Макс Коллинз - Темный ангел. Перед рассветом

— Если это правда…

— Что? Это может стать проблемой?

Мужчина пожал плечами:

— Может. Этот Зоркий в черном списке у правительства. Политика заставляет меня нервничать. К тому же, Зоркий погубил многих людей… не хочет быть с ними связанным. Тщательно следит за безопасностью.

Макс ободряюще улыбнулась сыщику:

— Вы найдете Сета, а я позабочусь о Зорком… Если будет жарко, то я возьму это на себя… если проблема в этом.

Переворачивая страницу в блокноте, Вогельсанг спросил:

— Окей, кто пропавший номер два?

Макс вздохнула:

— Боюсь это будет сложно, тоже… Может даже сложнее: женщина, Ханна, фамилии не знаю.

— Кто она такая?

Макс сосредоточилась на своих воспоминаниях, проигрывая ту первую ночь на свободе в своей голове. Перед ее мысленным взором появилась женщина лет тридцати, с осветленными волосами до плеч и широкопосаженными голубыми глазами цвета горной реки… смотрящими на Макс в ее памяти, как будто она все еще девятилетний ребенок, свернувшийся на полу в машине.

Она дала Вогельсангу описание.

— Что-нибудь еще?

Тахо едет по долине, затем тормозит перед Макс, колеса слегка проскальзывают, когда водетель жмет на тормоз. Макс изучает вайомингский номер, AGT 249, затем водитель обретает контроль над машиной и останавливается.

Макс назвала детективу номер машины.

— Это все?

— Она может быть медсестрой или кем-то из медперсонала. Может для федерального правительства.

Вогельсанг записал, затем взглянул на ее и дружелюбно улыбнулся:

— Окей… дай мне неделю. У тебя есть телефон?

— Пейджер. — Она дала ему номер.

— Хорошо, Макс. Я позвоню, когда найду что-нибудь.

— Для великого — вы лучше.

Покинув прачечную, Макс села на Нинзя и направилась домой. Сейчас она чувствовала себя одновременно ближе и дальше от своих братье, чем когда-либо.

Если внимание СМИ его не отпугнуло, то Сет где-то в этом городе, прямо сейчас…

Тем временем, пока Вогельсанг будет делать свою работу, она будет делать свою, вместе со своей новой семье в Джем Пони.

Забавно… за свое недолгое пребывание на земле, Макс была частью… и потеряла… трех семей. Сначала братья из Мантикоры, потом Барреты, и наконец Китайский Клан.

Она была разлучена со своими братьями странным сочетанием силы и обстоятельств, а побег от мистера Баррета был самообороной.

До сих пор поздно ночью… и сегодня будет одна из таких ночей… она чувствовала приступы вины за то, что бросила Люси, и за бегство от Муди, Фреска и других.

Она задумывалась будет ли компания Джем Пони такой же непостоянной.

Это началось два дня назад.

Четверо детей Муди — в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет — были повержены выстрелами снайпера со стороны развалин бывшего Рузвельт Отеля. Два мальчики и две девочки, трясясь как непослушные дети, которыми они и были, упали в кровавом тумане на цементные квадраты, где сохранились отпечатки ладоней и ступней забытых знаменитостей.

Каждая попытка покинуть здание через какой-либо выход заканчивалась под градом пуль, повергающим людей Муди на землю в ожидании сметри. Прижатые таким образом — даже с едой и оружием под рукой — Муди и его команда не могли бы продержаться дольше недели. Но этого времени должно было хватить, чтобы составить план эффективного ответа, или даже, чтобы дождаться поддержки от города или от федералов.

Однако, молодежь клана была проблемой — даже в огромном зале, как в Китайском театре, клаустрофобия могла распространяться… особенно, зная, что любой шаг из здания положит конец твоей жизни в эхе оружейного выстрела. Из мешков с песком, мебели, корзин, старых сидений и других вещей, не прибитых к полу, были сооружены разбросанные по всему театру маленькие бункеры. Муди передвигался между ними — плавая как среброволосая тень, облаченная в черных халат поверх черной футболки и джинсов, для мелодраматичности — успокаивая всех словами и жестами, убеждая, что их крепость неприступна.

— Внешний мир примет во внимание наше тяжелое положение, — говорил он им. — Мы не забыты — нужно быть сильными, пока не придет помощь.

И его дети верили ему, если бы только Муди мог сам себе поверить…

Прямо сейчас, глядя через стеклянные двери фойе на ночную улицу, где четыре тела все еще лежали во внутреннем дворике в засохших жуткими коричневыми струпьями на асфальте лужах крови. Эти тела гротескно привлекали мух уже более пятидесяти часов, и харизматичный лидер Китайского Клана боялся, что помощь уже не придет.

Снаружи, все еще невидимые, оставались их враги. Они парализовали их, как если бы Клан был солдатами в пограничном форте, осаждаемом бесконечными индийскими ордами. Но нападающие на них до сир пор не показали своей боевой раскраски. Попытки выслать тяжеловооруженные отряды разведчиков — не важно, в какой выход — заканчивались тем, что группы расстреливались в пределах пяти футов.

Враг знал обо всех секретных выходах из здания, а также о подвальных катакомбах, ведущих в канализацию и о туннеле в соседнее здание. Группы детей, которые были отосланы проверить эти проходы, были устранены.

Муди знал, кто стоял за всем этим: Выводок, конечно же. Он ожидал возмездие за похищение планов музея и за то, что буквально вырвал Сердце Океана из пальцев Русского. Но такое прямое полномасштабное нападение стало сюрпризом… он бы никогда не подумал, что Выводок пойдет на настоящую осаду…

В конце концов, несмотря на молодость, Китайский Клан превосходи Выводок (его члены были значительно старше) количеством возможно на треть, также они обладали повышенной огневой мощью, благодаря тому армейскому складу в Оранжевом Округе, который они ограбили в прошлом году. К тому же враги наверняка не знали, что удивительное боевое оружие, Макс, больше не была частью Клана…

Но вооружение Выводка, продемонстрированное за последние два дня — сниперкопы, автоматы — заставило Муди удивиться… такие пушки не легко достать…

Со всеми своими тактическими навыками — десантно-диверсионное обучение в далеком прошлом до сих пор оставалось с ним — Муди просто не представлял, как остановить эту резню.

Что касается «помощи», он верил, что его дети уже в пути. Муди так же из-за отсутствия реакции полиции мог сделать вывод, что Выводок подкупил копов, чтобы они не совали свои голубые носы в конфликт. Это было обычным делом для бандитских войн в Лос-Анджелесе: полиция получала деньги, иногда от обеих сторон, и позволяла «настоящим» плохим парням… уличным бандам… разбираться самим. Как в старой поговорке: кому какое дело, если этот сброд поубивает друг друга?