Мишель Подымски - Интерфейс

— Вам посылка.

Повар удивился, не понимая, от кого могло бы прийти это послание. Может, от какого-то приверженца его кулинарного таланта? От женщины, желающей познакомиться? Те времена, когда мужчина должен был делать первый шаг в отношениях, давно прошли. Обычно, если кто-то кому-то нравился, она или он мог просто подойти и сказать об этом, надеясь на взаимность. А тут посылка. Романтичная натура?

Рауль взял небольшую коробочку в руки, покрутил её, прикидывая, что может находиться внутри. Проследил, как БАР покинул помещение и вскрыл коробок.

Но это не было романтическим посланием. Содержимое повергло Рауля чуть ли не в панику. На его лице моментально отразился испуг, пальцы нервно застучали по поверхности коробка. Он оглянулся вокруг, ища взглядом что-то или кого-то, наблюдающего за ним.

Молина не боялся при необходимости вступить в перестрелку. Не боялся, что его поймают. Любые наемники, даже самые искусные, рано или поздно делают ошибки. На этот случай у него была припасена немалая сумма, с помощью которой он надеялся откупиться.

Но содержимое посылки повергло его в шок.

Биолинза.

Подобные применялись в медицине — для диагностики зрения, в косметологии — для временного изменения цвета глаз. Полиция и спецслужбы использовали их в качестве биноклей или приборов ночного видения. Молина пользовался биолинзами для получения заказов на убийства.

Его координатор, имени которого Рауль не знал, да и тот не ведал, кем является убийца в обычной жизни, оставлял в банковской ячейке биолинзу с информацией. Имя жертвы, фото, места, где можно найти цель, размер гонорара, желаемый способ ликвидации и прочее подобное. Но то, что биолинза пришла сюда, однозначно говорило, что кому-то известно, чем занимается Рауль, когда не работает в ресторане. Это не мог быть координатор. Он не знал ни этого имени, ни внешности. Тогда кто?

Но с другой стороны — если бы кто-то вышел на Молину с целью убить, сделал бы это точно не здесь. Биолинза отравлена? Вряд ли. Хотели бы устранить — выбрали бы способ проще и надежнее. Тем более, Рауль когда-то сделал себе иммунитет к большинству известных ядов.

Что ж, была не была. Посмотрим, что на ней.

Рауль аккуратно вынул биолинзу из специальной жидкости, положил на веко, и та спешно вползла в глаз.

Перед взором Молины сразу же проступила информация, от которой повар чуть не свалился с ног.

В качестве гонорара предлагали пятьдесят миллионов крау.

Это что, шутка? Неужто цель — Стивен Райз? Или президент «Объединения» Магнус Китинг?

Рауль не представлял себе, что за чью-то жизнь могут давать такую суму.

Ответ был здесь же.

Геннадий Владимирович Борисов. Владелец корпорации «Маджестик».

Конечно же, такой заказ был опасен. Целью был один из самых известных и могущественных людей в мире. Но отказаться от него Молина не мог. Во-первых, пятьдесят миллионов есть пятьдесят миллионов. Во-вторых, быть тем единственным человеком, лишившим жизни самого Борисова, выпадает не каждому.

Подобный заказ доказывал, что он — профессионал высокого класса. Такое не доверят кому попало.

Одна часть Рауля не могла отказаться от задания. Другая же понимала, что кто-то узнал о том, кем является убийца в обычной жизни.

Внутренний голос советовал найти какого-то беднягу, подделать ДНК, оставить его обездвиженным в своей квартире и устроить пожар, а самому тем временем залечь на дно.

Но Рауль решил, что спрятаться он сможет и позже. Когда Борисов будет мертв, а пятьдесят миллионов найдут его карман.

Была не была.

Нужно связаться с владельцем ресторана и огорчить его сообщением об увольнении.

Несколько веков назад, когда Земля еще была в единственном числе, существовало множество человеческих наций. У каждой из них была культурная традиция, описывающая свою нацию с самой лучшей стороны. Мы самые лучшие! Мы самые сильные! Нас невозможно победить! — можно было прочесть, посмотреть, уловить в каждом таком произведении. Но с открытием других миров понятие нации стерлось. Хоть все знали, что в Алмунье жили в основном бывшие русские и азиаты, а в Каллисто — европейцы и американцы, но понятие патриотизма кануло в лету. Были люди, родившиеся в одном из миров и называющие этот мир родиной. Были попытки создать патриотическую культуру в том или ином мире, но они не приживались. Сегодня лучше в Каллисто, там можно быстрее пройти обучение, получить профессию, лучше жить, — все хотят в Каллисто. Завтра станет лучше в Алмунье — все захотят в Алмунью. Ну и конечно, почти никто не хотел жить в Патрии. Разве что кроме представителей Нового Ватикана, выстроивших на территории джунглей Амазонки купол для защиты от последствий катастрофы. Существовали те, кто говорил «Миров много, а Патрия одна». Согласившиеся жить в мире после экологической катастрофы. Но подобных были единицы. Мелкие исключения, подтверждающие правило.

Таким когда-то был Алессандро Кассано. Он искренне считал, что Патрию нужно возродить, найти способ очистить природу, воспрепятствовать глобальному потеплению, но его никто не слушал. А тем более, все лучшие ученые, которые могли что-то придумать, уже жили в Алмунье или Каллисто, работая на одну из корпораций. Потом он бросил эту идею, осознав, что один в поле не воин.

Но его проняла другая мысль. Он понял, что параллельные миры опасны. Чем, он не знал, но понимал, что это так. И изо всех сил стремился это доказать.

Он сидел и смотрел на алмунийский камень, который перемигивал различными вспышками. Синел, краснел, багровел, белел. Именно под утро эти камни любили устраивать свое светошоу. Загадка местной природы, а может, и не природы, на которую начхали все ученые человечества, сделав выбор в пользу теплых кабинетов в стенах корпораций.

Из палатки, стоящей рядом, показалась голова чернокожего парня лет шестнадцати на вид.

— Мистер Кассано, вы не спали?

— Нет, — ответил ученый. — У меня улучшение, позволяющее высыпаться на час-два в сутки.

— И что вам говорят эти камни? — спросил парень.

Звали его Вильгельм. Он был послушником в Новом Ватикане и собирался стать ученым. Новый Ватикан не отрицал науку, как это делала церковь в давние времена. У них были свои ученые. Без людей науки церковь не смогла бы возвести защитный купол.

Когда Кассано пришел в Новый Ватикан просить поддержки, его уговорили взять с собой Вильгельма. Парню хотелось учиться, а где можно это делать лучше, чем рядом с талантливым ученым?

— Мне кажется, вспышки не хаотичны. В них есть какой-то определенный порядок. Код. Словно они действительно что-то хотят сказать нам, но мы не знаем их языка, — ответил Алессандро.

— Эту теорию выдвигали несколько ученых, — сонным голосом проворчал послушник.