Илья Некрасов - Остров Утопия

Я отыскал на полу изображение Берлина-3. И только успел подумать о том, в каком месте карты находился бы, если б спал сейчас в той или иной берлинской гостинице… как на город ступил чей-то ботинок.

Рядом, у стены, демонстрировалась работа модернизированных лазерных сеток. Не знаю, что там было изменено, но кромсали они так же. Разве что цвет режущих линий стал вполне гламурным: он мог меняться от фиолетового до лилового.

Вот одна разодетая и не вполне трезвая светская львица бросила в сетку букет цветов. Лазеры легко разрезали их. На пол упали листья, куски стеблей и лепестков. Под аплодисменты и всеобщий хохот. По залу растёкся запах сожжённой зелени.

Чуть дальше находился стенд, где демонстрировались учебные материалы, которые должны помогать беженцам быстрее адаптироваться к жизни в ЕС. Моё внимание привлекла карта оплаты услуг тюремной столовой – она очень напоминала ту, что я сам использовал в обычной жизни.

Мы миновали следующий зал с фуршетом. Менеджер по пути подхватил тарелку и набросал в неё всего понемногу. А мне отчего-то кусок не лез в рот. Я отказался.

– Как хотите.

На стенах висели экраны, где демонстрировались обучающие ролики. Их планировалось использовать при лечении асоциальных лиц. Голос с экранов говорил о свободе, о космосе. Пропагандистские ролики походили на те, что я слышал на улицах Берлина-3. Да и других городов. Мне не понравилось эта мысль. Она означала, что Аушвиц гораздо шире своих официальных границ – заборов с колючей проволокой. Она означала, что лагерь повсюду, а его реальные заборы – это телевизионные экраны на каждой улице и в каждой квартире.

На стену проецировались кадры съёмки Земли со спутника в реальном времени. Внизу, под пеленой облаков, находился Аушвиц, и я, и остальные. Однако даже если бы облаков не было, то спутник бы нас не увидел. Мы слишком малы, ничтожны. Рядом транслировалась запись с беспилотника, пролетающего над ночным мегаполисом. Огромный город внизу напоминал целую планету, созданную из холодных огней и темнеющих глыб небоскрёбов. Пятна света на двигающейся картинке обнимались бесформенным сумраком.

Менеджер нашёл охранника у входа в небольшой зал и подозвал меня.

– Знакомьтесь. Бывший начальник охраны.

Я кивнул, наблюдая, как на типично армейских челюстях перекатываются желваки. Судя по возрасту, уволен со службы в чине полковника. Или около того. А сейчас «работает» простым секьюрити. Что ж, по делам и честь.

– У меня вопрос по технической стороне дела.

– Слушаю.

– Как получилось, что нападавшие не оставили следов? Гильзы, отпечатки, логи программ взлома видеосистемы. Чистой работы не бывает. Только если нападающим не помогают изнутри.

Охранник ответить не успел. К нам подошёл молодой человек, произносивший речь на открытии Освенцима.

– Всё хорошо, Норман? – спросил он менеджера.

– Вполне. Вот приехали по поводу технической уязвимости систем.

– Кое-кто уверял, что они идеальны…

– Теперь, – Норман немного смутился. – Разбирается тот случай.

– А-а, да, – понял мажор и оглядел меня с ног до головы.

Он положил руку мне на плечо:

– Но сейчас-то всё в порядке. Беспокоиться не о чем.

Я понял, что меня «отшивают». Технично так. С шармом.

– Выпейте. Сходите на танцпол. Там полно красивых шлюх.

– Не сомневаюсь, – вздохнул я. – Что ещё делать?

Ясно, что они ничего не скажут. В подтверждении этой мысли, мажор подмигнул и убрал руку с плеча. И как-то сразу стало не то чтобы пофиг, но часть груза с меня моментально слетела. Вряд ли мы поймаем девчонку. В Аушвице её уже не считают проблемой. Их машина набрала ту скорость, когда одиночка, стоящий на пути, не сможет остановить движение, даже разбившись насмерть… так они считали.

Освободившись от груза сомнений, я ощутил, что голоден. Направился к шведскому столу, оглянувшись на мгновение. Меня провожал неусыпный взор бывшего начальника охраны и почти сочувственный менеджера лагеря.

Молодой богатый повеса нырнул в толпу гостей, а менеджер пристроился третьим к парочке знакомых. Я начал надираться. Коньяк оказался замечательным. Закуска тоже. Сейчас хотелось именно этого, и я специально не пил таблеток, блокирующих алкоголь.

В чёрной зеркальной стене маячило моё отражение. Двойник. Ему уже хотелось сделать нечто эдакое. Выходящее за рамки.

Мы с близнецом рванули на поиски мажора, торжественно открывшего Освенцим. Несколько раз натыкались на выпивающие компании, не отыскивая цели. Приходилось извиняться. Наконец, мажор попался на глаза.

Он стоял в стороне от толпы и потягивал шампанское, беседуя с очень похожим на него человеком. Я не стал сразу подходить к ним, а прислушался к разговору.

– … на защите диссертации, – договорил мой знакомый и замолчал.

– Интересное исследование. Такова человеческая природа. Хотеть увидеть что-то понятное в окружающем хаосе. Даже если мир рационален, то он настолько сложен, что обычный человеческий мозг не справится с ним. Слишком узкое окно.

– Замочная скважина.

– Хорошее сравнение, – они чокнулись бокалами. – Один военно-научный комплекс производит терабайты новой информации в секунду. Кто способен осознать её? Немодифицированный мозг едва справляется с двумя-тремя терабайтами за всю жизнь.

– Да, отец всегда говорил, что занимается защитой людей.

– Так и есть. Грамотное управление – то, чего всегда не хватало.

– Я рад, что наши семьи объединили усилия.

Неожиданно мажор обратился ко мне:

– Не стойте в стороне…

Рядом прошла основательно захмелевшая шумная компания. Так что я не расслышал окончания фразы. Скорее всего, он назвал меня по имени.

– А это наш доблестный сыщик, – прокомментировал мажор. – Знакомьтесь. Мой друг, разработчик «Обсидианового острова». У него ещё много заслуг.

– Очень рад, – сказал я, пожимая руку нового знакомого.

Тот сразу обратился ко мне с «просьбой»:

– Мы обсуждали спор. Он состоялся недавно, между мной и домашним питомцем, электронным двойником. Рассудите нас. Что лучше: показать людям правду или скрыть кнопки управления за красивой картинкой?

– Не знаю, – я смотрел на идеальную улыбку разработчика «Обсидианового острова». – Слова простые, но сам вопрос…

– Если мир слишком сложен, если попытка осознать его смертельно опасна для нас как для вида?

– Тогда лучше… довериться…

– Заблуждениям?

– Не уверен, что это именно то слово.

– А-а, вы романтик? Играли в мои острова?

– Конечно.

– И как?

– Трудно оторваться.

– Мы в некотором роде коллеги, – включился мажор. – Он занимается доврачебной помощью, массовой психотерапией. А я хирургией для тех, кому не помогли его «предубеждения».