Виктор Точинов - Рай Сатаны

Эфенди плавно потянул спуск. И едва устоял на ногах от мощнейшего удара в плечо. Без компенсатора отдачи – не устоял бы. Выстрел звуком напоминал пушечный. Бырранга откликнулась громким эхом.

Тварь взметнулась в воздух. Вверх и вперед – на берег, на Эфенди. Он выстрелил из второго ствола.

Казалось, бросок зверя ничто не остановит. И уж тем более кусочек свинца, ничтожный в сравнении с размерами и массой цели. Но так лишь казалось… Как заверяет наука физика, энергия движущихся тел пропорциональна их массе и скорости, но скорость в этой формуле возводится в квадрат… Скорость пули, вылетевшей из штуцера Эфенди, в два с лишним раза превосходила скорость звука.

Тварь рухнула на самой границе воды и суши. Поток взметнувшейся воды окатил Эфенди. Он быстро переломил штуцер, вставил новые патроны.

Однако стрелять не потребовалось… Чудище не билось в агонии, вообще не шевелилось.

Вот и всё… Он нагнулся, уже неторопливо, никуда не спеша. Поднял стреляные гильзы, убрал в карман. Для музея. Эфенди верил, что когда-нибудь появится музей, посвященный его подвигам. Может, не сейчас и не в этом мире, но появится.

Рядом послышались аплодисменты, негромкие, сдержанные. Эфенди повернулся и увидел группу людей, стоявшую невдалеке, на небольшом возвышении берега. Оружия у них не было, но Эфенди сразу понял, кто перед ним.

– Поздравляю, сэр, отличный выстрел, – сказал лорд Демфри, четвертый виконт Спеллоу. – Дорого бы я дал, чтобы увидеть мушку своего «бленда» на фоне этой милашки!

– Неплохо, неплохо… – скупо похвалил маркиз Рипон.

Маркиз был очень похож на свой портрет, висевший в «Шутер-клабе», и говорил именно так, как представлял Эфенди, с легкой французской картавинкой.

Единственная женщина в компании (герцогиня Бедфордская?) восторгов не проявляла. Ни скупых, ни бурных. И не аплодировала. Откинув вуалетку с охотничьей шляпки, что-то негромко втолковывала своему соседу, багроволицему здоровяку с пышными бакенбардами.

Здоровяк, явно не вняв резонам герцогини, широко улыбнулся Эфенди, сделал приглашающий жест и произнес:

– Присоединяйтесь, граф де Луаньян! Мне кажется, нам стоит немного отпраздновать вашу победу!

Да, все правильно, понял Эфенди, его место там, среди Великих Охотников, но сначала… Он шагнул к туше поверженного чудища, выдернув из ножен клинок. Нет, не нож, – хиршфангер, охотничий кортик из своей коллекции, размерами и формой более напоминавший меч средних размеров. Как и когда оружие оказалось на его поясе, Эфенди не понял, но каким-то образом оказалось.

Но что же здесь взять? У волка в такой ситуации отрезают уши, у слона – хвост (бивни – потом, забрать этот трофей не так легко и просто), у кабана-секача выламывают из челюсти клык… Ладно, сойдет и кусочек шкуры, в конце концов это всего лишь символ победы, не более.

Едва сталь кортика коснулась морщинистой и бугристой шкуры, та лопнула. Треснула на всю высоту туши, сверху донизу. Края трещины немедленно разошлись в стороны, и показалось, что за ними ничего нет, черная пустота, бездонный космос без звезд и планет. Затем в пустоте вспыхнули три глаза, огромные и светящиеся, как фары мобиля, расположенные равносторонним треугольником.

Больше Эфенди не видел ничего, не в силах отвести взгляд от неподвижных зрачков чудовища, непропорциональных, до странного крохотных.

Что-то сбило его с ног, удар был страшен, все вокруг быстро потемнело. Но три глаза никуда не делись, по-прежнему маячили перед ним. Как по берегу метнулись чудовищные щупальца, сминая и круша палатки, Эфенди не видел.

Последним его ощущением и последней мыслью стало чувство огромной обиды и несправедливости: таких глаз нет и не может быть ни у одного порожденного эволюцией существа, значит, он все-таки подстрелил мутаборское создание, какой позор, да еще и при Великих…

Потом мыслей и чувств не осталось, Эфенди падал, летел в пропасть бездонных глаз и никак не мог долететь.

Абдулла-хаджи ничего не понимал. Сержант Багиров – тоже. Но оба чувствовали, что немного сошли с ума… И оба умирали.

Мысли того и другого странным образом смешивались в одной и той же черепной коробке. Но однородный коктейль не получался.

Мир они видели одним глазом на двоих, второй был выбит или залит спекшейся кровью, проблема эта казалось второстепенной и не заботила сейчас ни того, ни другого. И ограничивался весь наблюдаемый мир десантным отсеком вертолета. Здесь вповалку лежали мертвецы. И двое живых – выглядевшие со стороны, как единственный едва живой полутруп – пытающиеся разобраться, что происходит.

Получалось примерно так:

Он ворвался в вертолет, потому что…

…это был шанс, долгожданный шанс вернуться в нормальный мир, к нормальным людям… ну ладно, пусть к относительно нормальным, но все же не пожирающим друг друга.

…дети шайтана, засевшие в железном чреве, угрожали Святому Городу, так говорил Учитель, а Учитель никогда не ошибался.

Ворвался и…

…разил мечом Луны, и мечом Солнца, и был близок к победе, и победил бы, если бы противостояли ему нормальные люди, пусть и продавшие души Отцу Греха. Но с ними было какое-то порождение Джиханнама, скорее всего ифрит, тварь чудовищной живучести и силы, Абдулла-хаджи сумел повергнуть и его, но слишком дорогой ценой.

…бил ножом, стрелял из «дыродела», одновременно успевая прокачивать обстановку и пытаясь понять, кто тут пилот, потому что пилота убивать не стоило. И был близок к успеху, но подвернулся какой-то хренов генавр – хоть и далекий от нормальных своих кондиций, однако живучий, как сотня кошек, и все-таки Баг его достал. Но и ему досталось не хило.

А сейчас вертолет куда-то летел, и…

…и это стоит немедленно пресечь, если бы Аллах хотел, чтобы люди летали по воздуху, он бы создал их с крыльями.

…и надо добраться до пилота, приставить дуло к голове, приказать изменить курс.

Рука медленно ползла вперед – и доползла. Пальцы Абдуллы сомкнулись на рукояти меча Солнца, а Багиров ухватил «дыродел». Затем оба двинулись вперед, ползком по залитому кровью полу отсека, двинулись очень медленно, не в силах подняться. Дверь в пилотскую кабину казалась далекой и недостижимой. Абдулла-хаджи подумал, что может добираться до нее всю оставшуюся ему жизнь, – и все же не доберется. Багиров впервые был с ним полностью солидарен.

При первом взгляде на Долину Мертвых у меня возникли две мысли.

Первая: ну до чего же она маленькая! Совершенно не понять, как здесь уместился преизрядный кусок моего родного города с тянущимся вдаль Светлановским проспектом.

Вторая: это ж сколько здесь трупов!

Трупов и вправду хватало. С избытком. Трупы людей и трупы животных, совсем свежие и разложившиеся почти до скелетов. В некоторых местах они лежали так густо, что не позволяли разглядеть скудную здешнюю растительность.