Тед Уильямс - Море серебряного света

— Хорошо, — сказала Рени.— Мы несколько часов поспим. Но только в том случае, если ты будешь первым.

— Я привык обходиться без сна, Рени…

— Не имеет значения. Сейчас твоя очередь. Я берусь дежурить первой, потом разбужу Сэм. Так что ложись спать, понял?

!Ксаббу пожал плечами и улыбнулся.

— Если ты так говоришь, Возлюбленная Дикобраз.

— Прекрати. — Она посмотрела вокруг. — Было бы замечательно, если бы стемнело. — Тут она вспомнила ужас внезапной темноты в другом незаконченном мире.— А, может быть и нет. В любом случае давай, закрывай глаза.

— Ты тоже можешь поспать, Рени.

— И оставить Жонглера без присмотра? Низзя, как говорит молодежь.

!Ксаббу свернулся клубочком на земле. Его кочевой народ умел использовать для отдыха любую возможность: через несколько секунд его дыхание замедлилось и мышцы расслабились.

Рени протянула руку и медленно коснулась его волос, она опять восхищалась !Ксаббу, как и раньше. Или его виртуальной версией. Она взглянула на Феликса Жонглера, который по-прежнему глядел в небо, как капитан корабля, наблюдающий за погодой, потом на Сэм, молча сидевшей на земле рядом пирамидой Орландо. Хотя ее колено касалось ноги Рени, девочка, казалось, была от нее еще дальше, чем Жонглер.

— Ты тоже должна поспать, — сказала ей Рени. — Сэм? Ты слышишь меня?

Девочка взглянула вверх, в ее взгляде сверкнул гнев.

— Ты мне не мать, поняла?

Рени вздохнула.

— Да, конечно. Но я взрослая женщина и пытаюсь помочь. И если ты хочешь снова увидеть свою мать, то должна набраться сил.

Взгляд Сэм смягчился.

— Прости. О, прости, я была такой глупой. Просто… просто я хочу, чтобы все это прошло. Я хочу домой.

— Мы делаем все, что в наших силах. Если не хочешь спать, просто ляг и отдохни.

— Чизз. — Она вытянулась рядом с телом Орландо и закрыла глаза, одной рукой касаясь низкой каменной стены.

Рени пробрала суеверная дрожь.

«Я даже не могу вспомнить,— подумала она,— как я жила в той, нормальной жизни.»

Прошло что-то около часа, и оба они, !Ксаббу и Сэм, спали глубоким сном, точно так же, как спал ее брат Стивен после целого дня детской гиперактивности. Сэм негромко сопела, и Рени решила ее не будить. На какое-то мгновение ей захотелось закурить, и она с удивлением сообразила, что уже довольно давно не вспоминала о сигарете.

«Была чертовски занята,— подумала она,— стараясь остаться в живых. Достаточно эффективный способ бросить курить, но наверняка есть и более легкие способы.»

Жонглер прислонился к камню метрах в десяти от них и тоже спал, по крайней мере, закрыл глаза и свесил голову на грудь. Рени невольно подумалось, что он похож на хищника, с бесконечным терпением, выработанным миллионами лет эволюции, ждущего свою жертву. Пятый член их странной компании, Рикардо Клемент, так и не появился, и хотя Рени тревожила мысль о том, что он бродит где-то вокруг по вершине горы и бог знает какие мысли крутятся в его поврежденном мозгу, все равно было лучше не видеть и не слышать его.

И тут внимание Рени привлекла сама вершина. Несмотря на все, что произошло, несмотря на все их страхи и опасения о прогрессирующем распаде, она не слишком внимательно глядела на нее. Сейчас, в вечном, неизвестно откуда берущемся свете, она дала своему взгляду постранствовать по усеянной острыми камнями земле.

Гора не только теряла детали, она теряла и цвет — или, поскольку вначале она была одинаково блестяще черной, было бы точнее сказать, что она приобретала краски. Земля под ногами, слегка прикрытая черным и ничего не отражающая, почти не изменилась, но неровные пики и каменные колонны стали не такими черными — как если бы кто-то пролил воду на рисунок чернилами прежде, чем он высох. Некоторые из каменных пиков лишь слегка посветлели и стали темно серыми, но по другим бежали полосы других оттенков, фиолетовых и небесно-синих, и даже были намеки на темно-коричневый, цвета засохшей крови.

«Но все это не имеет никакого смысла,— сказала себе Рени.— Виртуальный ландшафт вырождается совсем не так. Если программа перестает работать, некоторые из его компонентов должны работать дольше, чем другие, и, когда детали исчезают, вы получаете эффект проволочного каркаса или чертежа, но цвета не должны стираться. Или расплываться. Это сумасшествие.»

Но разве было хоть что-нибудь нормальным с того мгновения, как они вместе со старым хакером Сингом впервые пересекли границу этого виртуального сумасшедшего дома? Ничто не вело себя так, как должен вести нормальный код.

Рени прищурилась. Вершина казалось совершенно настоящей — даже более настоящей чем тогда, когда они появились на ней — и тем не менее было ясно, что она теряла целостность. Некоторые из торчащих вверх острых выступов стали меньше капли, а там, где ущелья разрезали край долины, каменные края оплыли, как пудинг.

«Это не настоящий ландшафт — и никогда не был настоящим.» Чем больше она вглядывалась в него и в расплывчатое серое небо, совершенно мертвое, как плохая театральная декорация, тем больше он казался похожим на что-то, созданное воображением. Возможно картина какого-нибудь экспрессиониста. Кадр из мультфильма. Сон.

«Да, вот на что это похоже,— подумала она.— И другой незаконченный мир, тоже. Это не настоящие места, а на один из тех ландшафтов, которые мозг изобретает как задник для сна.»

И тут ей в голову пришла мысль, такая же странная и колючая, как статическое электричество, и она обнаружила, что села прямо. Через несколько минут, когда другие идеи присоединились к первой, как намагниченные, ей захотелось обсудить их с кем-нибудь. Она легонько толкнула !Ксаббу. Тот мгновенно проснулся.

— Рени? Моя очередь? Что-нибудь…?

— Нет, все в порядке, просто… просто у меня есть идея. Это именно то, о чем ты всегда говорил. Будто мы лишь чей-то сон, понимаешь?

— Что ты имеешь в виду? — Он стал приподниматься, пока не оказался с ней лицом к лицу.

— Ты всегда говорил, что мы снимся кому-то, верно? И я всегда думала что рассуждения о жизни это... ну, не знаю... философия .

Он усмехнулся.

— Для тебя это звучит как ругательство, а, Рени?

— Не смейся надо мной, пожалуйста. Я всегда признаю свои ошибки. Ради бога, я инженер — по меньшей мере училась на него. И я всегда думала, что всякие философские штучки, вроде рассуждений о жизни, начинаются тогда, когда настоящая работа закончена.

Он посмотрел на нее, вокруг глаз появились веселые морщинки:

— И?

— Я думала об этом месте и о том, как оно похоже на сон. Здесь нет ничего нормального, но во сне это совершенно не важно, потому что ты все время ждешь, что случится что-то важное. И я внезапно подумала, а что если это место чей-то сон?