Виталий Вавикин - Техно-Корп. Свободный Токио

– Нет, нет, пожалуйста, не стреляйте! – закричал доктор Накамура, уставившись на полуобнаженного якудзу, забрызганного чужой кровью.

– Мы не убийцы, – сказала Шайори.

– Нет? – Накамура смерил девушку недоверчивым взглядом.

– Папа, кто это? – спросила неестественно детским голосом молодая женщина в больничной пижаме.

Для Юмико происходящее было лишь игрой – так сказал ей отец. Игра, в которой она каким-то чудесным образом оказалась в теле взрослой женщины. Очень взрослой, почти старой, как казалось Юмико.

– Ну ты ведь хотела быстрее вырасти, – сказал Накамура.

Он накачал себя наностимуляторами и надел хирургический халат, чтобы дочь не видела его ранения. Главное, чтобы она не опустила голову и не заметила лужу крови под его ногами. Юмико не заметила. Заметили Семъяза и Шайори. За стеной в соседнем помещении продолжалось сражение. Накамура не был хирургом, но он разбирался в ранениях. Его дочь убили интеллектуальные пули. Его самого убили эти пули. Да, именно убили, потому что наностимуляторы скоро выжмут из тела оставшуюся энергию и настанет конец. Ранение смертельное – он доктор, и он разбирается в этом. Единственным желанием было увезти из «Тиктоники» дочь, пока Вэдимас не узнал, что донор для его матери был использован, чтобы спасти Юмико.

Накамура не сомневался, что, как только его не станет, Вэдимас реквизирует тело женщины, в которой сейчас находилась Юмико. Сознание его дочери прекратит свое существование. Вэдимас сделает это, даже если не сможет спасти свою мать. Сделает, чтобы замести следы. Единственным шансом спасти дочь было добраться до дома, объяснить все сестре и велеть ей бежать, прятаться. Может быть, у Мэрико было много недостатков, но детей она любила. По-своему, но любила. Вот только где найти силы, чтобы добраться до своего дома?

– Так это все из-за тебя? – спросил Накамура, уставившись на Семъязу. – Убийцы с интеллектуальными пулями пришли за тобой?

Шайори увидела тело дочери доктора, которое лежало на операционном столе, скрытое ширмой от Накамуры и женщины с детским голосом.

– Убийцы пришли за Семъязой, но вашу дочь убил Вэдимас, – сказала Шайори. – Я была там. Он стрелял в якудзу, но промахнулся.

Слова Шайори заставили Юмико вздрогнуть. Воспоминание было ярким и сочным. Воспоминание боли. Это заметила Шайори. Это заметил Накамура. Другие доказательства были лишними.

– Нужно уходить, – сказал Семъяза.

Он понимал, что Макото не станет следовать за ними сквозь пролом в стене, превращаясь в легкую мишень. Но молодой убийца скоро разберется с силовиками и найдет другой путь.

– Вам тоже нужно уходить, – сказала Шайори доктору. – Вам и вашей дочери.

– Моей… – Накамура больше не думал, что происходящее напоминает разверзшийся ад. Теперь так оно и было. И если Вэдимас действительно стрелял в его дочь, то… То он найдет ее любой ценой и заставит замолчать. Никто не спасет ее. Никто не сможет спрятать. Все было напрасно. Интеллектуальные пули, Вэдимас, якудзы – нет, в этом безнадежном мире невозможно уцелеть…

Ноги Накамуры подогнулись, мир затянула тьма. Он упал в лужу собственной крови. Наностимуляторы продолжали поддерживать в нем жизнь, но энергии его тела уже не хватало им для исправной работы. Накамура мог только смотреть и думать, но не слышать, не чувствовать. Все стихло, замерло.

– Папа? Папа, что с тобой? – плакала над ним маленькая Юмико в теле взрослой женщины. – Папа! Папа! Папа…

Нейронная татуировка любви, которую Шайори тайно сделала в знак протеста правилам семьи и клана, воспользовавшись услугами мастера-самоучки, интегрировавшего жидкий модуль ей в ступню настолько плохо, что механизм довольно часто сбоил, активируясь, когда Шайори не хотела этого, снова включилась. Шайори не знала, сделала она это сама или модуль в очередной раз дал сбой. Да это было и неважно. Главным была девочка, которая плакала над телом отца.

– Эй! – Семъяза растерянно тронул Шайори за руку. – С тобой все в порядке?

Ее слезы смутили якудзу. Чувства Шайори были сильными, яркими. Она помнила свой первый день в «Тиктонике». Доктор Накамура вел ее в палату, где проходил реабилитацию Семъяза, и рассказывал о своей дочери. Казалось, что он всем рассказывает о ней. Она была всем, что у него есть. А он – всем, что есть у нее… Но гармония рухнула, разбилась…

Шайори покосилась на стол у окна, где лежало мертвое тело Юмико…

Если Вэдимас узнает, что сознание девочки уцелело, то он сделает все, что в его силах, лишь бы она никому не сказала, что именно он стал причиной ее смерти.

Шайори подошла к Юмико и обняла за плечи. Девочка вздрогнула, но не отстранилась. Какое-то время она тихо всхлипывала, глядя в мертвые глаза Накамуры, затем уткнулась в грудь Шайори и снова разрыдалась.

Ад разверзся в «Тиктонике», заполнил мир. И бежать было некуда. Ад заполнил сердца…

Семъяза видел, как за окнами в чистом голубом небе висит раскаленный диск полуденного солнца. «Славный день, чтобы жить», – подумал бывший якудза. Выстрелы и крики за стеной в соседнюю комнату начали стихать. Макото покончил с силовиками и был готов продолжить преследование своих жертв. «И славный день, чтобы умереть», – отметил Семъяза. Он не боялся ни жизни, ни смерти, поэтому просто ждал, что будет дальше…

Боксерский матч затягивался. Необычный матч. Человек и машина. Они кружили по рингу, калеча друг друга, готовые перегрызть друг другу глотки. Тек-инженер по имени Ючи сидел в первых рядах, но в отличие от бесновавшейся публики совершенно не следил за боем. Его привлекала девушка, которую бой буквально очаровал. Вместе с толпой она вскрикивала и задерживала дыхание. Вместе с толпой радовалась успехам и неудачам боксеров на ринге. Человек и биологическая машина. Ючи знал, чем закончится поединок, а вот девушка – нет. Все уже было оплачено и оговорено. Синергик не может стать чемпионом. Ючи сам писал программу сознания. Организаторы щедро платили за шоу. Тотализатор работал исправно. Десяток боев был честным, но последний – продан еще до того, как его организовали. Конечно, потом будет созвана комиссия, сознание синергиков изучат, попытаются отыскать запрограммированные бреши в защите и доказать необоснованность залитых в их биосинтетический мозг комбинаций атак… Но комиссия ничего не найдет. Ючи знал, что не найдет. Такое уже было. Он работал тонко, изящно. Никакого сбоя. Никакой коррекции тактики и ведения боя. Синергик бьет в полную силу, закрывается, ныряет, уходит от ударов и жалит, жалит, жалит… Но шансов на победу нет.

Ючи слышит, как толпа ахает. Да. Сейчас Синергик закрывается у канатов. Боксер-человек наносит сокрушительные удары в корпус. Теперь в голову и снова в корпус. Ничего нового. Программа работает исправно. Тактика. Синергик заманивает противника, работает на публику. Его защита кажется вялой, но это не так. Все важные органы закрыты. Все доступные для повреждения механизмы недосягаемы для кулаков противника. Ючи не нужно смотреть на ринг, чтобы видеть все это. Он – Творец этого синергика. Он – Бог этого поединка.