Карина Вран - Свето-Тень

До сих пор бледный, как оголодавший вампир, он уже не был пергаментно-серого цвета. Хорошо. Глаза, чуть печальные, но осмысленные. Видящие. Еще лучше.

— Пациент скорее жив, чем мертв, — констатировала я итоги осмотра.

— Да? Меня только что пытались убедить в обратном, — его голос был слабее прежнего, но все так же ласкал слух.

— Эти-то? Кто б сомневался… Ты больше слушай всяких изуверов, косящих под врачей — у них же во взглядах прямо плещется жажда убийства! — неся эту ересь, я пыталась его хоть немножко взбодрить. Боюсь, не особо успешно…

— Поможешь встать? Пока никто не видит.

Вместо ответа я подошла и протянула ему руку. Брендон — не из тех, кто может беспомощно лежать в постели в окружении гиперзаботливых медиков. Он — человек действия, и лишняя опека только угнетает его.

Он почти не опирался на меня, только вздувшиеся вены на шее выдавали его напряжение. И невнятно-бежевая хламида смотрелась на нем нелепо…

— Во что они меня обрядили? — задался тем же вопросом Брендон.

— Лучше не спрашивай. Клоунский костюм — и тот бы выглядел пристойнее.

Как же хорошо я его понимаю… Прямо как сестра-близнец.

Сестра. Пора бы уже привыкнуть к этому, и только этому, статусу.

Мы дошли до кабинета, в котором когда-то спорили с Рэйной о дате ее свадьбы с новоявленным Императором. Брендон грузно осел в кресло.

— Просить тебя принести мне одежду я не буду, — усмехнулся он.

— Вот еще! Сам сходишь, но сначала мы пообщаемся. Потерпи неудобства, пожалуйста.

Я присела напротив.

Это было бы слишком унизительно для тебя, знаю. Ведь и я, едва придя в сознание после операций, ползла за своей косметичкой. Никто не должен видеть твоей слабости, даже самые близкие. Ты — Император.

— Это ведь ты меня откачала? Мне кажется, я видел тебя во сне…

И снова сны! Не многовато ли?

— Угу. Он выдался у тебя долгим. Расскажешь содержание?

— Чем обоснован интерес?

— Сведения. Любая зацепка может указать на составителя проклятия.

— Сначала ты скажешь мне, как сняла его.

В голосе — решимость. Как ни странно, наша словесная пикировка давалась мне, здоровой и бодрой, гораздо сложнее, чем только-только очухавшемуся после комы Императору. А легкий налет недоверия на каждом его слове неприятно щекотал мне нервишки…

— В тебя влили с литр моей крови.

— Выходит, составитель знал тебя и твое первое имя. И у него была либо прядь твоих волос, либо недавно пролитая кровь.

— От Рэйны мое имя может знать пол-Империи. А без нее точно не обошлось, гарантирую, — дожили! Я оправдываюсь перед Брендоном! — О волосах и крови я поразмыслю, кто и когда мог раздобыть их. Теперь твоя очередь отвечать.

— Хорошо. Я помню, как лег спать. Это было спустя… подожди, припомню… да, спустя двадцать три дня по окончании собрания Малого Совета, на котором ты присутствовала.

О, я отлично помню Совет! Если нужно, могу привести цитаты.

— События того периода тебе пересказывать?

— Позже, — легкомысленно отмахнулась я.

Брендон вздохнул, чуть натужно. Белки его глаз отливали краснотой, заметной даже мне, с моим отвратительным зрением.

Он начал вещать, с хрипотцой в голосе и тоской во взгляде, а я слушала, забывая дышать, и очень живо домысливала…

Во сне он падал. Ввысь, в облака, серые, ватные, нескончаемые. Падал — и ждал, когда завершится падение, или хотя бы останется позади слой облаков, но напрасно… Пытался проснуться — и не мог, но решил не паниковать. Однажды посреди облаков он увидел меня, в руках у меня была белая стопка, он потянулся и взял из нее верхний лист. Писать было нечем, поэтому он пальцем начертил: «Помоги», — и показал мне. Я даже не шелохнулась. Тогда он смахнул ладонью буквы и постарался нарисовать свое лицо, ему показалось важным сделать так. Рисунок я у него меня забрала и исчезла вместе с облаком.

…Да, силу воли в нем не погасит никакое проклятие. Брендон пробыл в коме, в монохромном ужасе, дольше, чем я в стенах спутника, и сумел сохранить ясность мыслей. А это дорогого стоит.

И где, скажите мне, в каком закоулке неисповедимого, пересеклись наши видения, чтобы затем отразиться в моем бытии?..

— Эшти, выдвигайся. Вероятности сложились идеально, — просигналил Фтэрх.

Вовремя. Я поднялась и поцеловала Брендона. В лоб.

— Мне надо бежать. Скоро увидимся. Да, чуть не забыла. Не доверяй Хелину, сдается мне, он темнит, и происшествий, проходящих по его ведомству, чрезмерно много, а мер по их исправлению — шиш с маслом.

— Тебе нужен западный выход из дворца. Когда окажешься снаружи, выпусти на землю паука. Я помогу ему довести тебя до места.

— Договорились, сладкий мой, — съехидничала я, пытаясь скрыть охватившее меня смятение. Самой правильной эмоцией сейчас был бы гнев. Праведный.

Фтэрх, умное и тонко чувствующее создание, удержался от ответной реплики.

Ах вывел меня по мощеной янтарным и синим дорожке к знакомой беседке: в ней я сама себе выносила вердикт. Добраться до нее удалось почти без приключений…

Он выпал из дерева. Раскидистого такого, цветущего, похожего на яблоню. Мальчишка, похожий на Тода, с испуганными голубыми очами и лазером, неловко перехваченным левой рукой (наверное, правой он цеплялся за ветку «яблони»). Потряс головой, и неумело наставил на меня оружие.

Будь он постарше, поопытнее, это покушение (третье за день) могло бы стать успешным: я глядела под ноги, на паука, а не на садовые насаждения. А так — паренек только добавил мне моральных терзаний, право, не убивать же ребенка за глупость?

Я вздохнула, прищелкнула пальцами, лишая супостата средства изничтожения магичек (в моем лице), и с громким «хрясь!» разбила лазер все о ту же «яблоню». Телекинез мне давался легко с первых же дней освоения Силы. Обезоруженный убивец втянул голову в плечи, очевидно, ожидая от разъяренной жертвы участи, аналогичной той, что постигла лазер.

— Совсем с ума посходили со своими переворотами, — в сердцах сплюнула я, гадая, куда девать мальчугана. Ставить второй портал за день перед встречей с Рэйной я не хотела, расход Силы велик и неоправдан, Саркофаг у меня только один, и тот занят (я ведь задолжала блондинчику увлекательный экскурс в закрытое помещение, вот он нынче и релаксирует в гробике). — Из детей киллеров лепить!

«Киллер» ссутулился, насупился и тонким голосочком, надрывно так, пискнул:

— Моя смерть не будет напрасной! — и зажмурился, готовясь к немедленной и скоропостижной гибели. Какие мы, оказывается, патриотичные, просто Зоя Космодемьянская в брюках!

— Тебя пытать или сам скажешь, кто послал? — боюсь, подвига героической партизанки пареньку не повторить, так он испугался моей, в общем-то шуточной, угрозы.