Александр Чубарьян - Хакеры. Книга 2. Паутина

Он ещё много говорил про то, что они делают одно общее дело, находятся в одной лодке, связаны одной нитью и так далее. Другими словами, но смысл был именно такой — они вместе, они партнёры, они друзья.

После этой беседы Эйзентрегер позвал Лекса наружу.

— Хотите расстрелять меня из-за Интернета? — пошутил Лекс.

— Нет. Хочу, чтобы ты увидел одного человека.

Подвёл его к вездеходу, открыл дверь.

В салоне сидела Алина. В пуховике, с коротким ёжиком волос, какой обычно отрастает после недавней стрижки налысо, Лекс не сразу узнал её. Впрочем, дело было не в одежде и не в стрижке.

Ей сделали пластику, причём настолько качественную, что от ужасных шрамов не осталось и следа.

— Холодно. Не холодно. Холодно. Не холодно.

Рядом с ней сидела мордатая тётка в каком-то полувоенном комбинезоне. Тётка смотрела строго перед собой и не шевелилась, словно статуя.

— Холодно. Не холодно.

Алина чуть-чуть поёжилась, и этот жест внезапно вызвал у Лекса какие-то старые воспоминания.

Она похожа на ту девчонку, из-за которой они с Ником поругались. Как же её… Синка. Да, точно, Синка. С глазами разного цвета и характером ласковой стервы.

Только Алина выглядит моложе. Стрижка другая. И глаза…

Невольно Лекс нагнулся и посмотрел ей в глаза.

— Одинаковые, — пробормотал негромко.

— Что ты сказал? — спросил Эйзентрегер.

— Нет, ничего. Я её не узнал сразу.

— Ей делали операцию лучшие пластические хирурги. К сожалению, пока это всё, что мы смогли.

— Холодно. Не холодно. Холодно. Не холодно, — бормотала она.

— Это нельзя вылечить?

— Можно, — сказал Эйзентрегер. — Наши специалисты полагают, что эта травма вызвана искусственно.

— Что значит — искусственно?

— Черепная коробка не повреждена, однако в мозгу имеются следы, которые обычно возникают после сильного удара. Очень сильного. Но тогда у неё череп должен был разлететься вдребезги, а на нём никаких следов повреждения нет.

— И какие могут быть этому объяснения?

— Возможно, это врожденная патология. Ты давно её знаешь?

— Чуть меньше года, а что?

— Я посмотрел о ней кое-какую информацию, — сказал Эйзентрегер. — Она попала в пожар, в котором погибли её родители?

— Шесть лет назад.

— Ужасный случай.

— Там она и получила эту травму, — сказал Лекс.

— Возможно, — пробормотал Эйзентрегер.

— Это не врожденное, она была нормальной до того случая. Её тетя лучше знает подробности, она с ней шесть лет возилась.

— Да, да… её тетя, — пробормотал Эйзентрегер. — Талантливый психоаналитик.

— Евпатьевна — психоаналитик? — удивился Лекс.

— Кто? Ах, да. До того, как случился пожар, она долгое время изучала психоанализ. Автор нескольких занятных статей по прикладной психологии. Даже читала лекции в некоторых престижных университетах мира. А потом всё бросила ради больной племянницы. Разве ты не знал?

Лекс пожал плечами и не ответил. Эйзентрегер тоже посмотрел на девушку.

— Холодно. Не холодно. Холодно. Не холодно.

— Зачем вы её сюда привезли? — спросил Лекс. — То есть, я хочу сказать, что рад её видеть, но это необязательно было делать. Сеанса по голографу было бы…

— Она тут проездом. Направляется чуть севернее. Если честно, ваша встреча случайна. Надеюсь, эта случайность приятна.

— Вы везёте её в Арктику?

— Да.

— На вашу секретную базу?

— Да. Откуда ты про неё знаешь?

— Рассказал кое-кто из Синдиката.

— Этот кое-кто, похоже, занимает высокий пост в Синдикате. Информация о Четвёртом рейхе и нашей арктической базе, насколько мне известно, доступна не всем агентам этой организации.

Лекс пожал плечами. Он понятия не имел, какой Бад занимает пост.

— Зачем вы её везёте в Арктику?

— Возможно, там ей смогут помочь. Она будет находиться здесь несколько дней, потом её заберут. Выводи её, Хельга.

Статуя ожила — мордатая тётка осторожно взяла Алину за руку и произнесла несколько раз:

— Выходи. Выходи. Выходи.

Алина поднялась и, продолжая бормотать про холод, стала вылезать из вездехода при помощи Эйзентрегера. Лекс не сразу понял, что тётка разговаривала с Алиной на немецком, а слова ему перевёл переводчик.

— Херст покажет вам, где вы расположитесь, — сказал Эйзентрегер Хельге и махнул в сторону жилого блока.

— А где её тетя?

— В надёжном месте, под прикрытием нашей службы безопасности. Как будет возможность, мы отправим её к девочке.

— Она долго там будет находиться? — Лекс махнул в сторону севера.

— Не знаю, — задумчиво произнёс Эйзентрегер. — Я хотел тебя спросить. Это ведь твои соседи? Алина и её тетя.

— Да.

— Не родственники, не друзья… Просто соседи, с которыми ты знаком меньше года? Ты оплатил ей лечение в «Китано апгрейд», пятьдесят шесть тысяч евро.

Лекса разозлила такая осведомлённость Эйзентрегера.

— Вас удивляет, что можно помогать незнакомым людям? — с вызовом бросил он.

— Нет, что ты. — Эйзентрегер поднял руки. — Наши компании тоже занимаются благотворительностью, и я прекрасно понимаю…

— Это не благотворительность, — перебил его Лекс, услышав переведенное слово. — Это называется помощь.

Штурмбанфюрер улыбнулся снисходительно. Посмотрел на Лекса внимательно и, не скрывая насмешки, сказал:

— О да, извини. Конечно. Это не благотворительность. Помощь. Ты отдаёшь что-то ненужное тебе тому, кто в этом нуждается. Например, деньги. У русских это называется помощь. В остальном мире это называется благотворительностью.

— Я отдал пятьдесят тысяч, если вы про ненужное. Если перевести это во время, которое я потратил, чтобы заработать… — Лекс разозлился ещё больше, поняв, что оправдывается перед Эйзентрегером. — Вам что, надо заплатить за лечение? Сколько?

— Не надо ничего платить, — поморщился Эйзентрегер. — Я помогаю твоей знакомой, потому что ты мой партнер, мой друг. И поверь, я сделаю всё возможное, чтобы… — он посмотрел в сторону блока охраны, куда заходили немка и Алина, — чтобы помочь ей. — Он повернулся к Лексу. — И я надеюсь, что ты тоже сделаешь всё возможное, чтобы помочь мне. Ты и команда, которой ты руководишь.

— Я пока ими не руковожу, — сказал Лекс.

— Думаю, этот вопрос уже решён. Что ж, мне пора. Рад был познакомиться лично.

— Вы же соврали, когда сказали, что моя идея поисковика была украдена и использована в разработке исина, верно? — спросил Лекс. — Там совершенно другие алгоритмы и нет ничего, похожего на мой код. Ну, разве что некоторые мелкие моменты вроде…

Эйзентрегер, не став более его слушать, молча полез в вездеход.

Когда Лекс вернулся в блок, то сразу же был окружён программистами и засыпан вопросами.

Общение было совершенно иным, чем ранее. Уважение в каждом слове и заглядывание в рот.