Илья Некрасов - Остров Утопия

– С ними ещё один. Притворился мёртвым.

Меня вздернули верху.

– А тут у нас кто, мать твою?!

Я молчал, зажмурив глаза: кажется, те не выдержали света фонарика на камере.

– Первый, – обращались к командиру, – за периметром передвижения. Акустика фиксирует лёгкие вертолёты.

«Первый» выдохнул мне в ухо:

– Не отвечай. Вы все одинаковы.

Я скосил глаза: рискнул посмотреть ему в лицо. В разрезе маски, из-под поднятого кверху прибора ночного видения, мелькнули светлые глаза европейца… показавшиеся знакомыми. Вот только я не успел понять, где их видел.

Он пнул меня между лопаток, схватил за шкирку, как щенка. Дуло пистолета воткнулось в висок.

– Снимаешь?

– Да. Осталось два канала.

К горлу подступал животный крик, но его пока удавалось сдерживать. Умирать ТАК не хотелось. Две жертвы, убитые до меня, держались, в целом, неплохо.

Перед глазами мелькнула картинка – три трупа с разбитыми черепами, из которых торчат биомикросхемы. Почему-то именно они выделялись из тёмного образа лучше всего. И – да – неподалёку тело бывшего начальника охраны, в более приличном состоянии.

– Подожди, – произнёс оператор. – Мы восстановили часть каналов.

– Десятый знает своё дело, – дуло перестало давить на висок. – Поживёшь немного.

– Решил разбавить тупую казнь небольшим количеством пафоса? – зачем-то брякнул я. – Тоже романтик, да?

Меня вырубили разрядом электрошокера…

Когда я очнулся, чернеющий объектив, оптический провал в бездну информационных сетей, жадно смотрел на меня. Он словно питался тем, что меня покидало – жизнью. Пространство качалось из стороны в сторону. Хотя нет, моталась голова. Неопознанный боевик, что размахивал пистолетом у моего виска, нёс чушь. Он был безумцем. Впрочем, как и все мы – и кто за Систему, и кто думает, что против неё.

– … в системе нет ничего человеческого, – говорил на камеру боевик, вряд ли зная то, что почти повторяет слова «головастика», которого застрелил. – Это глобальная машина. У неё есть свои ценности, среди которых нам нет места. Человеческий капитал не более чем сурр…

Его странную речь прервал сдавленный крик:

– Они отрубили всё! Штурм!

Время словно остановилось. Или превратилось в медленный скрежет ударно-спускового механизма пистолета, что упирался прямо в ухо. Затем перед глазами сверкнуло.

По правой скуле будто ударили кувалдой. Я освободился, оседая назад и вниз. Подо мной выгибалось дугой чьё-то тело. И тут я понял. Это осколок или пуля. И если я жив, то прошло по касательной.

Я попытался обернуться и встать. Опёрся рукой о пол, но та попала во что-то липкое и противно тёплое, хлюпающее и подрагивающее. Нос уловил раздражающий запах.

– Газовая граната! – закричал показавшийся рядом террорист и принялся палить в сторону окон. Его примеру последовали ещё несколько стрелков.

– Я нашёл её!

– Бросай обратно!

– Командир! Командир!

– Ему в шею попали! Я видел!

– Где его рация?! Они блокировали цифру! Где рация?!

Встав на четвереньки, я отползал к выходу. А заодно ощупывал горящую болью и залитую кровью половину лица. В области скулы обнаружился длинный разрыв кожи, след от чиркнувшего осколка или пули. Повезло так повезло. «Кость» не пробита, и шея от удара не сломана.

Весь зал громыхал. Пули штурмующих впивались в стену надо мной, стекло сыпалось на пол. Террористы палили через окна.

– Что с группой прикрытия?! – донеслось из темнеющего угла.

Когда я добрался до двери, то почти упёрся в чьи-то ноги. Но боевик не заметил меня в дыму или принял за мертвеца. Он стрелял из автомата. Мне за шиворот попали две горячие гильзы. Боль – адская. Я только решился схватить его за ноги, чтобы завладеть оружием, как он сорвался с места. И ладно – освободился путь вглубь здания.

Натренированный слух уловил характерный свист за спиной, и я успел сгруппироваться на полу. Позади раздался шипящий взрыв зажигательного снаряда – спецназовцы саданули специальным боеприпасом через окно.

Я оглянулся. Пылающие фосфорные осколки усеяли дальнюю часть зала, осветив страшное зрелище. Пол усеян телами. Горящие заживо боевики метались среди собственных жертв, сгорая заживо. Они превратились в обезумевшие живые факелы. Клубы фосфорной пыли и пара ползли через зал на меня.

Я осознавал, что произойдёт. Помнил, как это происходит. Если взвесь касается кожи, то тебя прожигает до костей. Вдохни её – и сгорят лёгкие. Фосфорный осколок, впившийся в тело, сожжёт тебя изнутри.

Ноги понесли прочь. Я отползал от клубящейся волны смерти, спотыкаясь о тела. Когда в окна полезли спецназовцы, я уже смог подняться на ноги. Парни, которые якобы прибыли нас спасать, знали своё дело. Они свободно передвигались в облаке фосфора, так как находились под защитой огнеупорных герметичных костюмов.

Ясно, что спецназ получил приказ никого не спасть. Или убить всех. Что одно и то же. Жертв спишут на боевиков. Главное – прервать трансляцию. Раз не получалось программными средствами, они послали группу костоломов. А им лучше не попадаться. Сам был таким.

Я подхватил с пола автомат и побежал в темноту. Добрался до лестницы.

Куда – вверх или вниз? Живот потянул вниз. Он часто подсказывал, когда и куда смываться. Спустился до цокольного этажа. Дверь, ведущая в подземную часть здания, приоткрыта. Она даже качалась. Скорее всего, там и скрылись боевики. А они должны знать, куда бежать.

Я метнулся в дверь.

Сбил с ног террориста, который пытался установить на дверь растяжку. Чека из гранаты оказалась выдернутой. Парень жутко испугался и растерялся. Этого хватило. Удар по глазам превратил его в безвольный мешок. Он выпустил гранату, и я прикрылся его телом. Последовал оглушительный взрыв. Со стен и потолка полетела штукатурка и строительная пыль. Боевик прекратил дёргаться. Криков я больше не слышал. В ушах разрастались горячие шары пульсирующей боли.

Рванул вперёд. Свет в узком подземном тоннеле на секунду погас. Затем включилось тусклое аварийное освещение – видимо, группа захвата пока не могла отключить его источник.

– Где остальные? Почему долго? – донеслись приглушённые крики из следующего дверного проема. Там возникли два силуэта.

В этой суматохе и сумраке боевики приняли меня за своего.

– Убиты. Я прикрою, – мой голос казался столь же глухим и отзывался болью. Я решил, что лучше увязаться за ними. Костоломы убьют всех, кого найдут.

Силуэты боевиков исчезли из проёма. Я рванул следом… Пролетел уже несколько поворотов и понял, что заблудился. Что потерял двух боевиков, которые приняли меня за своего.

Живот молчал. Не говорил, куда бежать. Тоже запутался? Позади послышался одиночный выстрел.