Сергей Лифанов - Те Места, Где Королевская Охота[Книга 1]

Наора невольно провела кончиками пальцев по кукольному личику. Подернутая румянцем щека была не деревянной или фарфоровой, как можно было ожидать. Кукла казалась сделанной из полупрозрачного стекла телесного цвета и чуть отливала золотом. Но это не могло быть и просто стеклом, потому что, когда с позволения Рет — Ратуса Наора взяла куклу в руки и невольно покачала ее, та оказалась довольно–таки легкой.

Что–то полузнакомое, полусказочное шевельнулось в голове Наоры, но догадка не успела сформироваться в голове полностью, когда она услышала возглас Алики:

— Да это же карамельная кукла!

Рет — Ратус кивнул подтверждая.

Карамельные куклы появилась в Империи около ста лет назад. Карамельщики, потомственные мастера, род которых прослеживался подобно королевским династиям, вот уже полтора века варили по передаваемым из поколения в поколение рецептам состав из так называемой карамели, ничего, впрочем, не имеющей общего со сластями и скорее напоминающей что–то вроде янтаря, но обладающей гораздо большей силой воздействия на человека. Карамель использовали для изготовления различных талисманов, приносящих, как полагалось, их обладателям счастье и удачу…

Но куклы — это особая статья. Говорили, что с помощью этих кукол можно узнавать, что делает в данный момент человек, которого кукла изображает, даже если человек этот находится за сотни миль от тебя. Достаточно только произвести над куклой некоторые манипуляции. Этим, поговаривали, довольно часто пользовались мужья, чтобы присматривать за не совсем верными женами _ и наоборот. Это даже стало модным, тем более, что без ведома самого человека воспользоваться этим свойством куклы было нельзя, так что о настоящей слежке не могло быть и речи. И еще с помощью куклы можно было…

Но об этом просто страшно даже было подумать!

Наора невольно с величайшей осторожностью положила куклу на место и посмотрела на Рет — Ратуса — теперь она поняла, кого напоминает ей кукольное личико.

Тот, словно прочтя ее мысли, кивнул и серьезно произнес:

— Да, девочка, ты верно угадала.

Он поднял куклу, перевернул ее лицом вниз, оттянул платье возле шеи, и девушки увидели мелко начертанное на карамельной спинке имя Прекрасной Герцогини, знак наречения.

— При помощи куклы ты будешь наблюдать за этой дамой, — негромко говорил Рет — Ратус, — будешь учиться вести себя, как она, во всем поражать ей. И когда ты сможешь улыбнуться мне так, как улыбнулась бы она, я подарю тебе вот этот перстень.

Он вынул из кармана сафьяновый футляр и, на несколько секунд приоткрыв, показал Наоре что–то золотое, блеснувшее крупным рубином.

— Ух ты! — восхитилась успевшая подглядеть Алики.

— Только не видать мне этого колечка, — сказала Наора.

— Ну почему же? — усмехнулся Рет — Ратус, пряча футляр в карман. — А пока я научу тебя пользоваться куклой…

Следующим вечером, уже переодевшись в ночную сорочку, Наора, как велел Рет — Ратус, поставила куклу Прекрасной Герцогини на столик у изголовья кровати, поставила трехсвечные канделябры, потом села на банкетку, уперла локти в колени, а голову положила на ладони. Ей было немного не по себе, ведь она впервые соприкоснулась с колдовством — маленькие фокусы с гаданием таковыми она не могла считать, — но Рет — Ратус весь вечер старался убедить ее, что ничего особенного в этом нет: точно так же поступали чуть ли не в каждом более менее благородном семействе; во всяком случае, в тех из них, которые могли позволить себе такое не слишком дешевое удовольствие, как карамельная кукла. Тем более, что в данном случае все осуществляется с позволения самой Прекрасной Герцогини, и значит, в этом нет ничего предосудительного.

И все же Наоре было немного не по себе. Она, стараясь отогнать всякие посторонние мысли, внимательно всматривалась в бессмысленное кукольное личико, пытаясь увидеть за ним лицо Прекрасной Герцогини, но ничего не получалось. Только голова становилась все тяжелей. Борясь со сном, Наора еще какое–то время вяло пыталась заставить себя думать о знатной даме, которой ей надлежало стать двойником, но сон победил ее и, совершенно сморенная и уверенная, что ничего у нее не получится и нечего пытаться, Наора перебралась в постель и зарылась в одеяла.

Ночью ей приснилась Прекрасная Герцогиня.

Сначала она была такой, какой Наора запомнила ее во время одного из посещений на Постной неделе: в шелковом лиловом трауре, с лицом прикрытым невесомой лиловой вуалью, под которой диадема, серьги и ожерелье казались киммериевыми, а не золотыми, а бриллианты — волшебными аметистами. Лицо Герцогини под вуалью казалось как–то по особенному чарующим, но стоило ей откинуть тончайшую сеточку, как это ощущение пропадало — траурные тона странным образом не шли Прекрасной Герцогине: лицо огрублялось, бледнело, а волосы, казалось, теряли живой блеск и выглядели париком дурного качества. Поэтому почти весь вечер она так и просидела тогда в вуали…

Затем Наора увидела Прекрасную Герцогиню закутанной в пушистые северные меха — пожалуй, слишком теплые для здешнего климата — она ехала в карете и равнодушно смотрела в окно…

Почти сразу же после этого, без всякого перехода, Наора увидела ее в освещенной свечами гостиной: Прекрасная Герцогиня сидела в кресле и разговаривала с прилично, но не очень богато одетым господином средних лет, скорее не вельможей, а управляющим или дворецким…

Потом Наора увидела ее в зимнем саду. Та, удобно устроившись в качалке и держа на коленях книгу, читала и аппетитно грызла засахаренные орешки, которые брала из чашки, стоящей тут же у нее на коленях. Над ее головой распустило веерные листья какое–то южное растение, а за окнами был все тот же полурасстаявший снег и мокнущие под непрестанным моросливым дождем голые деревья.

Сквозь сон Наоре стало любопытно, что это была за книга, и тут же страницы приблизились к ее глазам так, что она могла их читать: это оказался какой–то нуднейший монолог, который героиня романа вела со своей камеристкой. У Наоры даже свело скулы — в жизни такими правильными и длинными фразами не говорят ни дамы, ни тем более их служанки, и даже романисты и романистки изъясняются гораздо живее; разве что учителя риторики безжалостно требуют от своих учеников сложноступенчатых посылов и связки плоских до тривиальности выводов. Наора даже во сне зевнула и посочувствовала Прекрасной Герцогине, которая читает такую чепуху. Услужливый сон тут же вернул Наору в недалекое прошлое, показав, как прекрасная Герцогиня входит в зимний сад, садится в качалку, а служанка подает ей на подносе этот вот томик, глянув на название которого, Наора поняла, что это один из тех нравоучительных романов, которые предлагает широкой публике ее «Премудрая» свекровь, прикрывающаяся романтическим псевдонимом, тайна которого известна всем и каждому в Империи. Читать эти опусы, видимо, было докучливой обязанностью Прекрасной Герцогини, и Наоре стало ее немного жалко…