Николай Берг - Пришлые и ушлые

Проклятый полукровка и не подумал отвести глаза, пялился с видом знатока. Это взбесило лекариню. Но сделать она ничего не могла - просто очень быстро убедилась, что все магические способности так же онемели. Как и язык. Как все тело. Хорошее заклинание, надо бы узнать и выучить, пригодится - отстраненно подумала Галяэль, воюя с одеждой и мимолетно допуская совершенно кощунственные мысли, вроде такой, что в чем-то простоватая одежонка людей даже и лучше бывает. Не всегда - но вот сейчас как раз было бы легче.

- Кто ты? - наконец удалось ей хоть что-то сделать - хотя бы и спросить.

Воин усмехнулся, отвесил изысканнейший до полного шутовства глубокий поклон и сказал:

- Всетотжея к вашим услугам!

Что-то странное показалось ошарашенной эльфийке в этом необычном имени, но растрепанные чувства и очумелое состояние не позволили додумать возникшие огрызки мыслей. Просто отметила, что вроде как знакомо это имя или еще что-то, но самого эльфа она видела точно впервые, память на лица у нее была превосходной. Но сейчас было вовсе не до этого.

Перво-наперво, ей, как любой женщине, было просто жизненно необходимо привести себя в надлежащий вид, тем более в присутствии низших.

Единственный, кто никак не обращал на лежащую лекарку пошлого внимания, был толстяк, так неожиданно хорошо известный местной городской охране, а то и тайной страже. Он, морщась и кусая губы, шагал и шагал по свободному пятачку, шатаясь и охая. Но упорно превозмогал свою слабость и последствия парализующей магии илитиири. И Галяэль показалось, что у него с каждым шагом получается все лучше и лучше.

Воин, приведя в чувство Экку, вернулся к эльфийке, небрежно одернул на ней платье, и равнодушно сказав:

- Пошевеливайтесь, надо расходиться - повернулся к полуэльфу.

- Сколько у нас времени - перестав наконец скалить зубы, спросил юнец. Он довольно споро собирал всякие шмотки в комнате.

- Мало. Если кто что заподозрит - так и совсем нету - поморщился дроу.

- Ясно. Как пойдем?

- Двумя парами. Я с Шоргом, ты с эльфиней - как о решенном, сказал воин.

- Ты про гоблинку забыл.

- А ну да, с вами потащится. Ты собирай, что взять надо.

- Доспехи берем?

- А как хочешь. Мне они без надобности. Кошельки я уже забрал.

Юнец не стал терять времени зря, а быстро вытряхнул из доспехов и одежды оба трупа, сноровисто расстегивая ремешки, развязывая завязки и словно горох - луская пуговицами.

- Вот делать тебе больше нечего, балбесу - фыркнул воин, глядя как юнец, не без натуги уложил мертвецов в неприличную позу, которую никак нельзя было назвать двусмысленной.

- Пусть позлятся. Дроу, когда бесятся, от злости разум теряют.

- Ну да, зато и искать будут со всем рвением.

- Ладно, все собрал?

- Да, в общем. Сейчас еще вот эти шмотки заберу.

- Тогда пошли.

Сказать это оказалось легче, чем выполнить. Залезть на чердак для оглушенных вяжущими заклинаниями оказалось очень непросто, особенно трудно пришлось с толстяком. Лестницы-то не оказалось, а с поставленного на стол стула подтянуть свою тушу ему не выходило. Пришлось перекидывать через балку веревку и спускать с чердака в виде противовеса тяжеленный короб с песком, каковой по городскому уложению обязан был иметь против пожара каждый домохозяин, и каковой наконец-то пригодился, хоть и иначе.

С грехом пополам пробрались по запутанному лабиринту этого чердака, потом чердака соседнего дома, спустились на какие-то темные задворки, заваленные всяким хламом, там обеспокоенный чем-то воин поспешно наложил новые обличия - и Галяэль не без удивления увидела, как толстый Шорг превратился в не менее толстую человеческую бабищу. Сынок заботливо напялил на отца громадных размеров грязное платье, накинул на папашу очень потрепанный платок бурых цветов и толстяк теперь стал вылитой базарной торговкой. Экка получила себе облик весьма некрасивой человеческой девчонки, немытой и конопатой впридачу, и соответствующее платьишко, себя Галяэль видеть не могла, но судя по тряпкам, которые ей подал с ироничным поклоном воин со странным именем, она тоже стала человеческой самкой из нижних слоев городской бедноты. Ношеные тряпки даже в руки брать было неприятно, но выбирать не приходилось. Утешало только то, что воин и юнец после переодевания и быстрой работы воина над новым обликом оказались кошмарного вида нищими старушенциями самого гадкого облика.

- Кинжальчик мой любезный верни! - заявила конопатая замарашка голосом Экки.

- Потом - неожиданным мужским баритоном ответила ей ветхая старуха.

Вторая старушенция захихикала, но харя ее осталась совершенно недвижимой.

- Не хочу тут магией светиться, делаю только накладные рожи, ничего другого, потому не разговаривать. Не корчить гримас. Не привлекать внимание! Идти тихо, спокойно. Мы с Блуднем прикрываем. Все, тронулись - и воин отодвинул в сторону широкую трухлявую доску забора. Толстуха со стоном протиснулась боком, Галяэль попыталась скользнуть легко, но не получилось. А еле волочившая ноги Экка и вовсе шлепнулась, зацепившись за перекладину.

Проулок был грязным и пустым, только на углу сидел в луже и мычал что-то невразумительно пьяный оборванец. Ловкие старухи просочились сквозь дыру и заковыляли впереди. Шагах в десяти, немного слишком уж уверенно, не по старушачьи.. Остальные, охая и хромая на обе ноги поплелись следом. На то, чтобы просто переставлять ноги, уходили все силы, и потому эльфийка не смогла бы потом рассказать, где и как они шли.

А шли долго и какими- то кривыми улочками и переулками, пару раз спускались. Пару раз взбирались куда-то по узеньким ветхим лестницам. Прохожие совершенно не обращали внимания на затрапезных путников, благо большая часть из них были одеты так же и выглядели схоже. Раз попался городской стражник, да еще вроде вдали мелькнул спешивший куда-то патруэль дроу, но далеко - и пути были в разные стороны.

Когда Галяэль уже с ног валилась, наконец-то шедшие впереди старухи шмыгнули в дверцу-калитку, трое шедших следом последовали примеру и оказались в чистеньком маленьком дворике. Опрятная такая бедность - вот что первым делом пришло в голову эльфийке, когда она со стоном села прямо на землю. Толстуха рядом просто свалилась плашмя. Ее лицо сползло, словно ставшая жидкой маска, и теперь рядом с лекаркой лежал одетый в нелепый бабий наряд Шорг. Трактирщик был в полуобморочном состоянии, бледно-серый с бескровными губами.

Старуха, меняя свою физиономию на смазливую мордашку Блудня кинулась к лежащему, приподняла голову.

- Кинжальчик верни - проскрипела неугомонная Экка. Эльфийка хотела было цыкнуть на служанку, но сил не было на это вовсе.

- Придется еще поднапрячься - безжалостно заявил воин, уже стянувший с себя тряпки старухиного наряда.