нас, — закончила за нее Карна.

— Оргазм? — выдохнула с дымом Лепесток Ликорицы. — Да я в жизни так не кончала. Его подавленный гнев и раздвоенность словно вызвали ураган психосексуальной энергии. И он сумел спроецировать, залить — прошу прощения за каламбур — ее нам! Куда там согнутым ложкам и даже остановленным пулям. Неудивительно, что Парусия хочет прибрать его к рукам.

— Как, по-твоему, отреагирует Кокомо? — поинтересовалась Карна.

— Никак! Она с ним не встретится! И даже если встретится, она настолько погружена в собственный мир, что вообще ничего не поймет.

— Однажды она из него может вырваться, — возразила Карна.

— Что ты хочешь этим сказать? — нахмурилась Лепесток Ликорицы, гася сигару в одном из своих колпачков.

Карна заметила, что под двойным подбородком на шее бандерши остался след от цепочки, на которой когда-то болтался скальп.

— Однажды она очнется и поймет, где очутилась.

— Я себя не стыжусь, — буркнула Лепесток Ликорицы. — Но Кокомо лучше вообще не знать, что он был здесь.

— И что ты собираешься делать? Мало шлема виртуальности, ты в клетку ее посадишь?

— Не надо ерничать, детка, это тебе не идет. Будь у тебя дочь…

— У меня была дочь. Или ты забыла?

Из смотровой ямы выглянула Сити-Сью.

— Нам сообщение.

Лепесток Ликорицы активировала гидравлический подъемник, который вознес их на основной уровень.

— Хочешь, чтобы я ушла? — спросила Карна.

— Нет. Однажды тебе, возможно, придется приглядывать за этим сбродом. Тебе пора привыкать к Парусии. А то поначалу пугает.

Карна запрыгнула на подъемник, и Лепесток Ликорицы подкатила к стене под неоновым Индейцем. Карне уже давно не давало покоя подозрение, что Лепесток Ликорицы это и есть Парусия Хид, что их отсутствующий главарь — лишь вымысел, к которому бандерша прибегла, чтобы сцементировать вокруг себя банду байкерш. Странным казалось уже то, что никто Парусию своими глазами не видел, а она, казалось, доподлинно знала всю подноготную «дам». Но сейчас, под Индейцем перед ней, трудно было не поверить в реальность далекой, но вездесущей подпольщицы — ведь в боксе вдруг сгустилась атмосфера беспокойства, и Вождь Кикапу на стене преобразился.

Неоновые трубки ностальгичных цветов мороженого, складывавшихся в изображение индейца, вдруг заполнились кристаллами, сам рисунок усложнился. Краски стали ярче и запульсировали беспокойным светом, пока Вождь не вышел из стены: лицо, руки, затем и все тело ожили, а потом вдруг индеец беззвучно спрыгнул на пол. Девятифутовый флуоресцентный эйдолон с широкими плечами и развевающимися боевыми перьями смотрелся гигантом рядом с Лепестком Ликорицы и Карной. Он вышагивал с преувеличенным мужским высокомерием, его краски мерцали гейгеровским эквивалентом статики, но когда он заговорил, голос оказался женским и знойным — ни дать ни взять воркование старлетки из забытого кинофильма.

— Передаешь бразды правления?

— Делюсь браздами правления, — отозвалась Лепесток Ликорицы.

— На вокзале вы были неряшливы и привлекли внимание «Пантеона Витессы».

— Извини, — залебезила Лепесток Ликорицы и только тут заметила на полу клубничину в шоколадной глазури, как-то ускользнувшую во время уборки.

— Еще хуже была твоя выходка здесь. Он вам не игрушка. Он мне нужен для лечения.

Клок волос на голове у Лепестка Ликорицы встал дыбом от статического электричества, исходящего от флуоресцентного гиганта.

— Когда он придет в себя, проверьте уровень психической энергии. Если потребуется, приведите его в равновесие «Пифагором». Утром его нужно будет основательно накачать транквилизаторами, чтобы убедиться, что он получил полную дозу «Гегеля».

— Да, мэм. — Лепесток Ликорицы дрожала и отводила глаза, усиленно и сосредоточенно рассматривая клубничину в шоколаде.

— Завтра в десять утра положите его в гроб — в один из старых, получше. И пусть Марта Одно Племя и Фэнни Энни отвезут его на катафалке в похоронную контору Джеймса Уиткомба Райли на кладбище «Кроун-Хилл». Позаботьтесь об отвлекающих маневрах. Если их там не встретят, пусть Энни и Марта свяжутся через общественный коммуникационный центр с мотелем «Сумасшедшая Лошадь» в Рейпид-Сити, Южная Дакота, и попросят мистера Мидхорна из шестого номера.

— Да, мэм, — кивнула Лепесток Ликорицы.

Вождь перестал мерцать и вышагивать, потом вдруг застыл, разлетелся, точно витраж, на множество разноцветных брызг — только вот на полу не осталось осколков. Огромный неоновый индеец вернулся на свое место на стене, словно никогда его не покидал. Лепесток Ликорицы послала погрузчик вперед и самыми маленькими щипцами подняла клубничину. Жар Вождя растопил шоколад.

Чистотец потерял сознание, когда в нем взвихрился ураган. Он успел почувствовать, как страшная мощь подхватывает его и взрывается. После не было уже ничего, что поддержало бы его, и он провалился в черноту… кружась в обрывках воспоминаний или сна… Светящийся в темноте пластмассовый череп, полный жвачки… Мужчина и радиовышка… Мальчик в ванной… Паззлы… Женщины.