Тед Уильямс - Море серебрянного света

И это произошло буквально в следующий раз. Я решил посмотреть, как идет эксперимент, и обнаружил, что моя эволюционная оранжерея опустела. Мои создания, если, конечно, можно назвать так тех, у кого нет тела и которые существуют только как последовательность цифр в сложной математической модели, исчезли. На самом деле они опять адаптировались, но тогда я об этом не знал.

В панике я реконструировал мой Сад, и теперь мое информационное средство контроля должно было отслеживать любые попытки моих эволюционировавших созданий ускользнуть в мировую сеть. Одновременно я начал изучать людей, владевших огромным зданием, из которого я украл маленький уголок, в котором спрятал своих созданий и из которого они убежали или... были похищены. Вспомните то, что я рассказал вам в мире Боливара Атаско. Я обнаружил то, что делает Братство Грааля, или, по меньшей мере, начал подозревать. Я видел, что секретность и удаленность из сети предназначена не только для того, чтобы защитить промышленные секреты, но для чего-то намного большего и странного. Постепенно я перестал искать мой пропавший эксперимент и перешел к исследованию деятельности Братства Грааля – и к ужасу от их деятельности добавилось беспокойство о моих экспериментальных созданиях: эти безжалостные люди могли бы найти им кошмарное применение. Остаток истории вы знаете. По большому счеты вы сами остаток этой истории.

– Значит вы привели нас сюда только для того, чтобы позлорадствовать? – сказал Нанди. Он повернулся и ударил рукой по светящийся ячейке, вделанной в стену. – Теперь мне ясно, что это и есть ваши создания. Я могу догадаться, что произошло. Иной нашел и сохранил их. И вырастил, как вырастил тех почти-детей, которых сделал сам. – Он с отвращением покачал головой. Потом опять заговорил, более мягким голосом, но с таким выражением, что Рени поежилась. – Не имеет значения, что это ужасное существо вело себя так только потому, что его самого мучили и унижали. Мы можем понять, но не извинить – "Зло в грехе, а не в грешнике", как говорят наши товарищи-христиане. И даже если эта мерзость вокруг нас создана из чего-то похожего на любовь – хотя это, мне кажется, не описывает вашу роль в нем, Селларс – это не делает его хорошим. Эти... ваши творения... это то, что мы, Круг, считаем огромным злом. Сейчас я это понял абсолютно ясно. Вы хотите, чтобы мы аплодировали и восхищались, но я говорю вам, что они должны быть уничтожены.

К удивлению Рени Селларс не стал спорить. – Ваша точка зрения заслуживает того, чтобы ее выслушали. Вот почему вы все здесь. Мы должны сделать ужасный выбор – нет вы должны сделать ужасный выбор, вы все. Но не я. Я потерял свое право решать.

– О чем вы говорите? – спросила Бонни Мей Симпкинс. – Потерял право? Решать что?

– Именно то, о чем говорил мистер Парадиваш, – сдержанно-вежливо сказал Селларс. – Он прав. Иной нашел их, взял их и растил здесь, в своем тайнике. И теперь дети Иного достигли того, что как он верил – или, по меньшей мере, чувствовал – последней стадии эволюции. Он отчаянно желал, чтобы они выжили, и только поэтому, наверно, прожил в ужасном страхе и беспокойстве больше, чем собирался.

В обмен на его помощь, которая помогла сохранить и это место, и ваши жизни, я пообещал Иному, что помогу инфодетям пережить его смерть. – Нанди хотел что-то сказать, но Селларс поднял руку, призывая к молчанию. – Но я не обещал, что буду защищать их потом.

– Софистика, – насмешливо прошептал Нанди.

Селларс покачал головой. – Пожалуйста, выслушайте меня. Это очень важно. Иной собирался дать своим инфодетям полную свободу. Сейчас они находятся в этом виртуальном окружении, как яйца в гнезде, но, родившись, они разлетятся по всей внутренней сети. И неизбежно найдут дорогу во внешнюю, как рыбы в океане. Будут ли они враждебны нам? Сомневаюсь. Индифферентны? Да, скорее всего. У них нет материальных требований, они будут жить в своеобразном симбиозе с нами – нет не с нами, людьми, но с нашей технологией, потому что это среда, в которой они живут. – Селларс прочистил горло. Он казался смущенным, даже неловким.

Он выглядил как пес, насравший в нашем саду, подумала Рени . Хотя он только что сказал: "Извините, ребята, но я предлагаю человеческую человескую расу, под корень."

– Но я должен быть честным, и должен указать на все возможности, – продолжал Селларс, как если бы услышал ее невысказанные страхи. – Индифферентность или даже симбиоз совсем не гарантирует совыживание. Они могут намного превзойти нас. Так что может настать день, который уже настал для многих видов животных, разделявших нашу среду обитания, и на планете не останется места для двоих.

– Что-то я не догоняю, – сказал Т-четыре-Б, – голова идет кругом, меня. Ты чо, говоришь что эти огоньки на Рождественской елке живые? И могут захватить планету? Убить их, ясен пень. К чертовой матери.

– Да, это альтернатива, – согласился Селларс. – У нас остались минуты, чтобы принять решение. Я уже говорил, что все произошло из-за моей глупости и эгоизма. Я не имею права голосовать.

– Голосовать? – сказал Нанди. – Голосовать за что? Вы согласны с тем, что эти существа угрожают существованию человечества. Они – замечательная иллюстрация к человеческой самонадеянности: вот что случается, когда люди пытаются присвоить себе силу и привилегии Бога. Взгляните на Братство Грааля! Они делали то же самое и заплатили за это жизнью. И тем не менее вы говорите, что мы должны голосовать, как если бы это... деревенский диспут.

– "Если присмотреться, демократия очень опасна для здоровья", – спокойно сказала Флоримель. – Кто же так говорил? Ах да, Жонглер. Прежде чем распасться на молекулы.

– Речь не идет о том, хороша демократия или нет, – запротестовал Нанди. – Но о том, можно ли решать судьбу Земли на основе школьного курса гражданского права.

– Нет, судьбу человечества, – тихо сказала Мартина. – Это совсем не то же самое. – Рени очень сомневалась, что кто-нибудь другой услышал ее.

– Я понимаю, что это не самый простой вопрос, – начал была Селларс. – Вот почему...

– Я чувствую их! – Клемент-Немезис начал ходить взад и вперед вдоль сияющей стены. Рени подумала, что он выглядит как карикатура на будущего отца – очень странного будущего отца. Почему, черт побери, эта тварь так волнуется? спросила она себя, чувствуя, как у ней самой по коже бегут мурашки. Огни ячеек тоже изменились, как если бы что-то заставило их светить менее равномерно. Ему то что?

Прежде, чем она успела спросить об этой маленькой, но неожиданной детали, из ниоткуда внезапно появилась еще одна фигура.

– Прошу прощения, но я больше не мог ждать, – сказал Селларсу Хидеки Кунохара. Не только Рени выдохнула от удивления. На Кунохаре была черное официальное кимоно и хитроватая улыбка. – Я внимательно слушал вашу дискуссию, пытаясь быть терпеливым, пока не придет мое время, но, боюсь, я могу пропустить самое зрелищное событие.