Крис Сэкнуссемм - Зейнсвилл

Почуяв запах кофе, Мэгги проснулась, но ее тошнило, и она надолго заперлась в крошечной кабинке-ванной.

Внизу они увидели протянувшиеся на многие мили мотели и яркие пластиковые рестораны, садки форелей, мелкие зоопарки, кемпинги, бары бизоньих бургеров и стейк-хаусы.

— Полагаю, вождь Неистовый Конь был бы крайне недоволен такой прорвой автодромов для картинга, — заметил Шериф. — Тут невольно по прошлому затоскуешь. Давным-давно мама привозила меня сюда на каникулы. Покупала мне пирожки из кукурузной муки с ветчиной и мороженое. Пыталась сделать что-то, чтобы мы стали семьей.

— Получилось? — спросил Чистотец, думая о собственных обрывочных воспоминаниях.

— Нет. Но не по ее вине. У многих была та же идея. И, кажется, до сих пор есть. Если бы не знать наверняка, можно подумать, что мы улетели назад во времени.

Мэгги вышла из ванной как раз вовремя, чтобы полюбоваться на стада бизонов на мягких холмах парка Кастер. Вершины Блэк-хиллс вздымались из моря прерий, и пик Харни выше всех, а в его тени прикорнул памятник Неистовому Коню.

А восточнее — знаменитые физиономии шестидесятифутовой высоты, вырубленные Гутзоном Борглумом и его сыном.

— Гм, — сказал, разглядывая их в бинокль, Шериф, — возможно, я слишком поспешил, сказав, что ничего не меняется. Гора Рашмор ведет себя как-то странно. Посмотрите на четырех президентов, они превратились в братьев Маркс. Нет, подождите, это же «Битлз»! А ведь «битлы» не были американцами!

— Кажется, вы упустили тот факт, что горе Рашмор вообще не положено меняться, — отозвался Чистотец, забирая у него бинокль.

Но, всмотревшись в огромные гранитные головы, он увидел Сидящего Быка, Мартина Лютера Кинга, Селезня Дули и Уббу Дуббу. «Не может быть», — подумал он, но возможность взглянуть еще раз ему не представилась.

— Срань Господня! — охнул Шериф. — Что за черт?

К орлу присоединилась гигантская птица с оранжевыми металлическими перьями и хвостом как у павлина. Головой она напоминала Уорхолла, а увидев ее когти, Чистотец невольно вспомнил Гога и Магога.

— Понятия не имею… Но я бы сказал, это, несомненно, Знак!

— Ага! Держитесь от нее подальше, мать вашу! — взвыла Мэгги.

— Одно ясно наверняка, — заметил Шериф. — В Южной Дакоте такие птицы раньше не водились.

«Билли Коннолли» скользил над флуоресцентным ковром «Мини-гольфа под Большим небом» и «Надувного семейного парка аттракционов Гомера Симпсона», когда гигантская птица вдруг подлетела ближе и вырвала кусок из обшивки дирижабля. С ужасающим свистом вырвалась струя гелия.

— Что она делает! — задохнулась Мэгги.

— Выравнивай его, выравнивай! — крикнул Шериф.

Чистотец как мог балансировал закрылками и баллонетами, пытаясь задержать падение. Ветер гнал дирижабль к Бэд-лендс. Тускнеющие, поросшие соснами пики и утесы Блэк-хиллс казались уютными и гостеприимными в сравнении с угловатыми пиками и грозными каньонами, которые приближались теперь. А ветер нес их все дальше, и они медленно теряли высоту. Наконец орел опустился в тени выветренного валуна, а чудовищная птица взмыла вверх, подцепив когтем бортовую сеть как раз в тот момент, когда дыра в обшивке расползлась еще больше, и дирижабль нырнул вниз. Осторожно, почти касаясь огромными крыльями заскорузлого песчаника, птица опустила «хаггис» на дно каньона.

Каньон был глубже, чем казалось с воздуха, с отвесными стенами, испещренными расщелинами, которые складывались в гигантские лица из камня. Тень от крыльев огромной птицы закрыла утреннее солнце, но не погрузила каньон во тьму. Дирижабль прошел через пелену водяной взвеси, и Чистотец увидел, что на самом деле это туман из мерцающих прозрачных листьев. И у каждого было свое лицо. Туман окутывал стены каньона плотным облаком, не позволяя определить, день здесь или вечер. Мэгги застыла как громом пораженная. Шериф крепче сжал винчестер. На пыльно-полосатом пятачке аргиллита на дне выступила кучка ветхих строений, очень и очень похожих на заброшенный городок из старых вестернов. «Билли Коннолли» мягко приземлился на крышу конюшни и окончательно сдулся. Птица-мутант отпустила гондолу и, взвихрив крыльями ураган гипсовой пыли, поднялась к одной из пещер в скале и в ней исчезла.

— Так и знала, что следовало и дальше мужиков снимать, — пробормотала Мэгги.

С любимым винчестером Шериф не расстался, но ружье протянул девушке. Чистотцу он предложил «хеклер-кох».

— Сомневаюсь, что они нам понадобятся, — отказался Чистотец, но Шериф покачал головой.

— Когда я вижу птицу размером с дом, с головой собаки и когтями льва, то берусь за оружие. Может, от него и не будет проку, зато я буду чувствовать себя спокойнее.

Перемахнув через перила, старик спрыгнул на крышу и добрался до пожарной лестницы, к которой была прислонена вывеска «ГОСТИНИЦА „КРАСНОЕ ОБЛАКО“». Чистотец двинулся следом, заметив флаг над зданием суда, на котором красовались полосатый скунс и слова «ЛОКО ФОКО — подними шум». Не желая оставаться одна, Мэгги поплелась следом. В светящемся тумане над головой едва можно было различить верхний край ущелья.

— Наверное, старый шахтерский городок, — сказал Шериф, указав винчестером на остов сломанной рудодробилки. За ней виднелись печи и паровые машины. — Слегка напоминает Стар-Сити.

А Чистотцу городок напомнил модель железной дороги Чабби. Ведь вокруг него действительно тянулись рельсы.

— Что это? А ну тихо! — шикнула на них Мэгги. — Слышите?

Чистотец обернулся посмотреть в конец главной улицы. Он тоже что-то услышал, но его внимание привлекло облупившееся красное здание школы. Он мог бы поклясться, что там только одна классная комната, но потом вдруг оно словно бы увеличилось, и стало казаться, что их две, и над немощеной улицей возник натянутый между салуном и конторой гробовщика транспарант, который гласил: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ».

— Многообещающе, — хмыкнул Шериф.

А Чистотец задумался, откуда взялся транспарант и как вышло, что он словно бы соткался из воздуха. И вообще, что значит последнее слово… «ДОМ»? Это место? Значит, оно являлось ему в снах?

— Смотри! — указал Шериф.

Орел примостился на крыше международной станции, украшенной флюгером в виде тачки, из которой поднимались языки пламени. Когда они подошли ближе, просигналил гудок, и из-за поворота выехал, лязгая колесами, миниатюрный паровоз с огромной трубой, таща за собой три открытых вагона.

Паровозик остановился у платформы с выцветшей деревянной вывеской: на ней была изображена мультяшная сова в форме кондуктора, надпись ниже гласила… «Меньше 42 дюймов не катаем. Не высовывайте руки. И, пожалуйста… НЕ СОРИТЕ!»