Джордж Эффинджер - Марид Одран

— Поиск! — сказал я.

— Вхожу в информационный массив, — пробормотал аннамезский компьютер с забавным американским акцентом.

— Бухатта, — Исхак Абдул-Хади Бухатта был записан первым в тетради Шакнахая, — жертва, убийца которой еще не обнаружен.

— Шифр, — потребовал компьютер.

В справочнике у меня был спрятан листок бумаги с кодовыми словами. К тому же шифр самого высокого уровня секретности я держал в памяти. Он представлял собой смесь алфавитно-цифрового и стандартного арабского шифра для информационных символов. Я нажал нужные клавиши.

— Принято, — ответил компьютер. — Поиск задан.

Через тридцать секунд на моем мониторе появилось все дело Бухатты. Я пробежал его биографию и обстоятельства смерти: он был убит выстрелом в упор из статического ружья точно так же, как и Бланка. Я поинтересовался, куда отвезли тело, и в конце файла нашел необходимую информацию в рубрике «Заключение медэкспертизы». Вскрытия не было, тело Бухатты отправили в больницу Абу Эмир на площади Аль-Ислам.

— Новый поиск? — спросила машина.

— Нет, — ответил я. — Ввод информации.

— База данных?

— Больница Абу Эмир. Компьютер на мгновение замешкался.

— Настоящий шифр действителен, — решил он наконец. После долгой паузы появились данные.

Когда я увидел оглавление больничного файла, я заказал поиск файла Бухатты. Скоро я нашел то, что искал. Точное совпадение с записями Шакнахая. Сердце Бухатты и его легкие были удалены почти немедленно после смерти и пересажены с последующим вживлением в тело Элво Чами. Я полагал, что информация Шакнахая так же точна и в отношении прочих жертв неразгаданных убийств. Через несколько секунд я увидел список из пяти имен, начиная с Чами, Али Масуд и кончая Чами, Зайд.

— Ваш выбор, — спросил компьютер.

— Чами Элва.

Когда файл развернулся на экране, я внимательно изучил его. Чами был средний, абсолютно незапоминающийся человек, не богач и не бедняк. Женат. Семеро детей: пять сыновей и две дочери. Проживал в довольно зажиточном районе на северо-востоке Будайена. Медицинские записи ничего не могли поведать о его разногласиях с законом, но в многочисленных анкетах и справках содержался весьма важный факт: Элво Чами владел небольшим магазинчиком в Будайене, на Одиннадцатой улице, что находится севернее Улицы. Я хорошо знал этот магазинчик. Чами продавал дешевые восточные ковры в одной части магазина, а другую сдавал пожилой чете пакистанцев, торговавших медными украшениями для туристов. Самым интересным было то, что здание магазинчика принадлежало Фридлендер Бею. Чами, скорее всего, служил у него привратником: на втором этаже находился игорный дом, в котором делались крупные ставки.

Следующим номером я разыскал Бланку Матаро, транссексуалку, чей труп обнаружили мы с Шакнахаем. Ее тело было увезено в другую больницу, где произвели трансплантацию почек и печени для тяжело больной женщины, с которой Бланка никогда не встречалась. В этом тоже на первый взгляд не было ничего необычного — многие завещали свои органы в случае внезапной смерчи, — если не одно обстоятельство: реципиентка, видимо, по странному совпадению оказалась племянницей Умара Абдул-Кави.

Полтора часа я читал досье других лиц из списка Шакнахая. Кроме Чами, двое убитых — Бланка и Андреа Свобик — были так или иначе связаны с Папочкой. Зато я смог доказать, к своему удовольствию, что остальные четверо явно имели отношение к Реда Абу Адилю. Я готов был биться об заклад на крупную сумму, что все упомянутые в списке также имели к нему отношение, но больше это меня не интересовало. Ни Абу Адиль, ни Фридлендер Бей никогда не предстанут перед судом.

Итак, что же я выяснил? Первое: в городе за последние несколько недель произошло по крайней мере четыре нераскрытых убийства. Второе: все жертвы были убиты одинаково — выстрелом из статического ружья с близкого расстояния. Третье: у всех жертв были изъяты здоровые органы и все они значились в списке добровольных доноров после своей смерти. Четвертое: четыре жертвы и четыре реципиента имели прямое отношение либо к Абу Адилю, либо к Папочке.

Я убедился, что предположения Шакнахая подтвердились, хотя Хайяр все равно будет отрицать взаимосвязь этих убийств. Я могу обратить его внимание на тот факт, что все жертвы были застрелены из статического ружья, не повреждавшего внутренние органы, но Хайяр, конечно же, отмахнется от этого. Кроме того, я был уверен, что Хайяр давно знал об этом, именно поэтому он и поручил мне расследовать дело Он Чонга вместо обстоятельств гибели Шакнахая. Моими противниками были люди влиятельные. Но Бог всегда на стороне правого дела, и следовательно, сейчас он был на моей стороне.

— Снова поиск? — спросила машина.

Я заколебался. Мне следовало проверить еще одно имя, но вникать в подробности я уже не хотел. Шакнахай просил меня выяснить, куда его органы отправят после смерти. Кажется, я уже догадывался куда. Частица тела Иржи Шакнахая жила в каком-нибудь служащем, друге или родственнике Абу Адиля или Фридлендер Бея. Мне была неприятна сама мысль об этом, и поэтому я ответил компьютеру:

— Работа закончена. — Уставясь в погасший экран монитора, я задумался, что делать дальше. Я уже боролся с искушением купить у кого-нибудь в участке пару сонниенок, когда у меня на полке зазвонил телефон. Сняв трубку, я откинулся на спинку стула. — Алло.

— Мархаба, — услышал я хриплый голос Моргана.

Это было единственное знакомое ему арабское слово. Я выхватил из коробки англоязычный дэдди и быстренько вставил его.

— Как жизнь, парень? — спросил Морган.

— Нормально, хвала Аллаху. Какие новости?

— Помнишь, я обещал тебе, что в среду узнаю, где прячется Яварски?

— Да, а я еще тогда подивился твоей расторопности.

— Похоже, я действительно переоценил свои силы. — Голос его упал.

— Я был уверен, что Яварски хорошо заметет свои следы.

— Думаю, ему помогли. Я подскочил на стуле.

— Что ты имеешь в виду?

Последовала пауза, прежде чем Морган заговорил снова:

— На улицах идут разговоры о смерти Шакнахая. Многим было бы наплевать, что убили какого-то копа, но нет ни одного человека, который имел бы зуб на Шакнахая. А Яварски кровожаден, как клоп, и никто из тех, кого я знаю, не шевельнул бы пальцем, чтобы помочь ему.

Я зажмурился и потер лоб.

— Тогда почему же мы его до сих пор не поймали?

— Я уже близок к тому. Сдается мне, что полицейские сами прячут эту сволочь.

— Где? И зачем? — Чири ручалась за Моргана, но тут я просто не мог ему поверить.

— Спроси лейтенанта Хайяра. Он пил с Яварски в «Серебряной пальме» пару недель назад.

Говоря словами великого юмориста христианского времени Марка Твена, это было выше моих умственных способностей.