Майкл Гаррисон - Свет

Они говорили:

— Она что?..

Они говорили:

— Осмелимся ли мы?..

Они говорили:

— Она правда с ним уходит? [66] Строка рефрена из одноименной песни Джо Джексона «Is She Really Going Out With Him?» (1976).

Серия Мау мгновение наблюдала за ними, чувствуя космическое одиночество. Затем велела:

— Вырастите мне культиварку, которую всегда так настойчиво предлагали.

Теневые операторы ушам своим не поверили. Они вырастили культиварку в баке, идентичном баку самой Серии Мау, взяв образец протеомы по рецепту закройщика, кастомизировав его неограническими субстратами и кодами — ни человеческими, ни машинными; нарастив чужацкую ДНК и оживив математику. Они высушили творение рук своих и критически осмотрели его.

— Ты будешь выглядеть превосходно, милая, — сообщили они ей. — Вот только бы свои прекрасные синие глазки протерла после сна. Прекрасные, о да.

Они отвели ее в каюту, где хранился пакет доктора Хэндса.

— Вот она, — сказали они. — Разве не красавица? Разве не очаровашка?

— Я бы спокойно обошлась без платья, — заметила Серия Мау.

— Но, милая, ей же нужно хоть что-то надеть.

Культиварка представляла ее саму в двенадцатилетнем возрасте. Они украсили бледные ручки спиральными жемчужными браслетами и облачили тело в роскошное, до пола, платье из льдисто-белого атласа, украшенное кремовыми кружевами и муслиновой оторочкой. Шлейф платья поддерживали идеально прекрасные ангелочки, парящие над полом. Культиварка робко поглядела в камеры по углам, прошептав:

— От чего отказалась, то вернулось.

— Я бы и без этого могла спокойно обойтись, — заметила Серия Мау.

— Но, милая, ей же нужно о чем-то говорить…

У нее не было времени на пререкания. Внезапно ее охватила жажда воплотиться.

— Введите меня, — приказала она.

Они загрузили ее в тело. Культиварка от этого потеряла психомоторный контроль и упала, ударившись о переборку.

— Ой! — прошептала она. Тело сползло по переборке, озадаченно разглядывая собственные руки.

— Это я? — спросила она. — Разве вы не хотели, чтоб я стала собой?

Существо оглядывало себя снова и снова, конвульсивно всхлипывая.

— Я не уверена, где я, — успело произнести оно, прежде чем содрогнуться снова и подняться на ноги Серией Мау Генлишер.

— А-ах, — прошептали теневые операторы, — как ты прекрасна!

Декоративная подсветка наполнила каюту жемчужным градиентом, и в трепещущем свете чувствовался триумфальный восторг; переоткрытые хоралы Яначека [67] Леош Яначек (1854–1928) — чешский композитор и теоретик музыки. и Филипа Гласса [68] Филип Гласс (1937) — известный американский композитор, сторонник так называемого самоподобного, фрактального подхода к музыке. Из его работ, созвучных по названию или тематике роману Гаррисона, следует отметить оперу «Einstein On The Beach» (1976) и музыку к киберпанк-абсурдистской драме Питера Уэйра «Шоу Трумана» (1998), действие которой происходит в симулированной реальности. зазвучали из воздуха. Серия Мау огляделась. Она чувствовала себя не более «живой», чем в баке. Чего она так боялась? Тела для нее не внове, да и потом, это тело никогда не служило вместилищем ее подлинной личности.

— Тут ничем не пахнет, — сказала она. — Тут вообще ничем не пахнет.

Перед нею на полу валялся пакет доктора Хэндса, помещенный в перетянутую лентами красно-зеленую подарочную коробку дяди Зипа. Теперь ей стало ясно, что коробка служила метафорой механизмов удержания, используемых генетическим портняжкой. Она мгновение созерцала коробку, словно взгляд человеческими глазами мог сообщить нечто новое, затем опустилась на колени и откинула крышку. Тут же в каюту потекла кремово-белая пена. «Фотограф» (восстановленный композитором двадцать второго века Онотодо-Ра по пяти уцелевшим на поврежденном оптическом диске нотам) перешел в аранжировку лифтовой музыки, которую и напоминал. Музыку перебил звон колокольчика, и женский голос произнес:

— Доктора Хэндса. Доктора Хэндса в операционную, пожалуйста.

Тем временем командир корабля ужасников «Касаясь пустоты» то появлялся, то пропадал из виду в одном из темных уголков каюты, вопреки тому, что был, по собственным критериям, мертв после столкновения с K-раблем дяди Зипа. Он напоминал давшую течь клетку из ножек насекомого, но корабль его пока уцелел, а значит, и груз обязательств. К таковым командир относил переговоры с Серией Мау Генлишер. Она его впечатлила поведением еще менее осмысленным, чем у других человеческих существ. Особенно тем, как она истребляла себе подобных в ярости, выдававшей неподдельное горе. Но он уже давно решил для себя, что Серия Мау дает жизни отпор куда суровее необходимого, а такое поведение он уважал и даже восхищался им. Это качество было сродни ужасниковым. И поэтому, как неожиданно выяснилось теперь, он был обязан о ней позаботиться; сие намерение он и пытался претворить в жизнь с тех пор, как умер. Он делал что мог, пытаясь прикрыть ее от «Муара Кришны». И, еще важнее, пытался поделиться с ней тем, что знал.

Командир ужасников не был уверен, что все помнит верно. Например, он понятия не имел, зачем вообще взялся сотрудничать с дядей Зипом, хотя предполагал, что это как-то связано с открытием Билли Анкера, плодами которого дядя Зип пообещал поделиться. Целая планета нетронутой K-техники! Несомненно, заманчивое предложение в преддверии вероятной войны с людьми. Однако попытки перекроить пакет доктора Хэндса заставили ужасника усомниться: а так ли оно заманчиво? Дядя Зип мало что сумел сделать. Если точнее, ему только и удалось, что пробудить к жизни содержимое пакета. О природе последнего ни дядя Зип, ни портные ужасников не имели никакого понятия. В пакете обреталось нечто куда разумнее предшествующих образцов. Самосознание его было так продвинуто, что на контакт ушли бы годы. Если пакет и представлял собою некогда то, чем дядя Зип его счел, сиречь комплекс мер, способных в безопасном режиме вывести из учетки, демонтировать мостик между оператором и кодом, то теперь уже им не являлся.

Содержимое пакета ожило и искало, с кем бы пообщаться в K-оде.

— Если оно не работает, — сказала Серия Мау, — то есть лишь один способ это проверить.

Продолжая стоять на коленях, она подалась вперед и протянула руки ладонями вверх к пакету. Теневые операторы подняли красно-зеленую коробку и поднесли ей, затем отпрянули прочь, возбужденно заметались, как рыбы в аквариуме.

— Не спрашивайте меня, знаю ли я, что делаю, — посоветовала она им, — потому что ответ — нет.

Она поднялась и медленно пошла к ближайшей переборке, волоча за собой шлейф. Из коробки продолжала истекать пена.