Майкл Гаррисон - Свет

— Доктора Хэндса… — повторяла коробка.

— Прими нас, — сказала стене каюты Серия Мау.

Стена раскрылась. Навстречу хлынул белый свет, и Серия Мау Генлишер перенесла пакет в навигационное пространство, где намеревалась поступить с ним так, как и хотела изначально, то есть подключить к математичке корабля. Теневые операторы, впав в неожиданную задумчивость, последовали за нею; держались они неприметнее кружевной оторочки. Стена сомкнулась.

Командир ужасников наблюдал за происходящим из своего угла. Он предпринял еще одну попытку привлечь ее внимание.

— Серия Мау Генлишер, — прошептал он, — ты действительно обязана выслушать…

Но — возбужденная, восхищенная, в предвкушении, обычном только для людей перед исполнением обязательства, — она и виду не подала, что заметила его, а теневые операторы шуганули ужасника. Они беспокоились, как бы он не запутался в шлейфе платья. Это бы все испортило.

«Ненавижу себя чувствовать таким слабым и никчемным» , — думал он.

В скором времени на мостике его собственного судна развернулись дальнейшие события. Дядя Зип, исполнившись внезапных подозрений и озадаченный происходящим, достал-таки его. Действующий в реальном времени отряд вакуум-коммандос, с мрачной целеустремленностью пробивая себе путь внутри корабля ужасников, достиг рубки управления и обстрелял ее из ручных гамма-лазеров. Стены стали плавиться, с них закапало. Компьютеры отключились. Командир почувствовал, как тает сам. Неожиданно накатила невыносимая слабость, стало очень холодно. Около наносекунды он удерживал себя в целости, цепляясь за осколочные воспоминания, подобные обрывкам сна. Структуры родного дома из материала вроде бумаги, [69] Такие же характеристики у сооружений космической саранчи в «Буре крыльев». сонное жужжание, излюбленный некогда сложный жест — все это оказалось слишком быстротечно. Он удивился тому, что последняя его мысль была не об этом, а о Серии Мау Генлишер, прикованной к своему жуткому кораблю, но погруженной в борьбу за право остаться человеком. Он искренне изумился, что мысли его повернули таким путем.

«В конце концов, — напомнил он себе, — она ведь была мне врагом».

Через два часа и за тысячу километров оттуда, окутанный голубым сиянием дисплеев обитаемой секции «El Rayo X», портняжка дядя Зип сидел на трехногом деревянном стуле с Мотеля Сплендидо и пытался осмыслить случившееся.

Контроль над «Касаясь пустоты» был восстановлен. В этом смысле опасаться больше нечего. В толще гнилого яблочка не осталось никого живого, кроме его entradistas. Подобно классной команде адвокатов, они взялись разгребать неприятные последствия нечаянного контакта с кораблем ужасников. Там разворачивался настоящий инженерно-строительный проект, с присущими таковым гулкими ударами по корпусу и внезапными вспышками. То и дело ребята выходили на связь:

— Эй, дядя, ты не можешь еще немножко?..

— Эй, дядя, а вот так?..

Они состязались за его внимание. Корабль неустанно пытался выскользнуть из цепких объятий мертвого крейсера. Дяде Зипу невольная общность эта представлялась мокрой гнильцой, от которой он был несказанно рад избавиться. По корпусу «El Rayo X» замелькали струйки элементарных частиц, и судно отделилось от полуразрушенного чужацкого корабля. Внизу, на мостике ужасников, было еще довольно жарко. Ребята-коммандос работали в тяжелейших условиях, но делали все, что могли. Они уже два часа провели на свидании со смертью.

«Касаясь пустоты» снова под контролем. А как насчет «Белой кошки»? Там царило полнейшее радиомолчание. K-рабли лишены привычного коммуникационного трафика, но, прислушиваясь снаружи, часто удается выяснить, есть ли кто живой на борту. В этом случае такой возможности не было. Спустя тридцать секунд после гибели командира ужасников «Белая кошка» погасила все огни. Заглушила термоядерные двигатели. Отключила динаточные драйвера. Корабль даже сам с собой перестал говорить, а не только с дядей Зипом.

— Нет у меня на это времени, — посетовал тот. — У меня столько дел…

Но продолжил наблюдение. Еще час ничего не происходило. Затем «Белую кошку» медленно обволокло бледное мерцающее сияние. Оно просачивалось наружу через корабельный корпус вроде магнитного поля или неяркой диаграммы какого-то эффекта суперкавитационного движения в жидкости. Фиолетового оттенка.

— А это еще что? — сказал в пространство дядя Зип.

— Ионизирующее излучение, — ответил устало пилот. — Ах да, внутренний трафик возобновился.

— А тебя кто спрашивал? — осадил его дядя Зип. — Стоп, что за трафик?

— Если честно, понятия не имею.

— Господи!

— В любом случае он уже утих. Там что-то порождает темную материю. Кажется, что на секунду корабль заполнился ею снизу доверху.

— Так надолго?

Пилот проконсультировался с дисплеями.

— В основном фотино, — добавил он.

Ионизирующее излучение погасло, и еще два часа ничего не менялось. Потом «Белая кошка» без предупреждения запустила все двигатели на полную.

— Иисусе Христе! — крикнул дядя Зип. — Сматываемся!

Он подумал, что другой корабль взорвался. Пилот же, пребывая в корабельном времени и не обращая внимания на тонкий писк людей, застрявших внутри, молниеносно отсек последние несколько метров «El Rayo X» от полуразрушенного судна ужасников. Это оказалось верным решением. «El Rayo X» освободился и сумел отскочить в нужную сторону как раз вовремя, чтобы не угодить под прыжок «Белой кошки», которая ускорилась из состояния покоя до девяноста восьми процентов световой менее чем за четырнадцать секунд.

— Давай за ними, — тихо приказал ему дядя Зип.

— Ага, прям так и щас, — отвечал пилот. — Это не термояд.

Яростные кольцевые ударные волны распространялись от «Белой кошки» невесть в какой среде. Были они ртутного цвета. Спустя пару мгновений корабль сбросил путы эйнштейновской Вселенной и скрылся.

— Они себе новый двигатель склепали, — сообщил пилот. — Новые навигационные системы. Возможно, даже новую теорию всего. Я с таким не справлюсь. Я думаю, нас обвели вокруг пальца.

Дядя Зип долгих тридцать секунд сидел на своем стуле совершенно неподвижно, глядя в пустые экраны. Затем потер лицо руками.

— Они отправятся в Сигма-Конец, — решил он. — Давай туда на всех парах.

— Уже, — сказал пилот.

Сигма-Конец, покоренный некогда Билли Анкером, представлял собой кластер древних исследовательских станций и наскоро стачанных entradistas спутников поблизости от аккреционного диска радиоисточника RX-1 и в самом этом диске. Все эти объекты были заброшены или выглядели таковыми. Любое событие в этом месте привлекло бы наблюдателей, как видный издалека костер на пустынном ночном берегу. Дальняя оконечность Радиозалива. Сюда Земле тяжело было дотянуться. Логистика отказывала, линии поставок пересыхали. Все разваливалось под напором безумной энергии аккреционного диска. Черная дыра без устали перемешивала его, вытягивая вещество со звезды-спутницы, V404 Штюк-Манибель, голубого сверхгиганта на позднем этапе жизни. [70] Прототипом системы RX-1 является экзотический радиоисточник V404 Cyg в созвездии Лебедя, однако там звезда-партнер черной дыры массой и спектральными характеристиками сопоставима с нашим Солнцем. Объект находится примерно в 8000 световых лет от Земли, то есть на подступах к галактическому гало. Два объекта были связаны приливным резонансом уже несколько миллиардов [71] Так у автора, но время жизни сверхгигантов обычно куда меньше даже без соседства черной дыры. лет. То, что от них в итоге осталось, напоминало остывающие уголья костра, обломки былой тесной дружбы. Было похоже, что у этой парочки прорвало канализацию.