Татьяна Гуркало - Камешки

Джульетта подозревала, что котел чистить сложнее, чем картошку, поэтому пацанятам даже сочувствовала — они в тот котел могли уместиться втроем, накрыться крышкой и спокойно там зимовать.

С картошкой дочка градоначальника боролась неумело, но упорно. Получалось не очень. У Шэллы срезалась тоненькая шкурка и овощи были узнаваемы, а у Джульетты они после чистки напоминали многогранные фигуры.

— А ты молодец, — сказала Шэлла, бросив в кастрюлю очередную картофелину.

Джульетта удивленно на девушку посмотрела и пожала плечами.

— Молодец, потому что не стала ругаться с Хабкой, угрожать ей родителями, титулом и связями, — объяснила Шэлла и добавила в кастрюлю еще один очищенный овощ.

— А надо было? — заинтересовалась Джульетта.

— Нет, таких Хабка не любит и все конфликты с ней заканчиваются тем, что благородных и именитых выселяют из общежития. Они, конечно, нанимают себе жилье недалеко от школы, но ученикам и студентусам в городе нельзя применять магию без одобрения учителей и преподавателей. Собственно, можно применять только что-то бытовое, за что получен зачет. Все остальное только в самом крайнем случае. А обучение крайним случаем не считается. Так что, когда умные люди идут поесть, отдохнуть, чтобы после с новыми силами взяться за тренировку, чаще всего прямо в своей комнате, именитые галопом несутся на полигон, который постоянно занят. Там ведь и плановое обучение проводят, и экспериментируют с чем-то новым и… В общем, проблем скандалисты себе создают великое множество и помочь им преодолеть эти трудности не сможет даже король. Да и не захочет, ему не нужны маги-недоучки, тренирующиеся в людных местах. Особенно в тех местах, где эти люди такие же именитые, как и недоучки. Понятно?

Джульетта кивнула, полюбовалась собственноручно почищенной картофелиной, ставшей похожей на карету и сказала:

— А папенька просил не привлекать внимание.

— Да не привлекаешь ты, — уверенно сказала Шэлла. — В школе таких как ты много. Просто, понимаешь, считается, что все ученики и студентусы между собой равны, но это изначально не так. Сначала все делятся по происхождению. Причем, кто есть кто, понять не сложно. Достаточно посмотреть на одежду, на манеры, послушать речь. Это потом девочки из дальних хуторов учатся прилично одеваться и правильно разговаривать, а сначала… Ну, ты еще увидишь. На самом деле, даже разница между детьми богатых купцов и детьми аристократов сразу видна. Они ведут себя по-разному. А титулами больше всего кичатся почему-то те, чьи родители этот титул совсем недавно купили, или унаследовали от дальнего-предальнего родственника. Вот. А потом, через пару лет, все начинают делиться на талантливых, бездарей, умных и не очень. И происхождение тут совсем роли не играет. Это откуда-то издалека в эту школу берут или очень богатых, или высокого происхождения, или очень талантливых, а столичных детей принимают всех подряд, не прогонять же их из города вместе с семьями.

— Понятно, — сказала Джульетта, решив, что Школа Стихий очень странное место.

Картошка постепенно чистилась. Нож надавил до красноты пальцы Джульетте и она пыталась взять его поудобнее, но либо ей с ножом не повезло, либо с пальцами, а дело не ладилось. И разговаривать больше не хотелось.

А потом дверь открылась и в кухню вошли новые желающие чистить картошку. Вид у них был непрезентабельный, одежда чем-то заляпана, да и воняло от них паленым. Подгонял их низенький бородатый мужичок, обзывая такими словами, что Джульетта покраснела и опустила голову.

Виноват во всем, как всегда, был Яс. Этот долговязый идиот, которого непонятно за какие заслуги перевели на второй курс, в очередной раз купил очередную дрянь у очередной подозрительной зельеварки и не придумал ничего лучше, чем притащить купленное в свою комнату. А там, как назло, сидели Льен и Малак. Первый пытался отчистить с рукава куртки присохшую кашу, в которую незаметно для себя где-то влез, а второй развлекал друга разговором. И все бы закончилось хорошо, но именно в этот момент в школу вернулся жизнерадостный идиот Яс и первым делом стал хвастаться приобретением. Причем описывал его так, что даже стабильно заваливавший зелья Малак не поверил, что в бутылочке то, за что было заплачено.

— Так не бывает, — уверенно сказал невысокий блондин.

— Бывает, — упрямо возражал высокий.

— Невозможно в одно зелье впихнуть и скорость, и выносливость, — стоял на своем Малак. — Такие зелья даже принимать вместе нельзя, человеческий организм не выдержит.

— А оно для кикх-хэй, но если мы его доработаем… — продолжал упрямиться Яс.

— Кикх-хэй не пользуются зельями, — решил вмешаться в разговор отличник Льен. — У них магия другая. Они практически не могут воздействовать на мир. Только через артефакты, которые они создают годами. Зато они могут изменять себя и именно поэтому быстрее, выносливее и сильнее людей…

— Они с помощью зелий себя изменяют, — заявил Яс.

Малак натурально застонал и хлопнул себя ладонью по лбу.

Льен неожиданно для самого себя хихикнул.

А Яс обиделся, решительно открыл бутылку и успел сказать:

— Смотрите!

После чего из бутылки полезла пена и начала гореть.

— Занятное слово-катализатор, — сказал Малак и попытался пену потушить, но она вобрала в себя воду и веселым огненным ручейком потекла к двери.

— Накрывай ее чем-то! — закричал Льен, представив, что будет, когда загорится дверь.

Яс сорвал со своей кровати покрывало и бросил на пену. А она, вместо того чтобы потухнуть, брызнула из-под покрывала во все стороны и стала гореть веселыми костерками там, куда попала. К счастью, горела недолго и ничего поджечь не успела, оставив всего лишь черные маслянистые пятна.

— Разбрызгивайте! — жизнерадостно заорал Яс и стал бить по пене подхваченным с пола покрывалом.

Малак смотрел на него с непониманием и сомнением в наличии у приятеля хоть какого-нибудь мозга. Льен обреченно прикрыл курткой голову и стал пережидать стихийное бедствие. А на самом интересном месте дверь открылась и в комнату вошел мастер Кор, покачал головой и назвал Яса так, как он того заслуживал.

В общем, год начинался как всегда — с чудачества Яса, загаженной комнаты, которую еще предстояло отчистить и кухни, где никогда не переводились овощи и грязная посуда. На кухню мастер Кор сопровождал парней лично, всю дорогу рассказывал Ясу, кто он такой и где бы уже был, будь на то его воля. Яс даже не возражал. А что можно сказать коменданту, если в одиночку принес общежитию больше убытков, чем все остальные жильцы вместе взятые?

На кухне, к неимоверному удивлению Льена, обнаружились и другие наказанные.

Малак их тоже обнаружил. Поэтому застыл на пороге и сказал страшным шепотом: